И. Г. Фихте. ОСНОВА ОБЩЕГО НАУКОУЧЕНИЯ | ОГЛАВЛЕHИЕ sect8. Пятое положение Чувство само необходимо должно

§8. Пятое положение

Чувство само необходимо должно быть положено и определено.

Прежде всего – несколько общих замечаний для того, чтобы подготовиться к предстоящему чрезвычайно важному исследованию.

В Я первоначально есть некоторое стремление заполнить бесконечность. Это стремление противоборствует всякому объекту.
Я несет в себе закон: рефлектировать над собою как заполняющем бесконечность. Но ведь оно не в состоянии рефлектировать ни над собою, ни над чем-либо вообще, если то, над чем оно рефлектирует, не будет ограничено. Выполнение этого закона или же, что то же самое, удовлетворение рефлексионного побуждения является потому обусловленным и зависит от объекта. Оно не может быть удовлетворено без объекта; следовательно, его можно описать также и как некоторое побуждение к объекту.
Через ограниченность посредством некоторого чувства это побуждение одновременно и удовлетворяется и не удовлетворяется.
1. Удовлетворяется: Я как таковое должно непосредственно рефлектировать над собою: оно рефлектирует с абсолютной самопроизвольностью и поэтому является удовлетворенным со стороны формы действия. Значит, в чувстве есть нечто такое, что позволяет относить себя к Я, приписывать себя ему.
2. Не удовлетворяется со стороны содержания действия. Я должно было бы быть положено как заполняющее бесконечность, но полагается как ограниченное. Это тоже с необходимостью обнаруживается в чувстве.
3. Но полагание такого неудовлетворения обусловливается некоторым выхождением Я за ту границу, которая ему полагается чувством. Непременно должно быть положено нечто за пределами положенной Я сферы, что тоже относится к бесконечности и на что поэтому тоже направляется побуждение Я. Это нечто должно быть с необходимостью положено как не определенное через Я.

Исследуем, как возможно это выхождение за пределы, стало быть, полагание этой неудовлетворенности, или же чувства, что значит то же самое.

I

Если только Я рефлектирует над собою, оно является ограниченным, то есть не заполняет бесконечности, которую заполнить оно все же стремится. Оно является ограниченным, сказали мы; то есть для некоторого возможного наблюдателя, но еще не для самого себя. Этим наблюдателем хотим быть мы сами, или же, что то же самое, вместо Я мы хотим полагать нечто такое, что только наблюдается, нечто безжизненное, но чему, впрочем, должно быть присуще то, что в нашем предположении присуще Я. Стало быть, если вы предполагаете упругий шар =A и допускаете, что на него производится надавливание другим телом, то:

Вы предполагаете в нем некоторую силу, которая проявится, как только отступит противоположная ей сила, притом без всякого с нашей стороны содействия, – и которая, таким образом, основание своей действенности имеет исключительно в себе самой. Тут имеется налицо сила; она стремится в себе самой и по отношению к себе самой к обнаружению: это – такая сила, которая устремляется в себе самой и к себе самой, следовательно, – сила внутренняя, ибо такие вещи называют внутренней силой. Это – непосредственное стремление к причинному воздействию на самого себя, которое, однако, вследствие внешнего сопротивления лишено всякой причинной силы. Это – равновесие стремления и опосредованного противоположного давления в самом теле, следовательно, то самое, что мы выше называли побуждением.
Пусть в противодействующем теле B будет положено то же самое – некоторая внутренняя сила, которая противодействует обратному действию и сопротивлению A, которая поэтому сама является ограниченной этим сопротивлением, основание же свое имеет исключительно в себе самой. В B совершенно также, как и в A, полагается сила и побуждение.
Если бы одна из этих сил была увеличена, то тем самым была бы ослаблена противоположная сила; если бы одна из них была ослаблена, то тем самым была бы увеличена противоположная сила; сильнейшая сила обнаруживалась бы полностью, а слабейшая была бы совершенно исключена из сферы действия первой. Ныне же они сохраняют полнейшее равновесие, и точка их встречи является точкой их равновесия. Если эта точка будет хотя бы самомалейшим образом сдвинута, то тем самым будет нарушено все отношение в его целом.

Так обстоит дело со стремящимся без рефлексии предметом (который мы называли упругим). То, что подлежит здесь исследованию, есть Я; посмотрим, что получится отсюда.

Побуждение есть внутренняя, себя самое к причинности определяющая сила. Безжизненное тело лишено какой бы то ни было причинности, кроме внешней себе. Эта последняя должна быть остановлена сопротивлением; при таком условии поэтому, через посредство его самоопределения не возникает ничего. Совершенно так же обстоит дело с Я, поскольку оно направляется на причинность вне себя самого; и дело обстоит с ним вообще не иначе, если оно требует причинности исключительно только вовне.

Но Я именно потому, что оно есть некоторое Я, обладает также и некоторой причинностью по отношению к себе самому, – причинным действием самополагания, или же способностью рефлексии. Побуждение должно определять силу самого стремящегося; но поскольку эта сила должна обнаруживаться в самом стремящемся, как то надлежит для рефлексии, постольку из определения через побуждение должно с необходимостью вытекать некоторое обнаружение; иначе не было бы налицо никакого побуждения, что противоречило бы сделанному нами допущению. Следовательно, из побуждения с необходимостью следует действие рефлексии Я над самим собою.

(Вот важное положение, проливающее яркий свет на наше исследование. 1. Содержащаяся первоначально в Я и вышеустановленная двойственность – стремление и рефлексия – тем самым внутренне объединяется. Всякая рефлексия основывается на стремлении, и никакой рефлексии не может быть, если нет стремления. С другой стороны, для Я нет никакого стремления, а следовательно, нет и никакого стремления Я и вообще никакого Я, если нет рефлексии. Одно следует из другого, и оба стоят друг с другом во взаимодействии. 2. Что Я должно быть непременно конечным и ограниченным, это явствует теперь еще определеннее. Без ограничения нет побуждения (в трансцендентном смысле): без побуждения нет рефлексии (переход к трансцендентальному): без рефлексии нет побуждения, нет ограничения и ограничивающего и т.д. (в трансцендентальном смысле): так идет круговое движение функций Я и внутренне связное взаимодействие с самим собою. 3. Равным образом здесь становится совершенно ясно, что называется идеальной деятельностью, что именуется реальной деятельностью, как они должны быть различаемы и где проходит граница между ними. Первоначальное стремление Я, будучи рассматриваемо как побуждение, – как побуждение, имеющее свое основание исключительно только в Я, – одновременно и идеально и реально. Направление тут взято – на само Я: оно стремится благодаря своей собственной силе; и в то же время – на нечто вне Я: но тут нет ничего подлежащего различению. Через ограничение, посредством которого снимается лишь направление на внешнее, а не направление вовнутрь, такая первоначальная сила как бы подразделяется; и остающаяся сила, возвращающаяся в само Я, есть сила идеальная. Реальная сила будет тоже в свое время положена. И вот здесь снова сказывается со всей своей очевидностью положение: без идеальности нет реальности, и наоборот. 4. Идеальная деятельность, как то скоро окажется, есть деятельность представляющая. Поэтому отношение к ней побуждения нужно назвать побуждением к представлению. Это побуждение является, стало быть, первым и высшим проявлением побуждения, и через него только Я становится интеллигенцией. И так именно должно было непременно обстоять дело, раз только какое-нибудь другое побуждение должно было достигнуть сознания и иметь место в Я как Я. 5. Точно так же отсюда явственнейшим образом следует подчинение теории практическому; отсюда следует, что все теоретические законы основываются на практических, а так как практический закон может быть только один, то на одном и том же законе; отсюда – законченнейшая система во всем существе; отсюда следует, что если бы побуждение могло само себя возвышать, то благодаря этому происходило бы и возвышение постижения, и наоборот; следует абсолютная свобода рефлексии и отвлечения также и в теоретическом отношении и возможность, сообразно долгу, направлять свое внимание на что-либо и отвлекать его от чего-нибудь другого, без чего не была бы возможна никакая мораль. Таким образом, разрушается до основания тот фатализм, который основывается на убеждении, будто наше действование и воление зависит от системы наших представлений; ибо здесь устанавливается, что, напротив того, система наших представлений зависит от нашего побуждения и нашей воли; и это ведь единственный способ основательно опровергнуть фатализм. Словом, благодаря этой системе во всего человека вносится единство и связь, которых недостает стольким системам.)

III

Но в этой рефлексии над самим собою Я как таковое не может дойти до сознания себя, так как оно никогда не сознает непосредственно своего действования. Тем не менее оно налично теперь как Я; само собою разумеется, для некоторого возможного наблюдателя; и тут проходит та граница, где Я как нечто живое отличает себя от безжизненного тела, в котором, разумеется, тоже может быть налично некоторое побуждение. Есть нечто такое, для чего нечто может существовать, хотя само для себя оно еще и не существует. Но для него наличной необходимостью является некоторая внутренняя побудительная сила, которая, однако, так как тут невозможно никакое сознание Я, следовательно, и никакое отношение к нему, только чувствуется, состояние, которого, конечно, нельзя описать, но которое зато можно почувствовать и в отношении которого каждый должен быть отсылаем неизбежно к своему собственному самочувствию. (Философ не должен отсылать каждого к собственному самочувствию в отношении факта (dab) (ибо этот последний должен быть при предположении Я непременно строго доказан), а только в отношении содержания, что (was) этого факта. Постулировать наличность некоторого определенного чувства – значит поступать неосновательно. В дальнейшем, конечно, можно будет сделать и это чувство доступным познанию, но не через него самого, а через его последствия.)

Здесь, как мы сказали выше, живое отделяется от безжизненного. Чувство силы есть принцип всякой жизни, есть переход от смерти к жизни. При этом если в наличности имеется только оно одно, то жизнь остается, разумеется, еще в высшей степени неполной; но все же она уже отграничена от мертвой материи.

IV

Эта сила чувствуется как нечто побуждающее: Я чувствует себя побужденным, как было сказано, и притом – побужденным выйти за свои собственные пределы. (Откуда берется это выйти, это за свои пределы, пока еще нельзя понять, но сейчас это станет ясно.)
Совершенно так же, как было выше, это побуждение с необходимостью должно оказывать такое воздействие, какое оно может. Реальную деятельность оно не определяет, то есть при этом не возникает никакого причинного воздействия на Не-Я. Идеальную же деятельность, зависящую исключительно лишь от самого Я, оно в состоянии определять и должно непременно определять, поскольку оно являет собою некоторое побуждение. Таким образом, идеальная деятельность выходит наружу и полагает нечто как объект побуждения, – как то, что побуждение породило бы, если бы оно обладало причинностью. (Что такое порождение через идеальную деятельность должно иметь место, это доказано; но нельзя еще понять, как это возможно; это предполагает еще множество других исследований.)
Это порождение и то, что в нем действует, отнюдь не достигает еще тут своего сознания; следовательно, благодаря этому еще отнюдь не возникает ни чувства объекта побуждения, которое вообще невозможно, ни какого-либо созерцания его. Тут не возникает еще совершенно ничего; свое объяснение благодаря предыдущему тут получает только то, как может Я чувствовать себя как побуждаемое к чему-то неизвестному; и, таким образом, открывается переход к последующему.

Побуждение должно было быть почувствовано как побуждение, то есть как нечто такое, что не имеет причинности. Но, поскольку оно побуждает по меньшей мере к порождению своего объекта посредством идеальной деятельности, оно, конечно, обладает причинностью и постольку не чувствуется как некоторое побуждение.

Поскольку побуждение направляется на реальную деятельность, оно не представляет собою ничего заметного и доступного чувству, так как оно лишено причинности. Значит, оно постольку и не чувствуется как побуждение.

Соединим оба момента вместе; никакое побуждение не может быть почувствовано, если на его объект не направляется идеальная деятельность; и идеальная деятельность не может на него направляться, если реальная деятельность не будет ограничена.

В своем объединении то и другое вместе дают рефлексию Я над самим собою как ограниченным. Но так как Я в этой рефлексии не сознает самого себя, то она представляет собою простое чувство.

И таким образом чувство оказывается полностью дедуцированным. К нему относятся: некоторое до сих пор еще не обнаруживающееся чувство силы, некоторый объект его, который тоже не обнаруживается, некоторое чувство принуждения, немощи; и это – именно то обнаружение чувства, которое надлежало дедуцировать.

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>