3. Блаженство как критерий истинно ценного - Проблема Абсолюта и духовной индивидуальности в философском диалоге Лосского, Вышеславцева и Франка - С. В. Дворянов

Стоит отметить, что Лосским предложен довольно оригинальный критерий для определения "абсолютной полноты бытия", как условия абсолютной ценности : “ симптом ее есть чувство совершенного удовлетворения, блаженство” 13).

Состояние блаженства, как мы уже видели, было упомянуто и Вышеславцевым, и впоследствии мы сможем уяснить, что тяга к ощущению блаженства является непреложной, иногда осознанной, иногда латентной аксиологической мотивацией любого субстанциального деятеля. Переживание блаженства есть “неотчуждаемая испостась” ценности, да и сама ценность есть ничто иное, как способ п е р е ж и в а н и я ( во всяком случае, стремление к переживанию) наиболее желанного блаженного состояния, когда слово “благо” и “блаженство” становятся словами синонимами.

В контексте обсуждаемых проблем можно привести следующий наглядный “эмпирический” пример : слиток золота не является ценностью для индивидуума до тех пор, пока он не вовлечен в систему социальных взаимоотношений. Вне системы товарно-денежных отношений слиток золота остается куском металла. По мере того, как этот благородный металл переплавляется в изделия, монеты, и.т.д., либо иным образом попадает в водоворот социальной жизни, он превращается в ц е н н о с т ь, то есть становится способным принести своему обладателю “переживание богатства", или “могущества”, ( в конечном счете, блаженства), что связано с индивидуальной психологией субстанциального деятеля. Вместе с тем, мы должны признать, что определенную категорию людей слиток золота может оставить совершенно равнодушными, как это довольно реалистично и художественно показал Л.Н. Толстой в своем рассказе “Два брата и золото”14).

В этом субьективном, а точнее личностном предпочтении одних предметов другим и состоит “парадокс ценности”, дуализм мира действительности и мира ценностей, “священная тайна того что есть, и того, что должно быть” ( метафора В.Виндельбанда). Совершенно аналогично дело обстоит с духовными ценностями, направляющими нас к великой тайне постижения Абсолюта : отсутствие факта переживания не является подтверждением отсутствия ценностей как таковых, они могут не замечаться и оставлять нас равнодушными, в особенности тех людей, которые не способны видеть “надлежащую перспективу” ( метафора Лосского). Если материальные ценности, в той или иной степени, связаны с эгоцентрическими инстинктами субстанциального деятеля, то духовные ценности направлены на преодоление этих инстинктов. “Строение мира ценностей таково, что низшие ценности в большей степени обладают принудительной силой по отношению к человеческой воле, в то время как высшие ценности духа требуют морального усилия для их осуществления. Иначе говоря, сила ценностей обратно пропорциональна их высоте. Для реализации высших ценностей духа необходимы два основных условия : усмотрение высоты ценностей и наличие реальной воли к их осуществлению”15).

Заслуга Н.О. Лосского состоит во “включении в состав ценности соответственно бытия, переживания, значения и идеала в отличии от концепций, сводящих ценность лишь к одному из этих элементов”, у Лосского ценность является “посредником между бытием и идеалом”16). Вышеславцев убедительно показывает, что разум сам по себе слеп к миру ценностей, что ценности раскрываются в эмоциях. Эмоции суть органы познания ценностей, “суть бессознательные суждения о ценности” 17). Согласно Вышеславцеву, высшие ценности ( ценности святости) раскрываются в духовных эмоциях. Все трое русских философов сходятся во мнении, что основу духовных эмоций, как мы уже не раз отмечали, составляет чувство любви. Франк говоря о божественной любви, отмечает, что она “сквозь всю испорченность мира прозревает и ведает его высшую, безусловную ценность и потому озабочена его спасением”18). Именно через любовь оправдывается мир, ибо любовь ведет мир к духовному преображению, потому “зло могло только исказить и ослабить, но не могло уничтожить и в корне загубить определенную самим Богом и потому положительную, священную первооснову мира” 19).

Поскольку мы выяснили, что основой ценности как таковой является феномен “переживания”, справедливо было бы задать вопрос, каким образом и в каком виде это переживание проявляется в духовной жизни субстанциального деятеля ? Блестящий ответ на этот вопрос дает С.Л. Франк в своей работе “Непостижимое”, констатируя что духовные ценности являют себя спонтанно, самоочевидно, благодаря некоему внутреннему наитию, и предстают как особого вида созерцание. Вот что он пишет в своей работе “Непостижимое”: “Достижимое здесь знание есть как бы некое без усилия и искания с нашей стороны нам даруемое ц е л о м у д р е н н о е о б л а д а н и е б е з в о ж д е л е н и я - не д о б ы ч а, а чистый д а р. Значение есть здесь не суждение, а чистое с о з е р ц а н и е, и само созерцание есть здесь не созерцание чего-то, что стояло бы перед нами и могло бы быть наблюдаемо нами, а созерцание через п е р е ж и в а н и е ( курсив С.Д.), мы имеем здесь реальность в силу того, что она в нас есть или что мы есмы в ней - в силу имманентного самооткровения реальности именно в ее непостижимости” 20). Мистическое созерцание, несомненно, способно приносить человеку самое величайшее блаженство. Не случайно еще Аристотель в своей “Никомаховой этике” называет высшей ценностью “бескорыстное созерцание”, ибо “оно ценно ( тимиа) само по себе” 21). Созерцание - особенное состояние духа, дающее, как следствие - независимость от внешнего мира, максимальную сосредоточенность, своеобразную “внутреннюю эмиграцию”. Как тут не вспомнить замечательную метафору Кьеркегора, называющего Авраама “эмигрантом из сферы всеобщего”.