П. Феруччи. КЕМ МЫ МОЖЕМ БЫТЬ

Несколько лет назад мне довелось посмотреть фильм "2001: космическая одиссея". В каком-то эпизоде один из астронавтов покидает космический корабль, будучи связан с ним только шлангом для подачи воздуха. Но шланг рвется, и астронавт удаляется от корабля в открытый космос. Умирая в страшных муках, он становится куском космического мусора, плавающим в бесконечном пространстве. Когда я наблюдал эту сцену, меня охватила невероятная паника. Сердце у меня заколотилось, и я почувствовал, что испытываемый мной ужас – нечто большее, нежели мой собственный ужас: это был вселенский ужас, если вы знаете, что я имею в виду. С тех пор у меня стали случаться внезапные приступы сильной беспричинной тревоги. Разумеется, я и прежде испытывал тревогу, но этот эпизод резко ухудшил положение.

Дэвид, автор этих строк, – студент 26 лет. Это очень интеллигентный молодой человек, который любит музыку и природу. Он высокий и худой, а взгляд его выражает страх, словно астронавтом, обреченным на одинокую смерть в безмерном пространстве космоса, был он сам.

Когда возникает этот страх, я чувствую себя расщепленным на множество кусочков, каждый из которых существует сам по себе. Словно земля уходит у меня из-под ног, я теряю точку опоры и мне не на что опереться.

Преодолев этот кризис, год спустя он пишет:

Моему росту способствовало много факторов – встреча с понимающим меня человеком, исследование своего бессознательного, пробуждение спавшей во мне любви... Но самая яркая звезда среди прочих – это "я". Я обнаружил в себе этот источник жизненных сил, о существовании которого не предполагал. Самое замечательное, что силу мне придали не вы, не друзья, не благоприятные обстоятельства, не таблетки – я сам. Временами я еще испытываю страх или отчуждение, но теперь я гораздо сильнее их, и они меня не задевают, стекая с меня, словно дождевые капли с листа.

Что Дэвид имел в виду, говоря о "я" как о "самой яркой звезде"? Обычно под "я" подразумевается фактор, отделяющий каждого из нас от других людей и всего остального мира как "не-я", наделяющий каждого из нас ощущением "себя" и, следовательно, позволяющий каждому из нас стать обособленным индивидом.

Каждое утро, когда мы пробуждаемся и восстаем из мрака сна к осознанию окружающей нас обстановки, текущего времени и своего присутствия в этом мире, мы за несколько мгновений проходим путь, на который ушли миллионы лет: путь пробуждения из глубин бессознательного. Эта история началась, когда на планете возникли первые формы жизни и достигла своей высшей точки с появлением самосознания и индивидуальности.

Именно сознание себя позволяет нам испытывать одиночество и любовь, чувствовать себя ответственными перед другими людьми, сознавать, что есть прошлое и будущее, жизнь и смерть, принимать ценности, строить планы, сознавать свое развитие и далее влиять на ход последнего.

Психосинтез рассматривает "я" как самую элементарную, далее неразложимую различимую часть нашего существа – иными словами, ядро нашего существа. Природа этого ядра полностью отличается от природы остальных элементов (телесных ощущений, чувств, мыслей и т.д.), составляющих нашу личность. Благодаря этому, оно может выступать в качестве объединяющего центра, который руководит своим окружением и организует его в одно органичное целое.

В этом плане "я" отделяет нас не только от других людей, но и от вечно изменчивых содержаний нашего собственного сознания. Дэвид освободился от власти страха, осознав, что его "я" и страх – вещи разные. Как "я" он смог выйти из страха, растождествиться со страхом и наблюдать за ним как за чем-то по отношению к себе внешним. Страх можно было увидеть со стороны, он стал просто одним из психологических объектов с присущими ему четко очерченными границами.

"Я" можно определить также как единственную нашу часть, которая никогда не меняется. Будучи однажды обнаружена и вполне испытана, эта неизменность становится вездесущей точкой опоры для всей остальной личности, внутренней твердыней, на которую мы всегда можем положиться, чтобы вернуть себе чувство равновесия и устойчивости. Впоследствии мы обнаруживаем, что "я" остается неизменным в экстазе и отчаянии, в покое и суете, в боли и наслаждении, в победе и поражении. Говоря языком поэзии Рабиндраната Тагора: "Все то же солнце встает в новых землях в кольце бесконечной зари".

Ясное дело, что если мы обратимся к своему психофизическому организму, нам покажется на первый взгляд, что никакой такой точки опоры здесь нет, что все находится в постоянном движении. Наше тело иногда устает, а иногда полно энергии, оно бывает здоровым и больным, молодым и старым, сонливым и бодрым, голодным и сытым. Наши чувства столь же изменчивы и еще более непостоянны, чем мысли.

И все же если мы достаточно пристально вглядимся в себя, то обнаружим один постоянный элемент. Телесные ощущения меняются, чувства угасают, мысли текут, но кто-то продолжает следить за этим течением. Этот "кто-то" и есть я. Можно сказать, что я – это сознавание в его химически чистом, неразведенном виде. Это состояние психологической наготы, в котором мы сбросили с себя все психологические одежды – мысли, чувства, представления, телесные ощущения.

Это чистое сознавание непроизвольно принимает формы того, с чем оно соприкасается. Если я радуюсь, сознавание становится радостью, если у меня болит зуб, оно становится болью и т.д. Этот процесс, называемый отождествлением, протекает в каждом из нас. Обладая определенным навыком, мы можем отделить сознавание от оформляющих его состояний (растождествление) и обрести опыт сознавания, лишенного какого бы то ни было содержания (самоотождествление).

Отождествление можно приравнять к помрачению сознания, сновидению или иллюзии. Мы отождествляем себя со своими чувствами, желаниями, мнениями, ролями, телом. Проблема состоит в том, что если я, например, отождествился с какой-то идеей, в истинность которой верю и которая вдруг оказалась неправильной, то я чувствую неправым самого себя. Если мое тело служит для меня источником успеха и власти над людьми, если я воспринимаю себя прежде всего как тело, то когда тело мое слабеет, болеет или дляхлеет, я чувствую себя слабым, больным и дряхлым. Если я отождествляю себя со своей ролью ("я бизнесмен", "я учитель", "я жена" и т.д.) и затем этой роли приходит конец, то я чувствую, что моя жизнь утратила всякий смысл. Если я отождествляюсь со своим желанием и желание это не удовлетворяется, я чувствую себя неудовлетворенным.

Поскольку все содержания сознавания меняются и в какой-то момент неизбежно исчезают, отождествление с любым из них неизбежно ведет к своего рода смерти. С другой стороны, отождествление с самим собою, с "я" дает ощущение постоянства своего бытия, этого ничем не обусловленного ядра личности, которое остается неизменным во всех жизненных ситуациях. Как сказала об этом одна женщина, "когда я говорю "я есмь", я знаю, что я есмь прежде мысли, прежде чувства, прежде действия. Я есмь чистая возможность". "Я" человека – это место его максимальной свободы.

До тех пор, пока мы отождествляем себя с теми или иными ощущениями, чувствами, желаниями, мыслями, наше ощущение своего бытия ("я есмь") привязано к ним, и поэтому они могут захлестывать нас, управлять нами, ограничивать наше мировосприятие и отсекать от нас все другие ощущения, чувства, желания и мнения. С другой стороны, когда мы отождествляем себя с собой, с "я", нам становится гораздо легче наблюдать любые содержания своего сознавания, а также управлять ими, направлять их и оставлять их, идти дальше, – поскольку мы с ними растождествились.

Тут может возникнуть вопрос: не является ли такое растождествление отречением от какой-то части нас самих? Нет, растождествление с какой-то своей частью не мешает нам затем отождествиться с ней или какой-либо иной, если мы того пожелаем. Напротив, благодаря этому, наша способность к отождествлению возрастает. От чего мы хотим избавиться, так это от постоянного и непроизвольного отождествления с какими-то случайными процессами в нашей личности. Это всегда приводит к своеобразному застыванию того, с чем мы отождествляемся. Так,

• тело становится напряженным,
• чувство становится экзальтацией,
• желание становится одержимостью,
• мнение становится предубеждением,
• роль становится маской.

Напротив, когда мы растождествляемся с ними и приходим в себя, экзальтация становится чувством, предубеждение – мнением и т.д.

Разотождествление происходит путем наблюдения. Вместо того, чтобы растворяться в ощущении, чувстве, желании или мысли, мы наблюдаем за ними со стороны без какой-либо оценки, без намерения изменить их, без какого бы то ни было взаимодействия с ними вообще. Мы смотрим на них как на нечто внешнее, будто рассматриваем некий пейзаж (см. рис. 3).

Первым результатом такого наблюдения является освобождение от наблюдаемого. Если "мне страшно", я наблюдаю свой страх, я ясно вижу его очертания, я вижу, что страх – это не я, что он представляет собой нечто внешнее; я вижу, что сам я свободен от этого страха.

"Я" – это та наша часть, которая способна наблюдать любое содержание психики, не будучи вовлеченной в его атмосферу. Наличие такой части позволяет всей личности обрести равновесие, которое в противном случае было бы невозможным. Эту ситуацию можно проиллюстрировать восточной притчей о десяти глупцах. Десять глупцов переплыли реку; добравшись до другого берега, они захотели убедиться, что все живы и здоровы. Один из них начал считать, но забыл о себе и сосчитал только девять остальных. "Нас только девять, – заявил он. – Один из нас, должно быть, утонул". "Ты уверен, что посчитал правильно?", – спросил другой глупец и принялся пересчитывать, но о себе тоже забыл. Тут и другие глупцы этим занялись, но сколько ни считали, результат был тот же – девять. Уверившись, что один из них утонул, они стали оплакивать его гибель, хотя не могли сообразить, чью именно. Проходивший мимо человек поинтересовался, что случилось, и глупцы ему объяснили. Поскольку перед ним стояли все десятеро, прохожий догадался, в чем дело, и стал считать их, прикасаясь к каждому по очереди и требуя, чтобы тот называл свой порядковый номер. "Один" – сказал первый, "два" – произнес второй, и так добрались до последнего, который сказал "десять". Пораженные глупцы поблагодарили прохожего и порадовались благополучному исходу дела.

Эта история показывает, как легко стать жертвой иллюзии, не располагая единой точкой зрения на происходящее. Чтобы иметь возможность составить ясное и верное представление о ситуации, нужно быть независимым от игры включенных в нее сил. В случае человеческой личности такие условия достигаются путем самоотождествления.

Самоотождествление можно сравнить с панорамной смотровой площадкой, поскольку с наблюдательного пункта "я" мы можем обозревать общую картину вечно изменчивого содержания своей личности. Первые четыре пункта приведенного ниже упражнения служат восхождению на эту смотровую площадку внутреннего пространства. Пятый пункт, естественно вытекающий из предыдущих, нацелен на то, чтобы пережить себя как чистое сознавание.

САМООТОЖДЕСТВЛЕНИЕ

1. Начните сознавать свое тело.

   Некоторое время просто отмечайте, не пытаясь изменить их, все телесные ощущения, которые вы можете осознать.

   Сознавайте, например, как ваше тело соприкасается со стулом, на котором вы сидите, ноги – с полом, одежда – с кожей.

   Сознавайте свое дыхание.

   Почувствовав, что вы достаточно исследовали свои телесные ощущения, оставьте их и переходите к следующему этапу упражнения.

2. Начните сознавать свои чувства. Какие чувства вы испытываете в данный момент?

   Какие основные чувства вы чаще всего испытываете в повседневной жизни? Рассмотрите как положительные, так и отрицательные чувства: любовь и раздражение, ревность и нежность, подавленность и приподнятость.

   Не оценивайте своих чувств. Просто рассматривайте их как ученый, делающий описание явления.

   Удовлетворившись проведенным обзором, отвлекитесь от чувств и переходите к следующему этапу упражнения.

3. Обратите внимание на свои желания.

   С тех же беспристрастных позиций рассмотрите основные желания, побуждающие вас что-либо предпринимать в повседневной жизни. Нередко вы можете отождествлять себя с тем или иным из них, но сейчас просто рассмотрите их одно за другим.

   Наконец, оставьте свои желания и переходите к следующему этапу.

4. Понаблюдайте за миром своих мыслей.

   Как только появляется мысль, следите за ней до тех пор, пока ее место не займет другая, третья и т.д. Если вы думаете, что никаких мыслей у вас нет, осознайте, что это тоже мысль. Наблюдайте за течением потока своего сознания: воспоминания, мнения, чепуха, доводы, образы.

   Занимайтесь этим пару минут, а затем оставьте и эту сферу.

5. Наблюдатель – тот, кто следит за вашими ощущениями, чувствами, желаниями и мыслями, – представляет собой нечто иное, нежели объекты, за которыми он наблюдает. Кто наблюдал за всеми этими сферами? Наблюдал "я". "Я" – не образ или мысль, а существо, наблюдавшее за ними и непохожее на них. Это существо – вы. Скажите про себя: "я – это я, центр чистого сознавания".

   Пытайтесь сознавать это в течение двух минут.

Сознавание себя собой – самое фундаментальное, основополагающее из доступных нам переживаний, кристально ясное и очевидное. И все же опыт такого самосознавания, как правило, не приходит сам собой, так что для обретения его с помощью приведенного выше упражнения может понадобиться какое-то время.

Не следует забывать также, что "я", подлежащее сознаванию, находится не в каком-то "другом месте", которое нужно где-то искать и которого нужно пытаться достичь. Напротив, "я" всегда здесь, каждый из нас уже "я". Более того, опыт сознавания себя "собой" не предполагает непременного устранения остальных содержаний сознания. Чувства и мысли могут появляться и исчезать, но теперь они смещаются на задний план сознавания, которое становится самосознаванием.

Наконец, "я" постижимо не только с закрытыми глазами. Себя можно сознавать и в гуще повседневной жизни. Несмотря на то, что "я" – это полная внутренняя тишина по определению, последняя не обязательно уводит нас от наших повседневных дел и настроений; напротив, как будет показано далее, она может значительно повышать нашу дееспособность и способность полагаться на себя.

*   *   *

Никогда не летавший самолет, затянутый паутиной; груда развалин; затонувший корабль; безжизненная кукла. Эти образы всякий раз возникают у Лии перед закрытыми глазами, когда я прошу ее дать волю своему воображению. И все они явственно обнажают ее самоощущение: Я испытываю чувство заброшенности, ненужности, как если бы я была ни на что не годна. Создаешь самолет и оставляешь его затягиваться паутиной. Существуешь, но весь мир так занят, что не замечает этого. Я испытываю мучительное чувство. В отчаянии спрашиваешь, за что. Никто не знает о том, что самолет существует. Что-то случилось, но никто об этом не знает.

А случилось то, что на свете живет Лия. Лия – учительница 30-ти лет. Ее отец умер, когда она была ребенком, и она его почти не помнит. Мать упорно отвергала ее. Долгое время Лия жила в школе-интернате, вдали от дома. Эти обстоятельства могли послужить почвой для ее чувства заброшенности и "сладкого желания исчезнуть". Безразличие окружающих причиняет ей боль.

Ее сравнение себя с Гурдулу, персонажем из "Несуществующего рыцаря" Кальвино, помогло мне выявить ядро ее трудностей. Гурдулу – лишь одно из многочисленных имен героя. У него нет имени, но он может носить любое имя. Он есть, но он не знает об этом. Поэтому он становится всем, что видит. Увидев лягушку, он становится лягушкой и начинает квакать; увидев грушу, он считает себя грушей; увидев большой котел с супом, он ныряет в суп, полагая себя – и все остальное – супом.

Лия чувствовала себя так же. Когда она была с другими, она растворялась в их желаниях, мнениях, мировосприятии, становилась ими, совершенно того не сознавая: "Когда я окончательно теряла чувство реальности, возникала растущая тревога и казалось, что внутри меня все застывает. Особенно это проявлялось в общении с людьми, которых я считала лучше себя".

Ее работу над собой в рамках психосинтеза можно определить в двух словах как поиск себя, – поиск того, что сама она называет "центром". В ходе такой работы она постепенно осознала, что существует независимо от признания других людей и что это действительно так. Подводя итоги своего опыта, Лия говорит: "Чтобы убедиться в том, что я существую, я нуждалась в оценках других людей. Я пыталась выведать мнения друзей о себе, чтобы иметь о себе какое-то представление. Теперь мне это больше не нужно. Огромная жизненная энергия "я" рассеяла эту избыточную потребность в одобрении других людей и позволила обрести внутреннее равновесие".

В истории Лии, как и в случае Дэвида, мы видим одно ключевое следствие выявления "я" – обретение способности полагаться на себя. Огромное число людей сохраняет с детских лет потребность полагаться на других, как если бы их "центр тяжести" находился не в них самих, а где-то в другом месте. И хотя поведение их в общих чертах может казаться зрелым, они все же не осознали по-настоящему решающего факта существования человека – его глубинного, сущностного одиночества. Они неявно, смутно ожидают, что внешняя среда обеспечит их тем, чего сами они, по их мнению, не имеют: силой, направлением жизни и даже жизнью как таковой.

Поскольку упования такого рода удовлетворяются крайне редко, эти люди почти незнакомы с чувством внутреннего равновесия. Любой признак невнимания к своей персоне они оценивают как пренебрежение к себе или поражение. Необходимость самим отвечать за себя они по-детски воспринимают как бессмысленную и неприятную обязанность. Временами их охватывает невыносимый ужас перед одиночеством.

Постижение себя как "я" преподносит им тот трудный урок, что другие люди не являются производными от их собственного существования, что каждый человек в глубине души остается самим собой и наедине с собой и что этот естественный факт – который вовсе не является трагедией – может способствовать их обращению к своим собственным творческим ресурсам. Это может показаться парадоксом, но встреча со своим сущностным одиночеством является необходимым шагом на пути постижения своего сущностного единства со всеми существами.

Постижение личного "я" представляет собой начало долгого пути развития, который может вывести нас за пределы личного самосознания. После того как чистое сознавание (личное я) отделилось от структурирующих его обычно содержаний внутреннего мира, оно непроизвольно стремится подняться к своему истоку (надличному Я). От постижения своей индивидуальности и способности во всем полагаться на себя может произойти постепенный переход ко всеобъемлющему постижению всеобщности. По мере того, как опыт чистого сознавания становится все более ясным и полным, происходит глубинный сдвиг в самых основаниях нашего существа, благодаря чему мы получаем непосредственный доступ к животворящему источнику жизни.

Последнее нуждается в пояснении. Как правило, мы ощущаем жизнь – мы чувствуем, что живы, что живем, – в связи с какой-то ситуацией: рядом человек, которого мы любим; мы добились успеха; мы заработали денег; мы даем на мотоцикле 160 километров в час и т.д.

Нет соответствующей ситуации, – нет и ощущения жизни. Если мне не отвечают взаимностью, если я не заработал денег, если мой мотоцикл сломался, я не чувствую, что живу. Глубинное ощущение жизни связано с этими "если".

Но ощущать жизнь можно и без каких бы то ни было "если". Для этого нужно открыть в себе то всецело и безусловно живое, что не зависит ни от каких "если", – наше надличное Я.

Несмотря на то, что полное постижение этого Я случается крайне редко, с ним соприкасалось множество людей на протяжении всей истории человечества, как на Востоке, так и на Западе. Плотин говорил о нем как о "совершенно неизмеримом, которое не может быть увеличено, ибо не имеет границ".