И. Г. Фихте. ОСНОВА ОБЩЕГО НАУКОУЧЕНИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Чувство должно быть непременно далее определено и ограничено.

I

Итак, Я чувствует себя ограниченным, то есть оно является ограниченным для себя самого, а не только для зрителя, вне него находящегося, как то было раньше, наподобие безжизненного упругого тела. Его деятельность является для него уничтоженной, – для него, говорим мы, так как мы, с нашей высшей точки зрения, разумеется, видим, что это оно породило через посредство абсолютной деятельности некоторый объект побуждения за своими пределами, а не то Я, которое является предметом нашего исследования.

Такое полное уничтожение деятельности противоречит характеру Я. Оно должно поэтому, поскольку оно есть Я, непременно восстановить ее, и притом восстановить для себя, то есть оно должно поставить себя по меньшей мере в такое положение, чтобы хотя бы только в будущей рефлексии мочь полагать себя свободно и безгранично.

Такое восстановление его деятельности совершается, согласно нашей дедукции, абсолютно, самопроизвольно, исключительно в силу сущности Я и без всякого особого побуждения к тому. Рефлексия над рефлектирующим, каковою, как будет сейчас показано, является настоящее действие, прекращение одного действия для того, чтобы на его место было положено другое (в то время как Я чувствует вышеописанным образом, оно тоже ведь действует, только без сознания; на место этого действия должно стать другое, которое делает по меньшей мере возможным сознание), – такая рефлексия совершается с абсолютной самопроизвольностью. Я действует в ней просто потому, что оно действует.

(Тут проводится граница между голой жизнью и интеллигенцией, как прежде она была проведена между смертью и жизнью. Только из такой абсолютной самопроизвольности получается сознание Я. Не через какой-либо естественный закон и не через какое-либо следствие из него поднимаемся мы до разума, а через абсолютную свободу – не путем перехода, а одним скачком. Поэтому в философии необходимо нужно исходить из Я, так как его нельзя вывести; и потому-то предприятие материалистов объяснить обнаружения разума из законов природы остается навеки невыполнимым.)

Непосредственно ясно, что требуемое действие, совершающееся единственно только через абсолютную самопроизвольность, может быть лишь действием через идеальную деятельность. Но ведь всякое действие, поскольку оно таковое, имеет некоторый объект. Настоящее действие, которое имеет свое основание единственно и исключительно в Я и по всем своим условиям должно зависеть исключительно от Я, может иметь своим объектом лишь нечто такое, что наличествует в Я. Но в Я не налично ничего, кроме чувства. Следовательно, это действие с необходимостью направляется на чувство.

Действие совершается с абсолютной самопроизвольностью и постольку является для возможного наблюдателя действием Я. Оно направляется на чувство, то есть прежде всего на то, что в предыдущей рефлексии, составлявшей собою чувство, было рефлектирующим. Деятельность направляется на деятельность; стало быть, рефлектирующее в той рефлексии, или же чувствующее, полагается как Я; яйность (die Ichheit) рефлектирующего в настоящей функции, которое как таковое вовсе не сознается, переносится на прежнее рефлектирующее.

Я есть то, что определяет самого себя, согласно только что приведенной аргументации. Поэтому чувствующее может быть положено лишь постольку как Я, поскольку оно определено к чувствованию через одно только побуждение, стало быть, через Я, значит, через самого себя, то есть лишь постольку, поскольку оно чувствует в себе самом самого себя и свою собственную силу. Только чувствующее есть Я, и только побуждение, поскольку оно вызывает чувство, или же рефлексию, принадлежит к Я. Что лежит за этим пределом, если только за ним есть что-нибудь (и мы знаем, что нечто, а именно побуждение ко внешнему, выходит за этот предел), то исключается; и это нужно заметить себе, так как выключенное в свое время непременно должно быть вновь включено.

Благодаря этому, значит, чувствуемое в настоящей рефлексии и для нее есть тоже Я, так как чувствующее лишь постольку есть Я, поскольку оно является определенным самим собою, то есть поскольку оно чувствует самого себя.

II

В настоящей рефлексии Я полагается как Я лишь постольку, поскольку оно одновременно является и чувствуемым, и чувствующим и, следовательно, находится с самим собою во взаимодействии. Оно должно быть положено как Я; следовательно, оно непременно должно быть положено описанным образом.

1. Чувствующее полагается как деятельное в чувстве, поскольку оно является рефлектирующим, и постольку в этом чувстве чувствуемое является страдательным, оно знаменует собою объект рефлексии. В то же время чувствующее полагается в чувстве как страдающее, поскольку оно чувствует себя побужденным; и постольку чувствуемое, или же побуждение, оказывается деятельным, оно есть побуждающее.

2. Но это – противоречие, которое непременно должно быть примирено и примирить которое можно только следующим образом. Чувствующее деятельно по отношению к чувствуемому; и в этом смысле оно только и деятельно. (То, что оно является побужденным к рефлексии, в ней не достигает сознания; побуждение к рефлексии тут, – а именно в нашем философском исследовании, не в первичном сознании, – совсем не принимается во внимание. Оно входит в то, что является предметом чувствующего и не различается в рефлексии над чувством.) Однако оно должно все же быть также и страдающим по отношению к некоторому побуждению. Это – побуждение ко внешнему, которым оно действительно побуждается к порождению некоторого Не-Я через идеальную деятельность. (В этой функции оно, разумеется, деятельно, но совершенно так же, как и раньше, направляется на свое страдание, над этой же своей деятельностью не рефлектирует. Для себя самого в рефлексии над собою оно действует принужденно, несмотря на то, что это должно казаться противоречием, которое в свое время будет разрешено. Отсюда чувствуемое принуждение полагать нечто как действительно существующее.)

3. Чувствуемое является деятельным через побуждение рефлектирующего к рефлексии. В этом же самом отношении к рефлектирующему оно является также и страдательным, так как оно является объектом рефлексии. Но над этим последним не происходит рефлексии, так как Я является тут положенным как одно и то же, как себя самого чувствующее, и над рефлексией как таковой уже не рефлектирует вновь. Я, стало быть, полагается как страдающее в некотором ином отношении, а именно, поскольку оно является ограниченным, и постольку ограничивающее есть Не-Я. (Каждый предмет рефлексии является необходимо ограниченным; он обладает некоторым определенным количеством. Но в рефлексии и при рефлексии это ограничение никогда не выводится из самой рефлексии, так как постольку над ней не происходит рефлексии.)

4. И то и другое должно представлять собою одно и то же Я и быть положено как таковое. Тем не менее одно рассматривается как деятельное по отношению к Не-Я; другое – как страдающее в том же отношении. Там Я посредством идеальной деятельности порождает Не-Я; тут оно ограничивается этим последним.

5. Преодоление этого противоречия не представляет большой трудности. Порождающее Я было само положено как страдающее; точно так же и чувствуемое в рефлексии. Я поэтому идя себя самого всегда является страдающим по отношению к Не-Я, совсем не знает своей собственной деятельности и над нею не рефлектирует. Поэтому-то кажется, будто чувствуешь реальность вещи, тогда как чувствуешь только Я.

   (В этом заключается основание всей реальности. Реальность – как реальность Я, так и реальность Не-Я, – является возможной для Я только через то отношение чувства к Я, которое мы теперь указали. Нечто такое, что возможно лишь через отношение некоторого чувства (без того, чтобы Я давало при этом и могло себе дать сознательный отчет в своем созерцании его, и что поэтому кажется чувствуемым), является предметом веры.

По отношению к реальности вообще как Я, так и Не-Я имеет место только вера [4].)