Дж. Фурст. НЕВРОТИК: ЕГО СРЕДА И ВНУТРЕННИЙ МИР

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Представление о личности, которого придерживаются как психиатры, так и неспециалисты, сводится к тому, что психические свойства личности быстро формируются в раннем детстве и что личность взрослого человека является относительно стабильной и неизменяемой. Фрейд весьма определенно заявил, что личность взрослого человека является повторением той стадии психосексуального развития, которая была достигнута в возрасте 6-7 лет; он смотрел на взрослого человека как на большого ребенка. Хорни отрицательно отнеслась к такому акцентированию на детстве для психического развития человека¹ но фактически она придерживается сходных с Фрейдом взглядов. Хорни выдвинула гипотезу, что условия, в которых протекает психическое развитие человека в детстве, вызывают исходный страх, который затем, развиваясь по своим собственным внутренним законам, принимает форму противоречивой структуры характера², форму таких черт характера, которые толкают этого человека на сближение с людьми, на то, чтобы избегать их или бороться против них³, черт характера, которые заставляют их искать славы или ведут к отчуждению от подлинного я⁴. В теориях Фрейда и Хорни взрослый индивид рассматривается всего лишь как результат психического развития того, что было заложено в нем с самого раннего возраста.

Нет, конечно, сомнения в том, что сознание индивида – его личность – исторически обусловлено и его можно до конца понять только в свете всей предыдущей истории развития человека, включая опыт, приобретенный в детстве. Наблюдение показывает, что многие и даже большинство взрослых людей сознательно перенимают друг у друга взгляды, оценочные суждения и побуждения, которые сохраняются на протяжении многих лет, выдерживая многочисленные испытания и превратности судьбы человека. Наблюдение также показывает, что труднее лечить психические нарушения взрослых, чем детей.

Тем не менее накоплено внушительное количество ясных доказательств того, что психика взрослого человека динамична и нестабильна, поскольку на психику человека постоянно оказывают воздействие общественные условия окружающей среды⁵. Если эти влияния являются относительно стабильными, сознание людей также остается относительно неизменным; если же они меняются, то это неизбежно ведет к изменению сознания. Таким образом, причиной кажущейся медлительности изменений личности большинства взрослых людей является тот факт, что мы обычно живем при одинаковых общественных отношениях и обстоятельствах, в условиях одной и той же деятельности, что, по существу, имеет первостепенное значение для формирования наших взглядов, а все это ведет к сохранению у человека одних и тех же мыслей, чувств, оценочных суждений и побуждений благодаря постоянному подкреплению их повседневным опытом. Условия жизни и труда в нашем обществе все в большей степени ограничивают возможность перехода людей к новым видам деятельности и к изменению их материального положения, так что большинство рабочего класса и часть представителей буржуазии заняты до конца своих дней одной и той же деятельностью и занимают одно и то же общественное положение.

Другая причина того, почему кажется, будто сознание взрослого человека изменяется крайне медленно, состоит в том, что мы обычно рассматриваем изменения, происшедшие за слишком короткий период времени. Если же мы рассмотрим изменения, происшедшие не за дни и недели, а за месяцы и годы, то легко убедимся, что за период от 3 до 5 лет, несомненно, происходят коренные изменения в структуре и особенностях сознания, связанные с изменениями условий жизни.

Наиболее наглядным примером служат люди, потерпевшие кораблекрушение и попавшие на необитаемые острова, пастухи, лица, находящиеся в одиночном заключении, одиночные старатели и все те, кто изолирует себя от общества или изолируется в принудительном порядке самим обществом на длительный период времени. Через известный промежуток времени такие люди теряют беглость речи. В конечном счете они вообще теряют способность разговаривать. Вдобавок они привыкают к своему новому положению и становятся болезненно чувствительными и нетерпимыми к отношениям, сложившимся в цивилизованном человеческом обществе. Цивилизованные обычаи, манеры и вкусы у них исчезают. Они перестают заботиться о личной гигиене и становятся нетерпимыми или безразличными к традиционному укладу жизни. Память у таких людей слабеет, уменьшается их способность к абстрактному, понятийному мышлению. Интересы и перспективы деятельности сужаются; весь психический мир сужается и изменяется. Если эти изменения заходят не слишком далеко и длятся не слишком долго, такие люди, вновь оказавшись в условиях нормальных человеческих взаимоотношений, могут постепенно быть возвращены к прежнему состоянию⁶.

Определенное сужение интересов и словарного запаса произошло у многих из американских солдат, взятых японцами в плен на Батаане и оказавшихся в исключительно суровых условиях тюремного заключения во время второй мировой войны. Были отмечены изменения в обыденных отношениях и привычках этих людей⁷. Известно также, что после нескольких лет заключения в немецких концентрационных лагерях у среднего заключенного происходили глубокие изменения. Интерес к дружбе, семье, к внешнему миру часто пропадал. Способность устанавливать дружеские отношения и поддерживать сотрудничество с другими людьми начинала исчезать. Многие люди всю свою энергию обращали исключительно на то, чтобы выжить самим, даже за счет всех остальных. Некоторые заключенные, длительное время пробывшие в лагерях, усваивали даже обычаи, привычки и идеологию гестапо, доходя до того, что начинали одеваться, подражая форме одежды гестапо⁸. Наиболее тяжкие преступления против заключенных были фактически совершены их товарищами по несчастью, которые начинали действовать в качестве агентов гестапо. Главным исключением из этого процесса деградации были сугубо религиозные люди и люди с высоким политическим сознанием, которые продолжали вести борьбу против нацистов даже в тюрьме⁹.

Однако для того, чтобы подыскать примеры радикального изменения личности, нам нет необходимости изучать людей, поставленных в такие исключительные условия. Даже в обычных условиях жизни серьезные изменения личности не являются необычными. Мы замечаем такие изменения, происходящие во взглядах на жизнь и поведение многих людей, которые стали калеками или были надолго прикованы к постели. Мы замечаем изменения, происходящие с возрастом у многих деловых людей и политических деятелей; они становятся хитрее, консервативнее, циничнее и оказываются менее способными понимать идеальные стремления и заниматься бескорыстной деятельностью. Далее, мы замечаем, что юный либерал или радикал, прогрессивность которого имеет эмоциональное и гуманное начало, обыкновенно теряет свой идеализм вскоре после того, как окунется в мир деловой, профессиональной жизни. Это случается столь часто, что если человек остается в действительности либеральным продолжительное время после окончания колледжа, то это рассматривается как "ненормальность".

Характерные 'психические свойства большинства взрослых людей, будучи частью жизненных процессов, постоянно изменяются. Люди меняются не так незначительно, как это кажется. Через каждые десять лет в сознании индивида происходят изменения; взгляды на жизнь рядового пятидесятилетнего мужчины или женщины в огромной степени отличаются от того мировоззрения, какое у них сложилось в тридцать лет, и мало похожи на мировоззрение сорокалетнего человека. Таким образом, вопрос заключается не в том, изменяется ли личность взрослого человека, а в том, как добиться, чтобы изменение шло в желаемом направлении. Это, по существу, и есть та проблема, за разрешение которой психоаналитики принимались главным образом на эмпирической базе или же с позиций метафизической философии.

Одну из главных причин распространенной иллюзии, что люди не меняются, следует искать в том, что эта идея часто повторяется рекламой, в газетных статьях, в кинофильмах и всех других средствах влияния на общественное мнение. При помощи этих средств вновь и вновь повторяется мысль о том, что человеческая природа никогда не изменяется и что люди неизменно агрессивны, эгоистичны, животно-чувственны и склонны к капиталистическому образу жизни благодаря своему врожденному психическому складу. Мы ранее видели, как эти вульгарные утверждения были подхвачены и получили свое яркое выражение в "научных" взглядах теории инстинктов Фрейда и других.

Дальнейшее отражение того же самого распространенного убеждения надо искать в ошибочных положениях теории привычек. Так, в академической психологии мы находим определенные теории формирования привычек, стремящиеся – на недостаточном основании (что общепризнано) – объяснить, как и почему взрослый человек чувствует и действует так, как это происходит в действительности¹⁰. Даже в ненаучных кругах эта теория привычек получила довольно широкое распространение; очень часто можно услышать, как какой-нибудь поступок объясняется и извиняется тем, что он совершен "по привычке".

В определенных академических теориях, которые проистекают из механического, чересчур широкого применения принципа условных рефлексов, личность взрослого человека рассматривается как нечто состоящее из тысячи различных привычных форм реакций. Эти привычные формы реакций образуются якобы путем ряда повторений одного и того же опыта, и, как только оказываются сформированными, они начинают направлять поведение человека по шаблонному руслу. Раз сформировавшись, эти привычки, по общепринятому мнению, существуют неопределенно длительное время. Привычки не только направляют деятельность человека в определенное русло, но даже определяют мотивацию. В обычных условиях утверждение, что человек что-то сделал "по привычке", считается приемлемым объяснением данного поступка. В академической психологии привычки превращаются в "независимые влечения"¹¹, то есть привычка становится влечением, самоцелью, вместо того чтобы рассматриваться лишь как привычное средство достижения цели.

Как и следовало ожидать, эта общая теория привычек нашла свое отражение во фрейдизме. Фрейд создал теорию "навязчивого повторения", согласно которой существует сознательный принцип или тенденция, диктующие нам постоянное повторение одного и того же действия, причем для этого нет никакой другой причины, кроме самого повторения¹². Принцип навязчивого повторения является фрейдистским вариантом теории привычек. Это еще раз иллюстрирует тот факт, что Фрейд давал псевдонаучное выражение любому мифу о личности, влечениях и человеческой природе, возникавшему в его время.

Теория привычек имеет тенденцию свести поведение до уровня слепого, бессмысленного повторения предыдущих действий. Внешне эта теория как будто говорит о том, что реакции человека происходят из его индивидуального опыта, однако существо этой теории заключается в том, что поведение человека регулируется внутренними силами, в данном случае – тенденцией привычки сохраняться. Таким образом, эта теория представляет собой замаскированную форму субъективизма.*

* Специалист-философ может увидеть здесь пример того, как механистический материализм – в данном случае крайне упрошенное и недиалектически расширительное толкование определенных принципов, установленных Павловым, – ведет назад, к метафизике, так как любая теория, утверждающая, будто личность управляется внутренними силами, по существу, является метафизической теорией.

Далее, эта теория выражает, по существу, антиинтеллектуалистический взгляд на поступки человека; ее сторонники упускают из виду и не замечают решающей роли их сознательного понимания побуждений и форм поведения.

Хотя внешне теория привычек как будто в состоянии объяснять изменения, она также выражает статическую точку зрения. Фактически эта теория описывает человеческую личность как совокупность большого числа более или менее фиксированных реакций, которые якобы упорно продолжают существовать сами по себе, "по привычке". По этим утверждениям можно видеть, что такая теория представляет собой сплошную тавтологию, так как заключения содержатся уже в теоретических предпосылках. По существу, эта теория сводится к тому, что "привычка есть привычка".

Я не могу понять, как сознание можно низвести до уровня простых привычек. Привычки несомненно являются элементом сознания, но сознание содержит в себе далеко не только привычки.

Факты таковы, что повторяющаяся, привычная деятельность, "привычка", указывает на сохранение потребности в этой деятельности. Например, взрослые люди чистят зубы не из привычки, а потому, что они загрязняются, начинают пахнуть и причиняют беспокойство, если их не чистить.

Опыт биологически здоровых организмов всех видов показывает, что привычная деятельность, потерявшая необходимость, то есть утратившая смысл привычки, исчезает. Только очень старые или очень больные люди упорствуют в своем привычном, закостеневшем поведении, которое становится неуместным или теряет свою цель. Привычки оказывают влияние на поведение здорового человека в той мере, в какой легче продолжать действовать по однажды усвоенному определенному – привычному – способу, чем усваивать новый способ. Обучение чему-нибудь новому требует дополнительной затраты энергии, и мы обнаруживаем, что биологические существа и люди не производят новых расходов энергии до тех пор, пока они не будут принуждены к этому воздействием внешних событий и обстоятельств.

"Привычка" сама по себе не объясняет упорного продолжения любой деятельности как у нормального человека, так и у невротика. Например, мужчина ссорится со своей женой не "по привычке" и определенный невротик не "по привычке" всегда опаздывает на полчаса. Эти часто повторяющиеся поступки упорно совершаются потому, что продолжает существовать потребность в их совершении; при этом деятельность может совершаться в старой форме из-за трудностей и хлопот, связанных с овладением новой формой. Под давлением обычных требований жизни всеми нами постоянно усваиваются новые формы мышления и деятельности. Когда способность изменять прежние формы деятельности исчезает, это служит признаком старости или болезни.

Хотя взрослые люди обладают способностью изменять свои психические свойства, оценки явлений и тип личности в целом, все же остается сомнительным, так ли гибки и изменчивы взрослые, как дети. Мы можем наблюдать, что, когда ребенок становится старше, его оценки явлений и убеждения образуют определенный тип личности, который менее поддается изменению, чем это было в ранние годы. Это явление объясняется рядом причин.

Первая причина заключается, по-видимому, в природе самих убеждений. В экспериментальных исследованиях было показано, что легче создать новое убеждение у человека, который не имел определенного представления о предмете в прошлом, чем изменить уже существующие представления¹³. Этот принцип осознается всеми, что видно из того, какое огромное значение придают люди воспитанию детей. Легче научить детей правильным представлениям с самого начала, чем сначала привить им неправильные мысли, а затем изменить их.

Как только сформировалось твердое мнение и создался определенный образ, образуются тенденции – по крайней мере временно – регулировать и ограничивать дальнейшее изменение в восприятии внешней действительности. Твердые убеждения могут фактически сделать человека слепым в отношении дальнейшего опыта, который мог бы исправить его убеждения. Например, выражение "робкий человек всегда напуган" означает, что этот человек настолько убежден в существовании серьезной опасности, что он фиксируется на реальных и потенциально опасных элементах любой ситуации и преувеличенно реагирует на них вне всякого соответствии с их весом и значением в данной ситуации в целом. Таким образом, качество, известное как робость, означает, что индивид обладает непреодолимо твердым убеждением, что он может столкнуться с опасностями. Он подходит к любой новой ситуации с этими уже сложившимися мыслями об опасности, и под их влиянием этот человек не видит ситуацию такой, как она реально существует. Многие исследования восприятия показывают, как ранее сформировавшееся "умонастроение" субъекта имеет тенденцию ограничивать и искажать то, что человек фактически видит и слышит в новой для него ситуации¹⁴.

Вторая и главная причина замедления темпа изменения личности заключается в том, что, когда индивид созревает, он включается в определенный образ жизни. Чем старше становится обычный человек, тем больше материальные интересы, а также сложившийся характер связывают его со своим классом и конкретным способом существования. Так как наши психические свойства, оценочные суждения, побуждения и чувства являются отражением конкретной жизнедеятельности, изменение мировоззрения или понимания объективной действительности означает значительно больше, чем просто "изменение ума". Серьезное изменение нашего мировоззрения предполагает определенное изменение в нашей практической деятельности и в наших отношениях с другими людьми. В конечном счете значение и постоянство идей и оценочных суждений, то есть стойкость данного типа личности, обусловлены тем фактом, что эти идеи и оценки отражают материальные условия и общественную практику данной личности.

Благодаря целому ряду весьма важных причин в нашей жизни нелегко изменить практическую деятельность, характер работы, материальные условия и тип взаимоотношений с людьми. Мужчина или женщина могут упорно работать в течение всей своей сознательной жизни и не быть в состоянии улучшить свое материальное положение. Человек может быть вынужден оставаться на работе, которая унижает его, или на такой, которая ему не нравится, действует на него угнетающе, или где ему приходится быть с людьми, которых он не любит, просто потому, что он не может заработать себе на жизнь где-нибудь в другом месте. Представитель средних слоев общества, стремящийся поменьше прибегать к конкуренции, быть менее индивидуалистичным и агрессивным, обнаружит, что эти качества постоянно усиливаются самой природой общества и характером его деятельности. Брак и дети также затрудняют рабочим и представителям средних слоев возможность изменить условия их личного существования и их взаимоотношений.

Поэтому при попытке изменить взгляды, оценки явлений и тип личности взрослого человека – в равной мере невротика или здорового индивида – возникает много новых проблем. Эти проблемы не являются чисто "психологическими" по своей природе; в самом деле, они чаще бывают проблемами объективного характера, включая специфические изменения условий жизни, характера работы, отношений к семье и классовой принадлежности.

Это положение следует особо подчеркнуть, ибо его обычно недооценивают в психиатрии. "Противодействие" невротиков попыткам изменить их поведение описывается Фрейдом, Хорни и почти всеми другими как обусловленное "внутрипсихическими" силами. Однако не может быть сомнения в том, что главная причина, по которой невротикам так трудно измениться, лежит в самом факте их материальных условий существования, а также в том, что они обычно продолжают жить в тех же самых условиях, которые прежде всего и сделали их больными. Любой невротик, который боится людей, может найти тысячи ежедневных примеров жестокости, несправедливости и эксплуатации человека человеком, которые, по-видимому, соответствуют его одностороннему представлению о людях. Человек, который борется против эксплуататорских представлений в своем мировоззрении, обнаружит, что эти представления постоянно усиливаются волчьими законами общественной системы США. Мужчина, который борется против сложившегося у него отношения к женщине с позиции мужского превосходства, обнаружит, что эти качества постоянно усиливаются многими влияниями. Женщина, ведущая субъективную, индивидуалистическую борьбу против угнетения, должна изучить лучшие способы борьбы в атмосфере ежедневного нового опыта такого угнетения. Короче говоря, существующие жизненные связи и обязательства, трудности изменения материальных условий и отношений вместе с повседневной подверженностью новым пагубным воздействиям, несомненно, объясняют значительную долю того "сопротивления", которое невротик обнаруживает при лечении. Недостаточность и неправильность психоаналитической теории также в значительной степени обусловлены "сопротивлением изменениям" со стороны невротиков.

Однако представление о том, что сознание является отражением материального бытия, и мысль, что для изменения сознания мы должны изменить материальное бытие, нельзя применять механически и чересчур упрощенно. Материальное бытие действительно определяет сознание людей в целом, но оценочные суждения, побуждения и другие свойства сознания не прямо и не непосредственно соответствуют материальным условиям жизни данного человека¹⁵. Если бы это было так, человек никогда не смог бы подняться над своим классовым и материальным положением и солидаризироваться с другим классом. Если бы непосредственные материальные обстоятельства определяли сознание человека, то никогда не случилось бы, что Фридрих Энгельс, который был сыном фабриканта, стал одним из основателей научного социализма.

Мы не можем посоветовать человеку изменить свое материальное положение, для того чтобы изменить свои побуждения и оценки явлений. На практическом опыте мы иногда устанавливаем, что человек, осуществивший материальные изменения, все еще продолжает думать и чувствовать по-старому. Обучением, беседами и воспитательными методами никогда не следует пренебрегать при чисто "объективном" подходе, когда мы хотим произвести серьезные изменения в сознании человека. Другими словами, так же неправильно игнорировать уровень самого сознания человека, как и, с другой стороны, игнорировать материальные условия его жизни и классовые взаимоотношения.

Люди дольше всех животных сохраняют способность к обучению и психическому развитию, а также имеют наиболее продолжительный период младенчества и незрелости по сравнению с любым животным; период детства детерминируется как биологически, так и социально, так как этот период в одном обществе весьма существенно отличается от того же периода в другом обществе. В некоторых первобытных обществах дети до 10 лет овладевали многими видами деятельности и формами поведения взрослых людей, включая половые отношения, тогда как в условиях европейской цивилизации период психической незрелости продолжается в течение второго десятка лет и даже до более позднего срока¹⁶.

Даже в Соединенных Штатах период незрелости увеличился на несколько лет в сравнении со временем первых поселенцев. Сотню лет тому назад юноши в 16-17 лет уже женились, сражались с индейцами и строили дома на границе продвижения, между тем как сейчас юноши этого возраста не берут на себя ответственности взрослых людей.

Было даже установлено, что наступление старческой потери памяти и слабоумия может быть отодвинуто и сведено до минимальных размеров, если пожилому человеку предоставить возможность вести полезную и интересную жизнь. Общеизвестным является тот факт, что если крепкий и здоровый мужчина 65-70 лет бросает работу, то он быстро, в течение одного года, становится дряхлым стариком, и что если умирает один из супругов преклонного возраста, то оставшийся в живых скоро после этой смерти тоже становится дряхлым человеком. Другими словами, сохранение способности развиваться у людей не является чисто биологической особенностью нервной ткани; эта способность зависит в весьма значительной степени от общественных условий жизни индивида.

Весьма распространено убеждение, что женщины якобы становятся неизменными в своих личных качествах и менее способными к дальнейшему психическому развитию в значительно более раннем возрасте, чем мужчины. Если этот факт действительно существует, – а он может быть больше выдумкой, связанной с представлением о мужском превосходстве, чем действительным фактом, – то он, несомненно, связан с общественным положением женщин в нашем обществе. Женские прелести определенно начинают вянуть к тридцатипятилетнему возрасту, а потребность детей в своей матери часто почти исчезает к тому моменту, когда женщине исполняется пятьдесят лет. К этому возрасту видимая общественная полезность обычной женщины приходит к концу, в то время как для многих мужчин в пятьдесят лет начинаются наиболее продуктивные, плодотворные годы жизни; это особенно относится к слою профессионалов-специалистов. Более ранняя остановка в развитии мировоззрения у женщин в сравнении с мужчиной, несомненно, в значительно большей степени является продуктом косности общественных отношений, в которых находится женщина, чем продуктом особых качеств, естественно присущих нервной системе женщины.

Если рассматривать изменение сознания индивида за короткие промежутки времени, например за несколько дней или недель, то эти изменения окажутся весьма незначительными. Новыми, абстрактными идеями можно овладеть быстро, но новые оценки явлений и новые побуждения появляются значительно медленнее. Однако если мы будем рассматривать развитие сознания в течение продолжительного времени, то станет ясно, что наиболее глубокие изменения происходят у взрослых людей за период от шести месяцев до пяти лет. Единственным противоречием этому положению могут быть случаи религиозного обращения или новой ориентации в жизни, которые происходят внезапно, почти за одну ночь; однако фактически эти акты происходят не вдруг. Всегда можно обнаружить длительный период изучения и изменения, который предшествует драматическому качественному изменению.

Сознание взрослого человека не является столь неизменным, как кажется на первый взгляд. Продолжительное сохранение психических свойств среднего человека обусловлено его жизнью в том же самом обществе, при тех же самых обстоятельствах на протяжении многих лет. Таким образом, взрослый человек постоянно подвергается воздействию тех же самых условий, которые отражаются в его сознании и в первую очередь обусловливают его психические свойства. Однако если на человека будут воздействовать изменившиеся в нужном направлении материальные условия и идеологические и культурные влияния, то взрослый человек, несомненно, сможет значительно измениться. Этот факт имеет решающее значение при лечении психического заболевания.