Глава 3. СБОР ИНФОРМАЦИИ НА ОСНОВЕ ИНТЕГРАТИВНОЙ МОДЕЛИ. ДИАГНОСТИЧЕСКИЕ МЕТОДИКИ И ТЕХНИКИ ИНТЕРВЬЮИРОВАНИЯ СЕМЬИ - Системная семейная терапия- Черников А.В.

При наблюдении за работой мастеров семейной терапии создается обманчивое впечатление легкости и стихийности их действий, однако это только поверхностный взгляд. Грамотная работа основана на высокой точности, выверенности и продуманности каждого шага. Терапевтическая работа великих мастеров удивительно экономна, и наблюдающие часто остаются в недоумении, как они пришли к тем или иным выводам и добились столь потрясающих результатов.

Эффективная терапия невозможна без развитой диагностики проблем и типовых терапевтических ситуаций. Предлагаемая нами интегративная модель является эвристичным средством выдвижения терапевтических гипотез и призвана сделать диагностический процесс более быстрым и простым. Основной задачей данной главы является отбор и модификация средств получения информации о семейной системе, обеспечивающей терапевта, использующего интегративную модель, адекватным набором диагностических инструментов. В разделах 3.1 — 3.5 представлен пакет совместимых и взаимодополняющих диагностических методик и техник интервью. В разделе 3.6 подробно описана структура оценочной сессии, а также специализированные методы исследования параметров интегративной модели. Данная структура первой сессии с семьей является модификацией интервью, предложенного Дж. Хейли и значительно переработанного в соответствии с интегративной моделью.

Собранная информация о семейной системе суммируется с помощью специально разработанной карты структурирования информации о семейной системе, выдвижения гипотез и планирования терапии (см. приложение 6). Она позволяет обнаружить “дыры” и “белые пятна” в проведенной диагностике и является подспорьем для выдвижения системных гипотез и планирования терапии.

Семейная терапия представляет собой процесс, в котором диагностика семейных проблем неразрывно связана с терапией. Многие семейные терапевты склонны рассматривать оценку и действия терапевта как одновременный процесс, идущий на протяжении всей терапии — от звонка по телефону до ее окончания. Иногда терапевт уже на первой встрече просит семью что-то сделать или рассказывает им какую-нибудь историю. Реакции клиентов обеспечивают терапевта важной информацией о сильных и слабых сторонах семейной системы. С. Минухин (1974), например, заявляет, что не всегда важно, чтобы клиенты выполняли задания терапевта. Способ реагирования семьи на эти задачи предоставляет информацию об их взаимодействии друг с другом.

С другой стороны, обычной процедурой является также организация одной или нескольких встреч с семьей для проведения всесторонней оценки семейных проблем, формулирования терапевтических гипотез, составления плана терапии и заключение с семьей терапевтического контракта. Большинство терапевтов выделяют в своей работе фазу оценивания семейной системы как начальную фазу терапии. Предлагаемый нами подход следует этой традиции.

Организуя оценочные сессии с семьей, терапевт проводит своеобразный диагностико-терапевтический эксперимент и получает информацию о семье из разных источников: наблюдая спонтанное поведение семьи на приеме и их невербальные реакции; принимая семейный миф о проблеме без критики, как важную метафору, отражающую реальные проблемы семьи; исследуя семейную систему с помощью специальных техник интервьюирования и отслеживая реакции членов семьи на собственные действия и задания. Кроме того, терапевт должен установить рабочий контакт с семьей и мотивировать ее к изменениям.

Когда терапевт начинает работать с семьей, формируется новая система с его участием. Создать условия для необходимых изменений в семейной системе терапевт сможет, только войдя в систему и действуя изнутри нее. Всякая семья имеет границы, и в ситуации поиска помощи эти границы несколько приоткрываются. Позиция психотерапевта содержит в себе следующий парадокс: он может войти в систему только на основе изоморфизма, т.е. своей схожести с семьей, но помочь ей измениться он может, только используя анизоморфные стратегии. Чем больше сходство, тем легче ему быть принятым системой, но тем труднее изменить ее. “Любитель, непрофессиональный консультант становится другом, членом семьи или членом компании — при этом он теряет возможность изменить ту систему, частью которой он стал. С другой стороны, не воспринятый семьей профессиональный психолог, сохраняющий дистанцию и не обладающий достаточным пониманием и проникновением в систему, никогда не приблизится к ней, а останется в стороне со всеми своими знаниями, не имея шанса ей помочь” [Юнссон Л., Бернлер Г, 1992]. Поэтому важной задачей для психолога является его способность переключаться с позиции “вне” на положение “внутри” системы и обратно, что, конечно, легче сказать, чем сделать.

Входя в систему, терапевт становится частью “семейной игры”. Семья переносит свои модели функционирования в терапевтическую ситуацию. Так, например, если с разобщенной семьей терапевту бывает трудно начать работать, собрав всех членов семьи в одно и то же время у себя на приеме, то с запутанной семьей ему непросто завершить сессию или даже всю терапию в целом. Члены семьи “запутанного” типа склонны приходить к нему все вместе, звонить ему домой, приглашать в гости и, становясь беспомощно зависимыми от терапевта, перекладывать на него всю ответственность за свое спасение. По тому, как семья взаимодействует с терапевтом, какой тип терапевтической системы она ему пытается навязать, терапевт может многое сказать о семейной структуре и правилах ее функционирования.

Далее в этой главе будут описаны методы сбора информации о семье на основе критериев предложенной интегративной модели, а также представлена структура диагностической сессии терапевта с семьей.

3.1. Методы изучения семейной истории

Анализируя ход семейной истории, стадии развития семьи, паттерны взаимоотношений, переходящие в новые поколения, и события, предшествующие кризису, удобно использовать две взаимодополняющие методики — “Генограмму” [Bowen, 1978; Carter & McGoldrick Orfanidis, 1976; Guerin & Pendagast, 1976; McGoldrick, 1977; Pendagast & Sherman, 1977; Brandt, 1980; McGoldric & Gerson, 1985] и “Линию времени” (The Time Line) [Stanton, 1992].

Генограмма представляет собой форму семейной родословной, на которой записывается информация о членах семьи, по крайней мере в трех поколениях. Генограммы показывают семейную информацию графически, что позволяет быстро охватить сложные семейные паттерны, и являются богатым источником гипотез о том, как клинические проблемы могут быть связаны с семейным контекстом и развитием во времени. Для терапевтических записей генограмма обеспечивает краткое резюме, позволяющее терапевту, не знакомому со случаем, быстро воспринять большое количество информации о семье и получить представление о ее потенциальных проблемах.

В отличие от других форм исследовательской записи, генограмма позволяет постоянно вносить добавления и корректировку при каждой встрече с семьей. Она дает возможность терапевту держать в голове большое количество членов семьи, их взаимоотношения и ключевые события семейной истории.

“Генограмма не является тестом и не содержит клинических шкал. Скорее, она представляет собой субъективный инструмент генерирования клинических гипотез для дальнейшей системной оценки” [McGoldric & Gerson, 1985]. В терапевтическую практику генограмма была введена Мюррэем Боуэном. Она служит для анализа семейной истории с позиции системной теории. Список используемых в генограмме символов представлен в приложении 1, примеры генограмм даются в главах 2 и 4.

В сочетании с генограммой обычно используется список важных событий семейной истории или методика “линия времени”, в которой события расположены вдоль временной оси. Методика довольно проста: по горизонтали прочерчивается линия времени с отметкой лет, месяцев и даже дней, на усмотрение терапевта. Проводятся вертикальные линии, и над ними указываются события жизненного цикла. Например: “Николай потерял работу”, “Мария и Владимир поженились”, “Отец Сергея умер” и т.д. Эта методика позволяет организовать трудно сопоставимую информацию о семейной истории в более удобной графической форме. Особенно важной эта методика становится при размышлении терапевта о том, почему семья пришла за помощью именно сейчас, а не годом раньше или позже. Что изменилось в семье? Что стало другим во внешних связях семьи? Что заставило семью искать помощи в это особое время? В чем состоит пусковой момент кризиса?

Кроме простого варианта “линии времени”, можно использовать эту методику, объединяя ее со способами изображения семейной структуры и взаимоотношений. Это позволяет отразить ход изменений важнейших параметров семейной системы во времени. Например, на рис. 3.1.1 изображено сочетание линии времени с генограммой. На рисунке отражен довольно типичный случай отказа семилетнего мальчика от посещения школы. Момент вступления в брак был выбран за нулевую точку. Двойная линия между супругами показывает близкие взаимоотношения. На втором и четвертом году брака рождаются дети. Тройная линия между матерью и новорожденными отражает очень близкие взаимоотношения ребенка с матерью, нормальные для этого возраста. И до десятого года брака семья представляет собой хорошо функционирующую систему. Вначале этого года муж терпит крупную профессиональную неудачу, становится депрессивным, замыкается в себе, все больше отдаляясь от детей, особенно от младшего сына. Начинаются серьезные конфликты между супругами. Отношения матери и сына опять становятся чрезмерно близкими, “запутанными”, что для детей такого возраста уже является проблемой. Вскоре мальчику исполняется семь лет, ему пора идти в школу, но он отказывается, так как это повлечет за собой увеличение дистанции между ним и матерью, что, возможно, в этот трудный для семьи период интуитивно расценивается как опасность для них обоих. Отказ мальчика посещать школу приводит семью к специалисту и, может быть, адресован также его отцу, который должен отложить в сторону свои неприятности и помочь матери и сыну.

3.2. Интервью по генограмме

Сбор информации о семейной истории обычно проходит в контексте общего семейного интервью, и терапевт не может игнорировать проблему, с которой пришла семья. Поэтому конструирование генограммы должно быть частью более широкой задачи присоединения и помощи семье. Проводя интервью, терапевт двигается от представленной проблемы к более широкому семейному и социальному контексту; от настоящей семейной ситуации — к исторической хронологии семейных событий; от легких вопросов — к трудным, провоцирующим тревогу; от очевидных фактов — к суждениям о взаимоотношениях и далее, к циркулярным гипотезам о семейном функционировании.

Терапевт собирает информацию:

1) О составе семьи (Кто живет вместе в вашем доме? В каких они родственных отношениях? Были ли у супругов другие браки? Есть ли от них дети? Где живут остальные члены семьи?).

2) Демографическую информацию о семье (имена, пол, возраст, сколько лет в браке, род занятий и образование членов семьи и т.д.).

3) О настоящем состоянии проблемы (Кто из членов семьи знает о проблеме? Как каждый из них видит ее и как реагирует на нее? Имеет ли кто-нибудь в семье подобные проблемы?).

4) Об истории развития проблемы (Когда проблема возникла? Кто ее заметил первым? Кто думает о ней как о серьезной проблеме, а кто склонен не придавать ей особого значения? Какие попытки решений были предприняты и кем? Обращалась ли семья раньше к специалистам и были ли случаи госпитализации? В чем изменились взаимоотношения в семье по сравнению с тем, какими они были до кризиса? Считают ли члены семьи, что проблема изменяется? В каком направлении? К лучшему или к худшему? Что случится в семье, если кризис будет продолжаться? Как они представляют себе взаимоотношения в будущем?).

5) О недавних событиях и переходах в жизненном цикле семьи (рождения, смерти, браки, разводы, переезды, проблемы с работой, болезни членов семьи и т.д.).

6) О реакциях семьи на важные события семейной истории (Какова была реакция семьи, когда родился определенный ребенок? В честь кого он был назван? Когда и почему семья переехала в этот город? Кто тяжелее всего пережил смерть этого члена семьи? Кто перенес легче? Кто организовывал похороны?). Оценка прошлых способов адаптации, особенно реорганизаций семьи после потерь и других критических переходов дает важные ключи к пониманию семейных правил, ожиданий и паттернов реагиро­вания.

7) О родительских семьях каждого из супругов (Живы ли ваши родители? Если умерли, то когда и отчего? Если живы, то чем занимаются? На пенсии или работают? Разведены ли они? Были ли у них другие браки? Когда ваши родители встретились? Когда они поженились? Есть ли у вас братья или сестры? Старшие или младшие и какова разница в возрасте? Чем занимаются, состоят ли в браке, есть ли у них дети?) Терапевт может задавать такие же вопросы и про родителей отца и матери. Целью является сбор информации по крайней мере о 3—4 поколениях, включая поколение идентифицированного пациента. Важной информацией являются сведения о приемных детях, выкидышах, абортах, рано умерших детях.

8) О других значимых для семьи людях (друзьях, коллегах по работе, учителях, врачах и т.д.).

9) О семейных взаимоотношениях (Есть ли какие-либо члены семьи, которые прервали взаимоотношения друг с другом? Есть ли кто-нибудь, кто находится в серьезном конфликте? Какие члены семьи очень близки друг другу? Кому в семье этот человек доверяет больше всего? Все супружеские пары имеют некоторые трудности и иногда конфликтуют. Какие типы несогласия есть в вашей паре? У ваших родителей? В браках ваших братьев и сестер? Как каждый из супругов ладит с каждым ребенком?) Терапевт может задавать специальные циркулярные вопросы (см. параграф 3.4). Например, он может спросить у мужа: “Как вы думаете, насколько близки были ваша мать и ваш старший брат?” — и затем поинтересоваться, что думает об этом его жена. Иногда полезно спрашивать, как присутствующие на встрече люди были бы охарактеризованы другими членами семьи: “Как ваш отец описал бы вас, когда вам было тринадцать лет, что соответствует возрасту вашего сына сейчас?”. Такие циркулярные вопросы задают для того, чтобы обнаружить различия во взаимоотношениях с разными членами семьи. Обнаруживая отличающееся восприятие у разных членов семьи, терапевт попутно вводит новую информацию в систему, обогащая семью новыми взглядами на саму себя.

10) О семейных ролях (Кто из членов семьи любит проявлять заботу о других? А кто любит, когда о нем много заботятся? Кто в семье выглядит волевым человеком? Кто самый авторитетный? Кто из детей наиболее послушен? Кому сопутствует успех? Кто постоянно терпит неудачи? Кто кажется теплым? Холодным? Дистанцированным? Кто больше всех болеет в семье?) Терапевту важно обращать внимание на ярлыки и клички, которые члены семьи дают друг другу (Супер-мать, Железная Леди, Домашний Тиран и т.д.). Они являются важными ключами к эмоциональным паттернам в семейной системе.

11) О трудных для семьи темах (Имеет ли кто-нибудь из членов вашей семьи серьезные медицинские или психиатрические проблемы? Проблемы, связанные с физическим или сексуальным насилием? Употребляют ли наркотики? Много алкоголя? Когда-либо были арестованы? За что? Каков их статус сейчас?). Обсуждение этих тем может быть болезненным для членов семьи, и поэтому вопросы следует задавать особенно тактично и осторожно. И если семья выражает сильное сопротивление, то терапевт должен отступить и вернуться к ним позднее.

В то время как основная информация по генограмме может быть собрана за полчаса (без детального опроса по проблеме), всесторонний сбор семейной истории от нескольких членов семьи может потребовать нескольких встреч. Терапевт может проделать такую работу, предварительно мотивировав на нее семью и заключив с ними соответствующий контракт. Более распространенным является первоначальное получение основной информации о семейной истории и возвращение к ней время от времени, когда в разговоре всплывает “исторический материал”.

Когда семья приходит с проблемой, она часто имеет собственную точку зрения на ее природу. Как правило, это ригидный, несистемный взгляд, основанный на вере, что только один человек — носитель симптомов нуждается в изменении. Любые попытки двигаться непосредственно в другие проблемные зоны семьи часто блокируются яростным их отрицанием. Вопросы по генограмме позволяют проникнуть в сердце семейного опыта (рождения, смерть, болезни и интенсивность взаимоотношений) относительно безопасным и безболезненным для семьи способом и разблокировать важные темы. Терапевт просто интересуется жизнью семьи, никого ни в чем не обвиняя. Наоборот, такая информация может помочь терапевту переопределить события в семье, представив их как естественный ход событий. “Обычно два младших ребенка, которые женятся, склонны ожидать от партнера повышенной заботы о них. Как это происходит с вами?”; “Часто женитьба детей и их уход из семьи тяжело переживается родителями. Были ли в этот период в вашей семье какие-либо трудности?” Используя данные генограммы, терапевт может помочь членам семьи преодолеть негативное восприятие друг друга. Мастером таких переопределений был Мюррэй Боуэн:

“Клиент: Моя мать была очень доминантной женщиной, она никогда не хотела расставаться с тем, чем владела, включая меня.

Боуэн: Ну, если вы единственный ребенок, то что можно предсказать? Часто во взаимоотношениях, подобных этим, люди довольно точно знают, что думает другой... Другими словами, вы описываете не слишком необычный тип интенсивных взаимоотношений между матерью и единственным сыном, особенно если мать не имеет мужа, а ваша мать была одинока. Как бы вы охарактеризовали взаимоотношения вашей матери с ее матерью?” [цит. по McGoldric & Gerson, 1985].

Кроме неоценимой помощи в построении терапевтических гипотез, интервью по генограмме позволяет терапевту устанавливать раппорт с членами семьи. Интересно, что Роджерс и Даркин (1984) обнаружили, что большинство пациентов после такого двадцатиминутного опроса чувствовали, что подобное интервью может улучшить их отношения с врачом и медицинское лечение. Опрос по генограмме сфокусирован не только на проблемах и трудностях семьи. Он высвечивает также успехи ее членов и способы, с помощью которых они уже справились с другими проблемами.

3.3. Прослеживание последовательностей

взаимодействия

Системный терапевт, ориентированный на исследование циркулярных петель, в которых застревает семья, будет определенным образом выстраивать опрос семьи. С. Минухин (1974) предлагает специальную технику терапевтического интервью, которую он называет техникой прослеживания (Tracking).

Техника прослеживания используется для того, чтобы обнаружить специфический паттерн поведения, мышления или чувствования в системном контексте. Терапевт хочет точно изучить, что происходит от начала и до конца последовательности.

Минухин (1974) отмечает: “Терапевт следует содержанию семейных коммуникаций и поведения и поощряет их продолжать. Он подобен иголке, следующей по желобу в записывающем устройстве. В наиболее простой форме прослеживание представляет собой проясняющие вопросы, одобрительные комментарии или выяснение подробностей. Терапевт не бросает вызова тому, что говорится. Он определяет свою позицию как заинтересованную. Операция прослеживания является типичной для терапевта, не навязывающего свое мнение. Скупое “гм”; утверждения, подсказывающие продолжение беседы; повторение того, что сказал собеседник; демонстрация интереса и вопрос для выяснения содержания — все это способы, которыми психодинамический и недирективный терапевты контролируют направление и течение коммуникаций”.

Системный терапевт держится несколько более активно. Он может спросить: “Кто первым сделает что-либо в этой ситуации? Что затем сделает (ют) другой (другие)? Что тогда сделает первый? Как на это ответит другой? Что другие члены семьи сделают, пока это происходит?” Он избегает вопросов “почему?”, провоцирующих рационализацию и сопротивление, и больше интересуется тем, “как это происходит” и “каковы последствия этого поведения”. Терапевт продолжает до тех пор, пока не выйдет наружу вся последовательность событий, относящихся к симптоматическому поведению или жалобе, пока не будет определен конечный результат и последовательность не начнется снова. Последовательность образует петлю самоподкрепляющей обратной связи. Теперь терапевт может наблюдать, как каждый член семьи ведет себя, поддерживая повторяющийся паттерн, на который семья жалуется как на симптом. Он задает вопросы в безоценочной манере, просто интересуется, что семья делает. Так как терапевт изучает семейный язык, то вопросы формулируются в понятиях метафор самой семьи.

Он может также попросить клиентов разыграть определенное событие, обратиться к родителям: “Не могли бы вы сесть и присоединиться к вашим детям в их игре в куклы”.

Терапевт использует эти данные, создавая свои собственные гипотезы, а также организует их в некоторую форму обратной связи: “Итак, это ваша работа — устанавливать мир между родителями? Как вы думаете, как долго они будут нуждаться в вас как в миротворце?”

Обратная связь обычно переопределяет в позитивных понятиях каждую личность и систему, создавая атмосферу сотрудничества. Кроме того, обратная связь помогает членам семьи увидеть то, что они делают, и стимулирует их на изменение. Таким образом, помимо диагностического средства эта техника является важнейшим элементом в процессе присоединения к семье и мягкого руководства ею в направлении нового поведения [Minuchin & Fishman, 1981; Aponte & Van Deusen, 1981].

3.4. Циркулярное интервью

миланской школы.

Акцент на различиях

Семейные терапевты миланской школы (M. Палаззоли, Л. Босколо, Дж. Чеччин и Дж. Прата) также используют технологию прослеживания коммуникаций, делая особый акцент на обнаружении различий между членами семьи. Согласно Г. Бейтсону, информация есть различия, а различия отражают позиции в отношениях [Bateson G., 1973].

Опознавание различий определяет взаимоотношения между тем, что сравнивается. Взаимоотношения в этом смысле подразумевают взаимность. Если мать имеет больше возможностей делать то, что она хочет, тогда отец — меньше. Взаимность, опять же, подразумевает циркулярность.

Предпочтение циркулярности влияет на стиль терапевтического интервью. Терапевты миланской школы используют особый тип вопросов — циркулярные вопросы. Задавая те или иные виды вопросов, терапевт фактически обнаруживает свою ориентацию и получает данные, соответствующие ей по характеру. Так, вопрос “Является ли мама несчастной?” исследует описательные характеристики и является скорее линейным, тогда как вопросы, исследующие различия, — “Кто первым заметил проблему?” и, следовательно, определил ситуацию как проблемную и “Кто больше всех расстраивается в этой ситуации?” — скорее будут циркулярными.

“Знать о том, является ли отец нежным и любящим, менее полезно, чем знать, есть ли разница в его привязанности к кому-то сейчас по сравнению с тем, что было раньше; или существует ли различие в его привязанности к дочери и жене” [Tomm K., 1981].

Построение интервью вокруг различий является одним из наиболее значительных вкладов миланской группы в усовершенствование техники семейного консультирования. Ориентируя опрос вокруг различий, терапевт извлекает более релевантные данные и делает это более эффективно, чем с помощью линейных описаний.

Можно выделить следующие типы различий:

а) различия между индивидуальностями (“Кто злится больше

всего?”);

б) различия во взаимоотношениях (“В чем разница между способом, которым мама общается с Катей, по сравнению с тем, как она обходится с Колей?”);

в) различия во времени (“Как она общалась с ним в прошлом году по сравнению с тем, как общается сейчас?”) и их различные комбинации.

Задавая циркулярные вопросы, терапевт активно использует категории, проясняющие различия: больше/меньше, ближе/дальше, чаще/реже, хуже/лучше и т.д. (“Кто из членов семьи лучше всего понимает маму?”, “Становятся ли родители ближе друг к другу, когда Коля плохо себя ведет?”; “Чаще ли отец бывает дома, когда Павлик ворует?” “Ссоры между братом и сестрой реже случаются, когда родители дома или когда их нет?”).

Циркулярные вопросы — особенно полезный способ интервьюирования, если терапевт хочет получить непредвзятую информацию о взаимодействиях в семье и не стать жертвой навязываемого ему семейного мифа. Прослеживая циркулярные последовательности взаимодействий, терапевт, во-первых, обычно заменяет глагол “чувствовать” глаголом “делать”, а во-вторых, задает вопрос не самим участникам событий, а кому-то третьему: “Что сделает Борис, когда, придя домой, увидит, что его жена расстроена?”. Чтобы высветить различия в разного рода отношениях между членами семьи, терапевт может попросить кого-нибудь из них прокомментировать, как он видит отношения между двумя другими, например, мать могут спросить, как она видит отношения между отцом и одним из детей. Потом терапевт задает тот же самый вопрос отцу по поводу отношения матери с другим ребенком и т.д. Эти триадические вопросы представляются очень эффективными, они обеспечивают более ясной информацией о паттернах взаимоотношений и помогают преодолеть сопротивление. Они ведут к нарушению “золотого правила”, обычно действующего в симптоматических семьях, а именно, запрета на вербализованную метакоммуникацию.

Другой тип циркулярного вопроса использует сослагательное наклонение “если бы”. “Если бы отец был здесь, то что бы он ответил на этот вопрос?”; “Если бы мама так самоотверженно не пыталась помочь дочке, было ли бы у нее больше времени для контактов с мужем?”, “Кто больше всего страдал бы в семье, если бы сын уехал учиться в другой город?”, “Если бы мы не говорили о проблеме твоего брата, то о чем бы нам стоило здесь поговорить?” и т.д. Последний вопрос вскрывает другие важные темы в семье, кроме проблемы идентифицированного пациента. Часто на этот вопрос кто-нибудь из членов семьи скажет, например, что родители совсем не разговаривают друг с другом, если не обсуждают проблему ребенка, или что другой член семьи совсем забыт на фоне помощи кому-то еще.

Еще один вид циркулярного вопроса — так называемый вопрос, “читающий мысли”: кого-то из членов семьи спрашивают, что, по его мнению, думает об этом другой член семьи. То есть вопрос задается не прямо, а через мнение кого-то еще.

Задавая циркулярные вопросы, терапевт обращает особое внимание на невербальное поведение членов семьи, так как оно может дать важный ключ к пониманию того, задевает ли данный вопрос деликатную область на семейной карте. Если это так, терапевт задает дополнительные специфические вопросы об определенной области, что может быть входом в систему для раскрытия семейных секретов и скрытых коалиций.

Циркулярные вопросы не только собирают данные о семье, но и вводят в систему новую информацию о ней самой. Природа задаваемых вопросов позволяет членам семьи осознавать последствия своего поведения. Создавая новые связи, процесс циркулярного интервьюирования позволяет семье “открыть” новую реальность в своих отношениях, что запускает изменения в системе верований семьи.

3.5. Изучение структуры семьи.

Системный семейный тест Геринга.

Анкета “Семейные роли”

Несмотря на то, что системное описание структуры семейных отношений является значительным шагом на пути к формированию психотерапевтом адекватных стратегий разрешения проблем, в настоящее время существует довольно мало психометрических валидизированных инструментов, которые могли бы использоваться в клинической практике. Существующие на сегодняшний день семейные тесты в основном требуют очень много времени и, как правило, ограничены возможностью их применения к испытуемым школьного возраста и старше. Кроме того, с их помощью мы можем получить только отдельные картины либо семьи в целом, либо отдельной диады.

Одной из первых попыток операционализации системной семейной теории и создания диагностических инструментов, удобных для практики, была циркулярная модель Олсона (см. параграф 2.1.2). На основе этой модели был разработан ряд опросников и клинических шкал (Family Adaptability and Cohesion Evaluation Scales — FACES 1,2,3 и другие) [Olson, 1979].

Другое направление оценки семейной системы опирается на ее пространственную репрезентацию. Социометрический тест Дж.Л. Морено был одним из первых методов, направленных на изучение структуры групп [Moreno, 1951; Лейтц, 1994]. Имеются сообщения о применении некоторых вариантов этого метода в семейной терапии в России [Эйдемиллер, 1994]. В отечественной психологической практике хорошо известен графический тест “Рисунок семьи” [Хоментаускас, 1986; Захаров, 1988; Лосева, 1995 и др.]. В работе с семейными проблемами широко используется техника “семейной скульптуры”, пришедшая из психодрамы. Членов семьи просят с помощью телесной метафоры изобразить структуру взаимоотношений в их доме. Однако эта техника требует специального мотивирования членов семьи и может спровоцировать очень сильные эмоции. По нашему опыту, она более эффективна тогда, когда терапевт уже сам в какой-то степени разобрался в семейной структуре и хочет дать семье обратную связь. Помогая людям принять определенные метафорические позы, он может мягко открыть семье ее организацию. Изучая структуру семейных взаимоотношений, терапевт отмечает, как члены семьи спонтанно расселись в его кабинете, как они распределяются по комнатам в их квартире, кто с кем сидит за обеденным столом и т.д. (см. раздел 3.6).

Существует класс техник с применением замещающих фигур для членов семьи. Эти методики уже в значительной степени стандартизованы. Эмоциональная близость между членами семьи представлена здесь как дистанция между фигурами. Большое количество исследований, проведенных с отдельными членами семьи, подтвердили, что этот показатель точно отражает восприятие пациентами отношений в семье. Наиболее удачной методикой данного класса, на наш взгляд, является Системный Семейный Тест (FAST), разработанный и валидизированный Герингом [Gehring, 1993].

FAST представляет собой методику, основанную на структурной системной семейной теории и предназначенную для исследований и психотерапевтической практики. Тестовый материал состоит из доски, разделенной на 81 квадрат (9 Х 9), женских и мужских фигурок, а также цилиндрических блоков высотой 1,5; 3 и 4,5 см. На фигурках условно нанесены точками глаза. Внешний вид FAST изображен на рисунке в приложении 2.

Расстояние между фигурками на доске отражает степень сплоченности семьи и отдельных ее подсистем. Высота фигурок, регулируемая с помощью цилиндрических блоков, показывает семейную иерархию. Направление взгляда фигур является дополнительным качественным параметром, отражающим нюансы взаимоотношений членов семьи.

Системный семейный тест Геринга может проводиться индивидуально с одним или несколькими членами семьи или с семейной группой одновременно (групповой вариант). Значительная разница в восприятии членами семьи их семейной структуры является одним из показателей семейной дисфункции и затрудняет кооперацию в семье [Palazzoli, 1986].

Существуют три различные репрезентации теста, отражающие типичную структуру семьи, ситуацию в семье в момент конфликта и идеальное распределение близости и иерархии, которое иногда бывает в семье или желательно. Изменение расположения фигурок на доске от одной репрезентации к другой показывает степень гибкости семейной системы. (См. изображение различных репрезентаций FAST в главе 5, случаи семьи Г.)

Анализ и интерпретация теста проводится относительно всей семьи в целом и двух ее подсистем по отдельности — супружеской и детской. Существуют нормы относительно уровня сплоченности и иерархии, разработанные на примере американских и западноевропейских семей. Различают низкий, средний и высокий уровень этих параметров. В соответствии с ними определяется сбалансированность подсистем и семьи в целом (см. приложение 3). Помимо этого, тест отражает наличие таких структурных нарушений, как перевернутая иерархия (высота фигурки ребенка равна или выше фигурки одного или обоих родителей) и межпоколенные коалиции (расстояние между фигурками родителей больше, чем между ребенком и одним из родителей). Герингом и его коллегами проведены исследования, которые показали, что семьям, имеющим серьезные проблемы, соответствуют значительно менее сбалансированные семейные структуры и многочисленные структурные нарушения [Gehring, 1993].

Для дополнительного исследования взаимоотношений в семье в тесте имеются фигурки трех цветов, с помощью которых испытуемый может подчеркнуть разницу в поведении и характере разных членов семьи.

Процедура проведения FAST состоит из четырех частей:

1. Сбор краткого анамнеза о семье (количество членов семьи, их возраст, социальный статус, страдали ли они психическими расстройствами и другими хроническими заболеваниями, были ли случаи госпитализации и т.д.)

2. Фиксация семейных репрезентаций одного испытуемого или всей семьи, как в групповом варианте. Экспериментатор на специальном бланке отражает расстановку фигур в типичной, конфликтной и идеальной семейных ситуациях.

3. Фиксация наблюдений за поведением испытуемого во время проведения теста (с чьей фигуры начал, что вызывало колебания, спонтанные замечания и т.д.).

4. Интервью после каждой репрезентации (см. приложение 4).

Системный семейный тест Геринга можно проводить со взрослыми и детьми от шести лет. Он не занимает много времени (20 — 30 минут на одного испытуемого) и обеспечивает терапевта большим количеством гипотез о семейной системе. Кроме того, он представляет собой удобный повод для групповой дискуссии с семьей о взаимоотношениях между ее членами и желаемых изменениях.

Другой методикой, направленной на выявление ролевой структуры семьи, является анкета “Семейные роли” (см. приложение 5). Анкета является авторской модификацией психотерапевтической техники “Ролевая карточная игра” [Р. Шерман, Н. Фредман, 1997] и помогает определить вклад каждого члена семьи в организацию совместной жизни (роли-обязанности), а также типичные варианты поведения в конфликтных ситуациях (роли взаимодействия). Кроме того, анкета позволяет косвенно оценить статус членов семьи и степень их влияния на принятие семейных решений.

Инструкция: Впишите имена членов Вашей семьи и отметьте количеством звездочек, насколько перечисленные роли характерны для каждого из них.

*** — его (ее) постоянная роль;

** — довольно часто он (она) это делает;

* — иногда это относится к нему.

Некоторые из упомянутых ролей не свойственны Вашей семье или никогда не исполняются тем или иным ее членом; в этом случае оставьте графу пустой. Возможно, в Вашей семье есть свои уникальные роли, отсутствующие в общем списке, — допишите их.

Затем среди всего списка выделите три роли, которые Вы считаете наиболее важными для жизни семьи” [Черников А.В., 2001].

Члены семьи, которые чаще других играют важные роли, как правило, обладают большей властью в семье. Методику можно проводить индивидуально или со всей семьей в целом. Она очень наглядна, информативна и в групповом варианте может служить основой для обсуждения семейной ситуации и разницы в восприятии членов семьи. Недовольство членов семьи распределением функций в ней позволяет терапевту планировать переговоры. Анкета “Семейные роли” не является тестом. Она разрабатывалась прежде всего для нужд терапии и изучения субъективного восприятия членов семьи и, следовательно, меньше приспособлена для сравнительного изучения семей. Анкета обычно не вызывает сопротивления, легко встраивается в обсуждение многих семейных тем, привнося в дискуссию атмосферу юмора и шуток.

3.6. Оценочное интервью

как диагностико-терапевтический

эксперимент

Семейные терапевты различных направлений по-разному проводят диагностическую фазу и делают разные акценты при сборе информации. Разрабатывая собственный вариант диагностического интервью в соответствии с интегративной моделью, автор стремился к тому, чтобы оно отражало разные аспекты семейной системы и помогало терапевту создавать целостный образ семьи. Оценочное интервью должно давать возможность терапевту получать информацию о семейной структуре, взаимодействиях, исторических корнях семьи и задачах жизненного цикла, с которыми семья не справляется в данный момент. Результатом интервью для терапевта должен быть ряд циркулярных гипотез о семье, на основе которых он может планировать создание необходимых условий для решения проблемы. Для семьи хорошим итогом первых встреч является совместно разработанный контракт на дальнейшую работу, усиление мотивации и вовлечение в терапию именно с этим специалистом, а также появление надежды на успех. Первое интервью может стимулировать семью к началу изменений, и прежде всего изменить их взгляд на проблемы, когда терапевт переформулирует их. (Переопределение проблемного поведения часто происходит в том случае, когда становится ясным, что в семье оно выполняет определенные функции. Терапевт объясняет, что оно исчезнет, когда эти задачи будут решаться другими средствами).

Диагностическое интервью, представленное в данной книге, проводится в соответствии с идеями интегративной модели и является модификацией первой встречи с семьей Джея Хейли [Haley, 1976]. Оно состоит из трех стадий:

1) Социальная стадия. (Терапевт знакомится и устанавливает первона­чальный контакт с каждым членом семьи, строит упрощенную генограмму семьи).

2) Проблемная стадия. (Терапевт расспрашивает семью о ее проблемах и пожеланиях).

а) выяснение точки зрения каждого на проблемы семьи;

б) групповая дискуссия членов семьи;

в) выяснение подробностей проблемы.

3) Стадия определения целей терапии и заключения терапевтического контракта.

Как показывает опыт, такое деление оценочной сессии является удобным и помогает структурировать терапевтический процесс. Для большинства типов семей интервью может легко переходить от стадии к стадии. Рассмотрим более подробно задачи, встающие перед терапевтом на каждой стадии оценочного интервью.

1) Социальная стадия

На всех стадиях интервью важно, чтобы все присутствующие члены семьи были вовлечены в общую работу, особенно это касается социальной стадии, на которой терапевт должен установить контакт с каждым членом семьи и начать формировать терапевтические отношения.

Когда члены семьи входят в кабинет терапевта важно, чтобы они имели возможность расположиться в нем спонтанно, так, как каждый из них хочет. Порядок, в котором они садятся, представляет собой своеобразный мини-тест на структуру семьи и может быть использован при построении терапевтических гипотез. Перечислим некоторые типичные варианты рассаживания:

l мать может сесть среди детей, а отец на краю группы, что, возможно, отражает его роль в семье;

l родители сидят отдельно от детей;

l родители и старший ребенок вместе, а проблемный младший — изолированно;

l мужчины сидят рядом, а женщины отдельно от мужчин, что может свидетельствовать о дифференциации в семье по половому признаку;

l проблемный ребенок сидит между родителями, что, возможно, отражает его связующую функцию в их браке;

l бабушка сидит между мамой и детьми, вероятно, регулируя их взаимоотношения, и т.д.

Обычно в начале встречи терапевт представляется и просит всех назвать свое имя. При этом лучше, если терапевт получит ответ от каждого члена семьи, начиная таким образом определять терапевтические взаимоотношения как ситуацию, в которую вовлекаются все, и индивидуальный ответ каждого члена семьи имеет значение.

Далее терапевт задает “социальные” вопросы про семью, одновременно используя техники присоединения и установления контакта с членами семьи. Терапевт спрашивает, кто живет в их доме и, соответственно, все ли присутствуют на сессии; каковы возраст членов семьи, стаж брака, профессиональные занятия; учатся ли дети в школе и чем они увлекаются и т.д.

Проводя интервью с семьями, полезно уже на социальной стадии составлять упрощенную генограмму трех поколений семьи, дополняя ее потом в ходе терапии. Обычно чертится схема родственных связей и выясняется возраст, стаж в браке, образование и род занятий членов семьи, где они проживают, а также состояли ли супруги в других браках и есть ли от них дети. Это занимает несколько минут и не встречает сопротивления у членов семьи, потому что воспринимается как процедура знакомства терапевта с семьей. Получение этой информации уже в самом начале работы помогает терапевту понять, кто может участвовать в конфликте и какие области семейной системы необходимо исследовать более подробно.

Кроме того, важно выяснить, с кем и в какой квартире живут члены семьи и как они распределяются по комнатам. Встречаются, например, случаи, когда ребенок спит вместе с матерью в одной комнате, а отец — в другой. Отметив для себя проблемную зону (если она есть), терапевт может вернуться к ней на проблемной стадии, предложив семье более подробно обсудить эту тему, например, использовав графический прием “План квартиры” [В.К. Лосева, А.И. Луньков, 1995]. Это дает возможность оценить коалиционную структуру в семье и меру контроля и власти, которыми обладает тот или иной член семьи, и, кроме того, иногда позволяет сформулировать очень конкретные домашние задания, связанные с перепланировкой мебели, изоляцией или совмещением психологических пространств.

Сальвадор Минухин (1974) описывает три техники присоединения к семье, помогающие устанавливать с ней терапевтические отношения. Это “прослеживание” (Tracking), “имитирование” (Mimicry) и “поддержка” (Support). “Следуя” за членами семьи, он старается воспринять важные для них темы и откликнуться на них, задавая дополнительные вопросы. Например, муж отзывается о своей работе с чувством удовлетворения. Тогда терапевт может присоединиться к этому чувству, спросив, что особенно привлекает его в этой работе. Терапевт проявляет эмпатию, отражая не только позитивные чувства клиентов, но и негативные. Таким образом, техника “прослеживания” используется не только для диагностических целей, но и как средство достижения контакта с семьей (сравните с параграфом 3.3).

Здесь существует определенная сложность, так как на этой стадии терапевт должен сам удерживаться от обсуждения семейных проблем, послуживших поводом для обращения, и останавливать в этом клиентов, пока не будут получены “социальные” ответы от всех членов семьи и контакт с каждым из них не будет установлен. Существенное различие между индивидуальной и семейной терапией состоит в том, что, работая с семьей, терапевт вынужден больше структурировать сессию, выступая режиссером взаимодействий у себя в кабинете.

Под “имитированием” Минухин подразумевает приспособление к семейному стилю и различным подсистемам внутри семьи. Терапевт будет говорить с людьми, имеющими высшее образование, иначе, чем с людьми с минимальным образованием; с маленькими детьми по-другому, чем со взрослыми членами семьи. При работе с некоторыми семьями использование неформальных форм обращения почти сразу создаст атмосферу непринужденности, а при взаимодействии с другими — вызовет противоположный эффект, поскольку будет противоречить их ожиданиям.

Третий термин — “поддержка” — определить труднее всего; она выражается во внимательном слушании, эмпатических репликах, проявлении интереса, задавании дополнительных вопросов и позитивном переопределении роли члена семьи и семьи в целом.

Опыт показывает, что уже на социальной стадии интервью, еще до вопросов о том, что привело к нему семью, семейному терапевту необходимо активно собирать информацию о проблемных зонах семьи, используя наблюдение.

Терапевт должен отметить то настроение, с которым члены семьи входят к нему в кабинет. Он наблюдает взаимоотношения между родителями. Когда проблемой является ребенок, родители часто бывают не согласны в том, что с ним делать. Иногда они обнаруживают свое несогласие сразу, а порой в начале работы демонстрируют единство. Терапевт отмечает также, кто из взрослых пришел к нему неохотно.

Терапевт наблюдает, как ведут себя родители с ребенком. Дисциплинируют ли они детей или позволяют им спонтанно взаимодействовать друг с другом? Излишне опекают ребенка, отвечают на вопросы за него или не взаимодействуют с ним, а только говорят о том, что следовало бы с ним сделать и т.д.

Поведение ребенка по отношению к терапевту может указывать на то, что семья ожидает от терапии. Если ребенок боится терапевта, это может свидетельствовать о том, что он думает, будто находится здесь для наказания или что его здесь оставят. Часто подросток узнает о встрече с психологом за час до визита. Хорошим способом установления контакта с ним может быть разговор об этом и эмпатическое понимание его чувств.

Для терапевта важно отмечать, кто в семье пытается привлечь его на свою сторону даже на этой стадии знакомства. Если один из членов семьи слишком дистантен, то, может быть, потребуется больше усилий для его вовлечения в работу. Если один из родителей навязывает себя слишком часто, терапевту может быть трудно сохранять нейтральную позицию и не вступать с ним в коалицию в течение сессии. Если родители смотрят на ребенка с раздраженным видом, а затем обращаются к терапевту, — возможно, они приглашают терапевта объединиться с ними против проблемного ребенка, продолжая формировать стереотип козла отпущения.

2) Проблемная стадия

Проблемная стадия начинается тогда, когда терапевт задает вопрос о причине прихода на консультацию и просит обрисовать проблему. Опрос о проблемах семьи имеет два важных аспекта:

а) кого терапевт спрашивает о проблеме;

б) как он это делает.

Когда терапевт переходит к проблемной стадии, он может обращаться к семье как к группе или вести разговор с каждым членом семьи поочередно. Оба способа важны и служат определенной цели. Терапевт всегда находится перед дилеммой: с одной стороны, ему важно дать возможность высказать свою точку зрения каждому члену семьи, но, с другой стороны, ему также важно не передать семье управление встречей и выяснить все, что его интересует.

Когда семья обращается с проблемой ребенка, как правило, существует следующий треугольник. В семье есть идентифицированный пациент, то есть носитель симптомов; кроме того, есть человек, который был настолько озабочен проблемой, что выступил инициатором обращения и привел семью к специалисту. Как правило, он(а) уже пытался самостоятельно ее решить и является “авторитетом” в этой проблеме. Довольно часто в этой роли выступает мать ребенка. Кроме них, есть еще человек, менее вовлеченный в решение проблемы (периферический участник проблемы). Часто он не вполне согласен, что ситуация требует специального внимания, и приходит на встречу с психологом неохотно. В этой роли, как правило, выступает отец ребенка. (В неполной семье этот треугольник состоит из матери, ребенка и бабушки, проживающих вместе.)

Приход на консультацию всей семьи сразу довольно необычен для отечественной психотерапевтической практики. Как правило, семью необходимо для этого серьезно мотивировать. Когда приходят оба родителя с проблемным ребенком без предварительной договоренности о совместной встрече, это, возможно, отражает структуру семьи, в которой есть два “авторитета в проблеме”, не согласные в том, что надо делать. Терапевту стоит рассмотреть гипотезу о том, что проблемное поведение ребенка отражает противоречивые требования и соперничество родителей. Или, возможно, второй родитель пришел на консультацию по каким-то своим соображениям, не связанным с проблемой этого ребенка.

Другое важное измерение, которое терапевт должен учитывать, — это семейная иерархия. Чтобы получить “мандат” на работу семьей, терапевту необходимо заручиться согласием наиболее авторитетного члена семьи, иначе семья больше не придет, как бы эффективно он ни работал с идентифицированным пациентом.

Возвращаясь к вопросу о том, кого начинать спрашивать о проблеме, необходимо учесть, что наиболее заинтересованный член семьи является, как правило, наиболее ограниченным в возможностях ее решения. Кроме того, если семейный авторитет в проблеме выскажется первым и надолго захватит общее внимание, то после него другим членам семьи будет трудно что-то добавить. “Рекомендуется первым спрашивать взрослого, который кажется менее вовлеченным в проблему, а к личности обладающей наибольшей властью для того, чтобы привести семью на терапию, обращаются с особой заинтересованностью и уважением” [Haley, 1976]. Некоторые терапевты [Pittman, 1987] иногда любят начинать с наименее вовлеченного ребенка и спрашивать его, почему семья здесь собралась. Наименее вовлеченный ребенок сидит, как правило, дальше всего от группы и кажется, что происходящее касается его меньше всего. Интересно, что такой ребенок, если ему к тому же довольно мало лет, может сразу высказать самую суть проблем, да еще в форме, совершенно неожиданной для взрослых.

Терапевт должен быть в ответе за то, что происходит на приеме. Если семья определяет сессию, то все будет продолжаться как прежде, без изменений. Если терапевт слушает только одного из родителей и позволяет ему отнимать время у другого, то он дает понять, что важны слова только этого человека. На проблемной стадии терапевт не должен допускать дискуссии, пока не высказались все члены семьи. С проблемным ребенком, как правило, лучше говорить последним. Для облегчения контакта с ним терапевт может подвинуть свой стул ближе к ребенку. Если до этого уже высказались его братья или сестры, то идентифицированному пациенту легче выразить свою точку зрения.

Терапевт выслушивает позицию каждого члена семьи без комментариев, интерпретаций и на этой стадии не старается, чтобы члены семьи по-другому отнеслись к своим проблемам. Он может задавать некоторые уточняющие вопросы, но в этой точке интервью важно прежде всего получить версии о проблеме самих членов семьи. Проблемную стадию оценочного интервью мы предлагаем разделять на три этапа, каждому из которых соответствует свой способ получения информации.

а) Выявление точки зрения каждого на проблемы семьи

Этот этап мы уже описали выше. Отметим лишь, что, выслушивая мнения членов семьи о проблеме, терапевт может отнестись к ним как к метафорам, аналогиям других проблемных зон и отношений в семье. Любые взаимоотношения являются частью других отношений. “Довольно часто родитель, наиболее заинтересованный в проблемах ребенка, детерминирован вовлечением в отношения со своими родителями или с родителями партнера по браку. Так, мать, которая конкурирует со своей матерью по поводу воспитания ребенка, будет исключительно заинтересована в его поведении, так как это является частью ее спора со старшим поколением. Точно так же отец, который доказывает своему отцу, как надо воспитывать сына, может оказаться наиболее вовлеченным в проблемы ребенка” [Haley, 1976].

Терапевт старается отследить в словах членов семьи намеки и непрямые послания. Например, когда мать говорит терапевту, что ее сын упрям, она может тем самым высказываться и о своем муже. Или в словах мужа о том, что ребенок угрожает убежать из дома, может быть скрыто его опасение, что жена уйдет от него. Терапевту полезно допускать, что слова родителей о проблеме ребенка несут не только информацию о нем, но могут также метафорически отражать “трудные темы” их брака (см. параграф 2.5).

Отмечая подтекст и намеки членов семьи, терапевт не должен спешить разделять свои наблюдения с семьей, так как это вызовет у них ощущение опасности и усилит сопротивление. Он может ответить так же неопределенно и метафорически. Например, в ответ на слова отца о том, что ему трудно понять свою дочь, терапевт может сочувственно сказать, что, к сожалению, мужчинам иногда вообще трудно понять женщин, косвенно отвечая на его намек, что ему так же трудно договариваться со своей женой. Реагируя таким образом, терапевт неявно переводит фокус проблемы с дочери на взаимоотношения между супругами.

б) Групповая дискуссия членов семьи

Когда члены семьи высказали свой взгляд на проблему, обычно становится очевидным несогласие между ними и спонтанно возникает групповая дискуссия. В этой фазе терапевт отстраняется и дает возможность семье поговорить друг с другом, продолжая нести в целом ответственность за сеанс. Для терапевта это удобная возможность выйти на короткое время из системы и понаблюдать за семейными коммуникациями со стороны: как члены семьи обсуждают проблему, кто кого поддерживает, кто кого прерывает и чье слово более весомо. Это можно сравнить с естественно возникающим лабораторным экспериментом по наблюдению за реальной жизнью семьи. Иногда от терапевта требуются некоторые усилия, чтобы стимулировать дискуссию или включить в нее всех членов семьи Он может отодвинуть свой стул и прямо попросить членов семьи что-нибудь обсудить. На этом этапе терапевт может организовать какое-либо совместное взаимодействие. Полезно предложить семье групповой вариант семейного системного теста Геринга. Очень любопытно бывает сравнить совместно построенную структуру семьи с тем, как они это делают, какие вопросы вызывают несогласие и чей вариант принимается как окончательный.

в) Выяснение подробностей проблемы

В этой фазе проблемной стадии терапевт становится максимально активным. По нашему опыту, все предыдущие стадии не должны занимать более половины времени, отведенного на всю встречу, которая длится час — полтора. Терапевт уже накопил некоторую информацию, наблюдая и вы­слушивая членов семьи, теперь ему нужно исследовать проблему с разных сторон.

В этой фазе он использует больше закрытых вопросов, требующих короткого однозначного ответа. Он запрашивает дополнительную информацию по генограмме; прослеживает цепочки взаимодействий, поддерживающих проблему; пытается выяснить всевозможные различия в отношениях и мнениях членов семьи. В разделах 3.2 — 3.4 приведены типы вопросов и способы проведения такого интервью. Отметим только, что существует тенденция поворачиваться с вопросом к проблемному ребенку, когда того ругают родители или когда сам терапевт чувствует себя дискомфортно. Такова функция проблемных личностей в семье — получать дополнительное внимание, когда их близкие нервничают или расстроены чем-либо, и терапевт не должен подчиняться этому паттерну, ведя интервью с семьей.

3) Стадия определения целей терапии

и заключения терапевтического контракта

Терапевту важно не только расспросить семью о ее проблемах, но и узнать, какие особые цели семья ставит перед собой. Что члены семьи хотят изменить в первую очередь и какие минимальные сдвиги в решении проблемы они смогут заметить. Как будет выглядеть результат, когда терапия за­кончится.

Заключается контракт на дальнейшую работу. Обговаривается примерное количество встреч и то, как часто они будут проходить, совместно обсуждаются и формулируются цели работы. Терапевт объясняет, как будут протекать совместные встречи, и продолжает мотивировать семью на работу с проблемами. Устанавливается также, будет ли семья приходить в полном составе или, возможно, терапевт попросит прийти только супругов или другие релевантные подсистемы. Иногда возникает необходимость организовать индивидуальные консультации с отдельными членами семьи. Варианты могут быть самые разные, но приоритет остается за совместными встречами. На этой стадии обговаривается также, кто из отсутствующих членов семьи должен прийти в следующий раз. Основное правило таково: на семейную терапию стараются пригласить всех проживающих вместе членов семьи или, по крайней мере, членов ядерной семьи. Иногда терапевт может решить, что необходимо присутствие и других людей, например, разведенного супруга или бабушки, проживающей отдельно.

Диагностическая фаза терапии должна прояснить семейную структуру и обеспечить соглашения между терапевтом и семьей о природе проблем и целях терапии. Для терапевта важно получить целостное понимание проблемы и сформулировать ее таким образом, чтобы с ней можно было работать. Подчеркивать тот факт, что причины проблемы заключаются в одном из членов семьи, неэффективно с точки зрения ее решения. Симптоматическое поведение членов семьи лучше переформулировать в терминах взаимодействия и функциональной целесообразности для семейной системы. Так поступают, например, терапевты миланской школы, используя специальную технику позитивной коннотации [Palazzoli et al., 1975]. Терапевты стратегического направления не склонны ничего объяснять семье и предпочитают консолидировать ее через помощь идентифицированному пациенту, предлагая специально разработанные задания. Работу над симптомом они стараются использовать как рычаг для переструктурирования семейной системы, делая это неявным для семьи способом. Однако все системные семейные терапевты, независимо от принадлежности к той или иной школе, рассматривают всю семью как условие существования проблемы. Нашей задачей не является подробный разбор терапевтических техник и приемов, поэтому мы не станем подробно описывать действия терапевта по организации помощи семье.

Терапевтический опыт автора показывает, что для всесторонней оценки семьи по интегративной модели, как правило, требуются две встречи с семьей. Примерно в 80% случаев на первый прием приходит идентифицированный пациент и наиболее заинтересованный родитель. На первой встрече собирается предварительная информация, проводятся совместный или индивидуальные приемы, иногда используются FAST или другие диагностические методики. Пришедшие члены семьи мотивируются на совместный семейный прием. Терапевт говорит, что выскажет свое мнение, только поговорив с другими членами семьи. Иногда бывает важно обсудить с заинтересованным родителем (чаще всего с матерью), как убедить других членов семьи прийти на прием. Например, можно позвонить им домой и сказать отцу, что, не выяснив его точку зрения на проблему, терапевт не сможет помочь ребенку. И если терапевт проявит уважение к рабочему расписанию отца, то весьма вероятно, что он придет на консультацию.

То, что терапевт откладывает свое заключение на некоторое время, заставляет членов семьи ожидать его и относиться к словам специалиста с особым вниманием. Информация, полученная от семьи на первом приеме, обрабатывается с помощью карты структурирования информации о семейной системе, выдвижения гипотез и планирования терапии (см. приложение 6), и на второй прием терапевт приходит с рядом гипотез о семейной системе, продумав возможные варианты развития терапевтических отношений с семьей. Второе интервью посвящено знакомству с другими членами семьи, организации групповой семейной дискуссии, дальнейшему выяснению подробностей проблемы в том порядке, как это описано в данном параграфе.

Одним из вариантов окончания диагностической фазы является экспертное заключение терапевта о проблемах семьи. Заключение, которое мы предлагаем семье, формулируется в виде позитивной коннотации (в духе миланской школы). В нем дается позитивная оценка действий всех членов семьи: они направлены на ее выживание, хотя, может быть, при этом используются не самые лучшие средства. Кроме того, в заключении терапевта переформулируется симптоматическое поведение и рассматриваются его функции в семейной системе. Отмечается, что для семьи существует опасность, если оно сразу прекратится, и важно найти другие, несимптоматические варианты решения задач жизненного цикла. Такое переопределение, если оно выполнено корректно и основано на реальных фактах, уменьшает негативное восприятие членов семьи друг другом, изменяет их отношение к проблемам и способствует дальнейшей продуктивной работе. На основе заключения терапевт может дать семье парадоксальное предписание не меняться до следующей встречи.

Другим вариантом окончания диагностической фазы может быть совместный контракт на дальнейшую работу. Терапевт может убедить семью выполнить определенные задания к следующему приему. Как правило, в начале терапии предлагаются более простые задания, например, наблюдать и отмечать время возникновения проблемного поведения.

В следующей главе будет показано применение интегративной модели и соответствующих ей методов получения информации на примере анализа случаев из терапевтической практики автора.