ОБСУЖДЕНИЕ РАБОТЫ СНАЙДЕРА «СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПСИХОТЕРАПИИ» 2 (1947) - Социометрия. Экспериментнальный метод и наука об обществе - Морено Дж.Л.

Психиатры часто утверждали, что психологи не «способ­ны» заниматься психотерапией, но за последние годы их точка зрения постепенно менялась. Психологи в свою оче­редь часто утверждают, что они обладают преимуществом перед психиатрами в использовании научных методов. Однако объективный подход и взаимопонимание чрезвы­чайно важны, если мы хотим иметь единый фронт психоте­рапевтов. Благодаря таким статьям, как статья Снайдера, еще больше увеличится существующий хаос в психотера­пии, а также пропасть между психиатрами и психологами. Автор постоянно подчеркивает, что психиатры часто склон-ны к ненаучному, субъективному, интуитивному подходу, в то время как психологи верят в экспериментальный метод и в научное утверждение; психиатры широко пользуются эзотерической терминологией, а психологи используют тер­мины, которые являются универсальными, то есть приняты­ми повсеместно учеными. Такой предрассудок, который про­низывает всю статью, сильнее всего выражен в заявлении, направленном против Фрейда и Морено. В главе о психо­анализе автор говорит:

«Одной из трудностей для читателя, не искушенного в психоанализе, является то, что словарь психоаналистов иастолько эзотеричен, что часто мало что значит... Боль­шинство психиатров в этой стране и почти каждый психо­лог скорее согласятся с Бланшетт, что психоанализ — это медицинская психология, не имеющая достаточных корней или связей с научной медициной и научной психологией».

В главе о психодраме он говорит: «Сам Морено ненаучен и интуитивен в своем подходе... Морено постулирует отношения и модели поведения, кото­рые можно объяснить только в терминах его эзотерической системы. В этом отношении его метод подобен психоанали­зу Фрейда» (стр. 333). Общеизвестно, что психоанализ име­ет свои корни во французской психиатрической школе Шарко. Если он даже внес несколько оригинальных идей в медицинскую психологию, это само по себе не делает его ненаучным. В статье по психотерапии обращаться с Фрей­дом так, как будто он мертвая собака, просто смешно. Он был великим эмпиристом, он тщательно формулировал свои гипотезы и отбрасывал их, когда новые наблюдения, по-видимому, требовали этого. То, что он был доэкспериментален, не означает, что он был ненаучен, ибо психология индивидуума не вышла еще из своего детского возраста, когда Фрейд занялся ею; он был настолько научным, насколь­ко это допускала данная стадия развития. К несчастью, сло­ва «научный» и «эзотерический» употребляются Снайдером в морализующем, почти поучительном тоне. Все научные тер­мины когда-то были эзотерическими, и многие из них явля­ются теперь повсеместно принятыми. Нужно ли бояться вводить новые идеи или создавать их только из-за того, что наши современники сочтут их эзотерическими? Не нужно позволять, чтобы боязнь новых идей и нелюбовь к ориги­нальности подняли голову под прикрытием ограниченной концепции науки и возникновения новых идей.

В руках Снайдера психодрама и социометрия становят­ся интуитивными и эзотерическими, пользуясь его собствен­ной терминологией. Если бы он захотел более тщательно изу­чить предмет, он узнал бы, что выдающиеся достижения психотерапии за последние годы тесно связаны с социометрическими и психодраматическими методами. Это не имеет ни­чего общего со спорами о «направляемом-ненаправляемом» поведении, которые психиатры ведут в течение более пяти­десяти лет. При «социометрической консультации» консуль­тант может быть анонимным; он не только не направляет поведения, но он может совершенно не присутствовать, когда происходит процесс терапевтического выбора. Социограмма, отражающая эмоциональные течения, действую­щие среди членов группы, становится объективным доку­ментом, на котором основаны его рекомендации в качестве советчика. В принципе процесс соучастия перенесен из отношения консультанта к клиенту в отношения клиента к кли­енту.

  Психодраматическая консультация более сложна; прак­тически все проблемы, которые появляются отдельно в жаждой из текущих психотерапий, вновь возникают в уве­личенном виде или в новых комбинациях во время психо­драматического сеанса. Благодаря разнообразию проблем, с которыми клиенты приходят к нам, имеется много версий психодрамы. Единый метод, который может быть применен повсеместно, еще не найден. Наиболее старой и популярной формой психодрамы является самонаправляемая форма, в которой Я клиента является единственным режис­сером-постановщиком, причем, если он этого пожелает, ему помогают в этом режиссер и вспомогательные ego. В другой версии психодрамы режиссер находится вне ситуации и терапевтический процесс имеет место между двумя и более .клиентами, участвующими в конфликте.

Не может быть большего контраста, чем тот, который существует между нережиссируемым интервью и саморежиссируемой постановкой психодрамы. Отсутствие режис­суры требует минимального самовыражения консультанта; психодрама требует максимального самовыражения клиента. Слово «нережиссируемый» часто вводит в заблуждение. Это негативный термин, подразумевающий, что нужно позво­лить спонтанности клиента выразить себя без какого-либо вмешательства извне. Авторы— сторонники отсутствия ре­жиссуры часто пользуются языком спонтанности в об­ратном смысле; они озабочены тем, чтобы консультант воз­можно менее стимулировал клиента, но не заботятся о том, насколько силен стимул субъекта быть самим собой. На практике наблюдаются различные типы интервью; было, однако, обнаружено, что как бы ни осторожен был интервьюи­рующий в своих вопросах на уровне действия, они играют различные роли, которые воздействуют на субъекта не под­дающимся контролю путем. Один консультант может иг­рать отцовскую роль, одобрительно улыбаясь, у другого деловой подход, третий может быть холоден и безразличен;

?• -Все они могут пользоваться той же ^амой техникой опроса, Но впечатление, произведенное на клиента, будет разным. Очевидно, что сам внешний облик консультанта обязатель­но влияет на клиента; он обладает, как мы, социометристы, говорим, телеэффектом.

Господин Снайдер ссылается на одну из моих работ—«Научные основания групповой психотерапии». Ему не извест­но, что эта статья — просто подведение итогов, что за ней стоят пятнадцать лет исследовательской работы, в которых принимало участие несколько сот сотрудников и которая была изложена в девяти томах «Социометрии», в книгах, подобных «Кто выживет?», и приблизительно в пя­тидесяти монографиях. Верх невежества в отношении зна­чения психодрамы и групповой психотерапии проявляется в заявлении Снайдера: «При оценке психодрамы, пожалуй, стоит отметить, что сам Морено проводит в Нью-Йорке дважды в неделю платные сеансы для публики» (стр. 334)1'. Это явно осуждающее замечание. Снайдер, по-видимому, полагает, что недостаточно для психотерапевта, а, может быть, также и ненаучно и неприлично проводить публичные сеансы. Дело в том, что наиболее революционные изменения со времени психоанализа в психотерапии связаны с откры­тыми сеансами для публики. Мои открытые сеансы имели огромное значение, поскольку они разрушили два канони­ческих шаблона, в первую очередь тот, что консультант запирался с клиентом в отдельную комнату и никакой дру­гой клиент или консультант не разделяли опыта данного сеанса: он был и должен был оставаться строго секретным. Публичный сеанс широко открыл дверь для участия боль­ших и малых групп в общем терапевтическом опыте. Во-вторых, не проводилось записей во время сеанса, который должен был оставаться священным и секретным в интере­сах клиента. Но как только была нарушена интимность терапевтического отношения один на один, стало само со­бой разумеющимся, что позволительно одновременно на­блюдать и записывать терапевтический процесс. Это про­ложило путь к объективизации интервью. Клинические достижения, полученные благодаря публичному сеансу, автоматически вызвали также достижения в объективной записи и анализе его операций. Принцип электрозаписи, производимой одновременно с терапевтическим процес­сом, был провозглашен мною семнадцать лет назад и с тех пор присутствовал во всех моих работах и часто применялся на практике; поэтому любопытно, что Снайдер приписыва­ет приоритет в этом нережиссирующему советчику:

«Реакции, наблюдаемые психологом, и откровения инди­видуума в течение интервью, случайного или планируемого, являются малоценными, по крайней мере с точки зрения совместного поддающегося контролю исследования, посколь­ку после сеанса они становятся просто тем, что запечат­лелось в памяти наблюдателя. Многообразные интерпрета­ции, предлагаемые сторонниками субъективизма в психоло­гии, не являются соответствующей демонстрацией и рас­смотрением совершившегося, поскольку в них не сохранен момент. Я часто предлагал поэтому, чтобы «говорящая ма­шина фотографировала процесс» и чтобы мы систематически пользовались этой машиной при записи личных данных»2.

Психодраматическая процедура, будучи отпрыском социометрии, должна рассматриваться и оцениваться на осно­ве социометрической методологии и эксперимента. Кон­цепции, подобно социодинамическому эффекту, социальному атому и теле, могут показаться эзотерическими и интуи­тивными только тому, кто сам не знаком с методами, при по­мощи которых они исследовались.

Дж.Л.Морено

Социометрия. Экспериментальный метод и наука об обществе.

Издательство «Иностранной литературы», М., 1958.