Введение - СОЦИО-ЛОГОС - Неизвестен - Философия как наука

Какие свойства обществ могли бы сделать их для нас воз­можными объектами познания? Стратегия моего ответа на этот во­прос основана на двойном движении мысли. Сперва я сосредото­чусь на онтологическом вопросе о свойствах, которыми обладают общества, прежде чем перейти к эпистемологической проблеме, как эти свойства делают их возможными объектами познания для нас. Это не произвольная последовательность. Она отражает то обстоя­тельство, что для трансцендентального реализма именно природа объектов определяет для нас возможности их познания, что в ми­роздании человечество, так сказать, контингентно**, а познание акцидентно... 1

*© Roy В h a s k a r. Societies (ch. 2). Introduction. P. 25; Against Individualism. 27; On the society/person connection 31; Some emergent properties of social systems. P. ‘—44 // The Possibility of Naturalism. 2nd ed. Текст печатается с сокращениями. N. Y.; L.: Harvester Wheatsheaf, 1989.

** От «контингенция» — возможная зависимость или сопряженность элементов, признаков, событий при случайных или неопределенных условиях, при отсутствии строгой  детерминации   выбора   и   т.   п.;   «акциденция» — вторичная,   производная случайность или  вторичный,  несущественный  признак,  противопоставляемый  основному качественному признаку (атрибуту). — Прим. перев.

Далее я покажу, что общества несводимы к людям, обрисую модель общества и человека. Мы убедимся, что социальные формы являются необходимым условием любого интенционального (целенаправленного) акта, что их пред существование полагает их авто­номию как возможных объектов научного исследования и что их причиняющая способность заставляет признать их реальность. Мы увидим, что предсуществование социальных форм влечет за собой преобразовательную (трансформационную) модель социальной Деятельности, из которой можно непосредственно вывести ряд он­тологических ограничений на любой возможный вид натура­лизма..)

Развиваемая здесь преобразовательная модель социальной дея­тельности, как мы увидим, требует реляционной концепции пред­мета общественных наук. Согласно этой концепции, «общество не состоит из индивидов [или, могли бы мы добавить, групп], а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды [и группы] находятся друг к другу» 2. И тогда станет ясно, что главное движение в научной теории — это движение от явных проявлений общественной жизни, понятийно выраженных в опыте участвующих в ней социальных субъектов, к тем существенным отношениям, которые делают необходимыми эти проявления. Такие отношения субъекты могут сознавать или не сознавать. И как раз благодаря способности общественной науки прояснять такие отношения, она, возможно, начнет играть «освободительную» роль. Но освободитель­ный потенциал общественной науки целиком зависит и явля­ется следствием ее контекстуальной объяснительной способности.

В то время как очень немногие люди (по крайней мере вне круга профессиональных философов) в наши дни стали бы защи­щать тезис, что, например, магнитное поле — это только мысленная конструкция, — такой взгляд на общество остается широко рас­пространенным. Конечно, в случае общества подобный взгляд скло­нен опираться на идею, что оно образовано (тем или иным путем) мыслью социальных деятелей или участников событий, а не, как в случае магнитного поля, мыслью наблюдателей или теоретиков (или, переходя на более утонченный уровень рассуждений, общество — это некое отношение типа шюцевской «адекватности»3, сформиро­ванное, возможно, каким-то процессом диалога или переговоров между двумя субъектами). В основе такого подхода чаще всего ле­жит мысль (никоим образом логически не необходимая для него4), что общество попросту состоит (в некотором смысле) из лиц и их действий вкупе или по отдельности. Сторонникам этих взглядов редко приходит в голову, что такая же мысленная цепь логически подразумевает их собственную сводимость (через законы и прин­ципы нейрофизиологии) к положению неодушевленных вещей!

В следующем разделе я намерен разобрать претензии этой наивной позиции (которую можно окрестить «социальным атомиз­мом», или, точнее, претензии его эпистемологической ипостаси в форме «методологического индивидуализма»)5, дабы обозначить не­кую рамку для объяснения социальных явлений. Конечно{...} если я собираюсь обосновать возможность нередукционистского натура­лизма на путях трансцендентального реализма, тогда я должен уста­новить не только автономию возможной здесь социологии, но и ре­альность любых обозначенных ею объектов. Т. е. я должен показать, что общества — это сложные реальные объекты, несводимые к более простым, таким, как люди. Для достижения этой цели просто приводить доводы против методологического индивидуализма не­достаточно, но необходимо. Ибо, если бы методологический инди­видуализм был верен, мы могли бы полностью обойтись без этой главы и начать (и кончить) наше исследование в науках о человеке рассмотрением свойств (рационально приписанных или эмпи­рически определенных) отдельных человеческих атомов самих по себе: т. е. свойств удивительного (и более или менее неясно как порожденного) гомункулуса.