1. Общество как объект познания - Теория и история - Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. - Философия как наука

Еще Д. Вико говорил, что история общества тем отличается от истории природы, что первая сделана нами, а вторая не нами. История общества — продукт взаимодействия людей, сознатель­ных существ. Люди не только актеры, но и авторы исторической драмы, Отсюда, казалось бы, следует, что общество не может  быть предметом объективного научного исследования, подобного есте­ственнонаучному, основным принципом которого является объек­тивность подхода к предмету исследования.

Основная задача любой науки — познание объективных зако­нов исследуемого предмета. Между тем в обществе, поскольку его функционирование и развитие есть результат деятельности людей, в предмет исследования полагалось бы включить сознание, волю, настроения, капризы и т. п., которыми непосредственно побужда­ется деятельность людей. Но можно ли тогда говорить примени­тельно к обществу об объективных законах как специфическом предмете научного исследования? Сегодня мы отчетливо понима­ем, что в данном обстоятельстве заключается принципиальная особенность и трудность социального познания. Но сама фиксация этой фундаментальной трудности есть результат развития общест­венной мысли.

Реальная, эмпирическая история людей — это история тысяч и тысяч конкретных историй различных стран, народов и госу­дарств, короче говоря, она многообразна. Внутреннего единства в этом многообразии непосредственно не наблюдается, а без уста­новления такого единства не может быть и научного подхода к истории, ибо последний опирается на признание объективных за­кономерностей. Закономерность же присутствует лишь там, где есть общее, повторяющееся. Абсолютной повторяемости нет и в природе, но все же подметить общее в различающихся природных процессах и явлениях сравнительно просто. Исследуя повторяю­щееся в явлениях природы — в естественных ли условиях или в лаборатории,—ученые рано или поздно приходят к открытию за­конов данных явлений, то есть необходимого, существенного, ус­тойчивого, общего в них.

Конкретная история не только многообразна, но и сугубо ин­дивидуализирована. Реальная история отдельных стран, народов и государств уникальна. События, происходящие в той или иной стране, нигде и никогда потом в точности не повторяются. В связи с этим, казалось бы, напрашивается вывод, что в развитии обще­ства нет законов, а следовательно, не может быть и наук об обще­стве.                                         

Далее. Все формы движения и развития в природе, будь то эво­люция звездных систем или движение в микромире, геологические процессы или развитие растительных и животных видов, имеют относительно устойчивые состояния, поддающиеся разграничению, сравнению и измерению. Иное дело общество, его история. Мил­лионы и миллиарды людей живут и действуют, и из их индивиду­альных действий складывается история человечества. Смерть и рождение постоянно обновляют человеческое море, здесь все и всегда изменяется. Кажется, нет никакой возможности остановить этот поток и как-то в нем разобраться. Это постоянное движение истории ставит перед исследователем не только проблему выявле­ния относительно устойчивых исторических состояний и выработ­ки критериев их выделения, но и задачу выяснения связи и пре­емственности отдельных состояний исторической эволюции? Ведь непосредственному взору исследователя исторический процесс предстает как хаос сменявшихся и не связанных между собой царств, государств и как более или менее локализованная история своеобразных культур, цивилизаций.

Немалые трудности познание общества по сравнению с позна­нием природы представляет и в том отношении, что общественные явления и процессы нельзя исследовать в чистом виде, в лабора­тории, применяя экспериментальные средства и методы. Конечно, трудность эта не абсолютная. В современных условиях обнаружи­вается возможность некоторого экспериментирования и в этой об­ласти, а также моделирования социальных процессов, но все же по сравнению с естественными науками обществознание встреча­ется здесь с немалыми трудностями.

Нельзя не сказать и о той трудности социального познания, которая обусловлена особенностями отношения субъекта познания к общественной жизни. Этот вопрос заслуживает того, чтобы на нем остановиться несколько подробнее.

Прежде всего важно то, что общественное познание осуществ­ляет социально сформированный и заинтересованный субъект, и, следовательно, оно органически связывается с идеологией вообще, классово-партийной идеологией в особенности. Конечно, в позна­нии природы тоже участвует вполне определенный социальный субъект, и в этом смысле верным оказывается положение, что вся­кое познавательное отношение всегда осуществляется в идеологи­ческих формах, точнее, в определенной связи с ними. Речь идет не только о неустранимой связи любой науки с философией, но и о связи познания с религией (особенно в средние века), политиче­ской идеологией (ярчайшим примером чего является работа фи­зиков в США над атомной бомбой во время второй мировой вой­ны), с нравственностью (генная инженерия, пересадка органов) и т. д. Однако связь социального познания с идеологией (или, если менее строго выразиться, с ценностным подходом) весьма суще­ственно отличается от подобной связи в процессе познания приро­ды. Отмечая этот факт, обычно указывают на то, что познание при­роды, в отличие от познания общества, не вступает в противоречие с интересами людей. В самом общем виде такое суждение верно, но оно все же недостаточно конкретно.

Любое познание, как естественнонаучное, так и социальное, осуществляется на основе практически-деятельного отношения человека к миру. Но человек действует и познает мир всегда в рамках определенного общества, скрепляемого с помощью идеологи­ческих форм сознания и сложившихся в соответствии с ними иде­ологических отношений, учреждений и организаций. В принципе возможно как совпадение результатов познания и идеологических форм, так и коллизия между ними. Не только познание общества, но и познание природы может в определенных социальных усло­виях затрагивать действительные или иллюзорные интересы лю­дей, и значит, между видами познания нет принципиальной раз­ницы. Но если проанализировать проблему более глубоко и содер­жательно, то обнаруживается весьма существенное различие ме­жду ними.

Конкретный анализ исторических коллизий между естествен­нонаучными открытиями и господствующими в обществе идеоло­гическими установками убедительно показывает, что в основе этих коллизий лежат не содержание научных открытий, а противоре­чия вытекающих из них теоретических выводов с мировоззренче­скими, религиозными, нравственными установками данного обще­ства.

Но недостаточно иметь в виду, что познание природы стимули­руется человеческим интересом. Надо учитывать, что реальный че­ловеческий интерес в том и состоит, чтобы получить объективные знания природы. Ведь успех практической деятельности и реали­зация человеческого интереса, связан ли он с культивированием растений или выведением пород домашних животных, изготовле­нием атомной бомбы или строительством атомной электростанции, всегда обеспечивается объективными знаниями, независимыми от человека и его интереса. Именно субъективно-деятельное отноше­ние человека к природе диктует ему необходимость объективного подхода к ее познанию. Даже в том случае, когда добытые знания о природе могут быть использованы во вред людям, их содержа­ние объективно и безразлично к интересам людей и вытекающим из них идеологическим установкам.

Иной характер носит практически-деятельное отношение к обществу, на основе которого появляется социальное познание. Здесь интерес людей состоит не в том, чтобы получить объектив­ные знания, на основе которых можно было бы целенаправленно воздействовать на природу, а в том, чтобы получить знания, с по­мощью которых можно оправдать и укрепить или осудить и изме­нить данные общественные порядки. Это значит, что само объяс­нение детерминируется здесь иным, отличным от отношения к при­роде интересом. Своеобразие этого интереса, в классовом обществе носящего классовый характер, приводит к тому, что не только те­оретические выводы, но и само содержание познания органически связывается с социальной позицией познающего субъекта. По­скольку же любое теоретическое отражение объекта приобретает статус научного познания только в том случае, когда оно дает объективные, полностью от субъекта независимые знания, постоль­ку ясно — и это подтверждается всей историей обществознания,— что подлинная наука об обществе может появиться только на определенном этапе общественного прогресса, а именно тогда, ко­гда появляется класс, заинтересованный в объективном познании общественной жизни,— рабочий класс.

Научная истина одна, она объективна. Двух “одинаково науч­ных” наук не может быть ни в естествознании, ни в обществознании. Но если истину природы могут открывать и открывают люди, стоящие на разных идейных позициях, подчас даже самые отъяв­ленные реакционеры, поскольку они заинтересованы в материаль­ном производстве, военном деле, организации религиозно-культо­вых мистерий и т. д., то истину в общественной жизни реакционе­ры познать не могут в силу противоречий между их интересами и объективным ходом истории. Истина безразлична к классам, но классы не безразличны к ней. Поэтому нет и не может быть подлинно научного обществознания с позиций реакционных классов.

Конечно, конкретные практические нужды порождали опреде­ленные подходы и к познанию общественной жизни. Так, стремле­ние сохранить в памяти людей события и деяния, способные служить им в поучение, назидание, воспитание, породило историче­скую науку; практические нужды судопроизводства, хозяйствен­ной жизни и обмена, обучения и воспитания подрастающего поко­ления и т. д. порождают потребность в познании отдельных сто­рон и конкретных явлений общественной жизни, на основе чего появляются конкретные общественные науки.

Современное обществознание, как и естествознание, возникает в период становления капиталистических отношений. Эпохи Возрождения и Просвещения отмечены мощным взлетом социальной мысли, развитием ряда специальных отраслей обществознания. Возникает политическая экономия в лице физиократов, меркантилистов, создателей трудовой теории стоимости. Выделяется в каче­стве особой науки педагогика (труды И. Песталоцци, Я. Коменского и др.). Н. Макиавелли закладывает основы политической на­уки, четко фиксируя всю мерзость методов политической борьбы, свойственных эксплуататорским обществам, в которых право по­коится только на силе. Получают значительное развитие такие важные отрасли гуманитарного знания, как юридические и фило­логические науки. Если к перечисленному добавить развивавшие­ся в недрах философии или в связи с ней социально-философские, общесоциологические теории, то станет ясно, что еще задолго до возникновения подлинной науки об обществе сложились и более или менее оформились три основных, фундаментальных области обществознания, представляющие собой три взаимосвязанные в взаимопроникающие сферы знания:

историческое знание, предметом которого является вся реаль­ная история человечества;

сфера конкретных общественных наук, связанных с анализом и объяснением отдельных областей или явлений общественной жизни;

философско-социологическое знание — теоретическое осмысление общества в целом, во взаимосвязи его сторон и этапов разви­тия, имеющее методологическое значение для всех исторических и конкретных общественных наук.

Хотя различие исторических, конкретных (частно-социальных) и философско-социологических наук очевидно, в определенном от­ношении грани между ними относительны. И все же, поскольку каждая сфера имеет свою историю, свои особенности и трудности познания, постольку есть основание рассматривать их как некие основные координаты общественного познания.

Практика капиталистического производства, особенно на со­временном этапе социального прогресса, внесла определенные из­менения в развитие обществознания. Два обстоятельства имеют при этом особое значение. Возникновение научного, марксистско-ленинского обществознания, на которое опирается ныне мировое коммунистическое движение и развитие сложившейся социалисти­ческой системы, вызывает усиленные стремления буржуазных иде­ологов и ученых противопоставить ему свои, так сказать, “некоммунистические манифесты”. Буржуазное обществознание в зна­чительной мере нацелено на преодоление научного обществозна­ния, демонстрируя свою классово-партийную направленность. Оно стимулируется также практическими интересами капиталистов как носителей экономического, политического и духовного господ­ства в обществе. Сохраняя анархию экономического развития в масштабе общества, капитализм достиг высокорациональной орга­низации хозяйства в масштабах отдельных монополий и науч­ной организации труда на базе эксплуатации, выжимания пота из трудящихся. Далее, утверждая формальную демократию, так на­зываемое равенство возможностей для всех людей, свободу выра­жения мнений, буржуазия порождает мощные средства манипули­рования сознанием и поведением масс, “образцы” косвенного, но тем более действенного господства во всех сферах общества. Планомерная организация производства на отдельных предприятиях, постоянная борьба за повышение производительности труда каж­дого работника, обеспечение фактического господства в сфере по­литики и духовной жизни — все эти реальные нужды и практиче­ские интересы буржуазии стимулируют не только развитие тра­диционных сфер обществознания, но и ряда новых его отраслей, таких, как конкретная социология, социальная психология, науч­ная организация труда (менеджмент) и т. д. Однако все это не исключает того, что буржуазное обществознание, в целом остава­ясь на идеалистических позициях, не является научным.

Углубление и конкретизация проблемы развития научного обществознания связаны с анализом принципиально различных тре­бований, которые предъявляют к общественному познанию объек­тивные интересы пролетариата в условиях капиталистического общества и после победоносной пролетарской революции.

Основная направленность практической, деятельности проле­тариата при капитализме, вытекающая из его исторической мис­сии, связана с решением негативной задачи — ликвидацией эксплуататорского общества, что можно осуществить, лишь объеди­нив всех трудящихся, объективно заинтересованных в революци­онном преобразовании последнего. Поскольку исходным здесь яв­ляется устранение политического господства буржуазии и уста­новление власти трудящихся под руководством пролетариата, постольку стержнем всей практической деятельности пролетариа­та оказывается в этих условиях политическая деятельность, неиз­бежно носящая массовый характер. Практика революционной классовой борьбы в буржуазном обществе обусловливает требова­ния к социальной науке — обосновать объективную возможность и необходимость ликвидации эксплуататорского общества, разрабо­тать стратегию и тактику его разрушения, вскрыть научные прин­ципы перехода от индивидуальных действий к массовым, обеспе­чивающим создание той политической армии, которая способна реализовать назревшую объективную задачу.               

Принципиально иной характер носят требования, которые предъявляет к теории практическая деятельность победившего пролетариата. Здесь на передний план выдвигаются позитивные задачи строительства нового общества, вовлечения в созидатель­ную, творческую работу всех трудящихся. Таким образом, впер­вые в истории перед общественными науками возникает невидан­ной сложности проблема теоретического обоснования целенаправ­ленной, созидательно-творческой деятельности людей во всех сферах общественной жизни. Осознание того, что успехи социали­стического строительства зависят не только от общих действий мас­сы, но и от активности, инициативы, творческого горения каждого индивида, непосредственно подводит теоретиков к осмыслению путей реализации этой задачи и, следовательно, к анализу совер­шенно особой трудности общественного познания.

Дело в том, что, будучи основой всякого дознания, практика вместе с тем носит различный характер в зависимости от того, яв­ляется ли она практикой взаимодействия с природой или практикой общественной жизни. Так, несомненно, что именно социальные потребности породили атомную энергетику. Но столь же несо­мненно, что без определенного уровня развития физической нау­ки, обусловленного всей ее предшествовавшей историей, реализо­вать назревшую практическую потребность было бы невозможно. Развитие же физики, как и всех других естественных наук, имеет свою логику, которая непосредственно и прямо не совпадает с ло­гикой порождения и развития практических потребностей людей. Сама же возможность последовательной постановки и решения чисто познавательных задач определяется тем, что природа как объект познания естественных наук дана познающему субъекту одновременно во всем богатстве своих бесконечных конкретных состояний, пространственных и временных характеристик. Какие из них становятся предметом внимания и исследования на данном конкретном этапе, зависит в конечном счете от практических нужд общества. Внутриатомные и внутриядерные силы существо­вали и тогда, когда практическая задача их использования еще не возникала, хотя развитие физики уже подошло к их познанию. Если бы развитие этих знаний осуществлялось только на основе собственных потребностей познавательного процесса, оно соверша­лось бы медленно и, вероятно, долго оставалось втуне. И наблю­даемое в настоящее время гигантское ускорение в развитии “чи­стой” науки объясняется пользой ее, казалось бы, далеких от практики результатов.

 Иначе обстоит дело с познанием общества и развитием общественных наук. Как в свое время  убедительно показал Г. В. Плеха­нов, в развитии общественного познания тоже есть своя логика. В книге “К вопросу о развитии монистического взгляда на исто­рию” он раскрыл, как в движении .общественной мысли от фран­цузских материалистов, сформулировавших тезис “Человек про­дукт среды”, но не сумевших дать ключ к определению и анализу этой среды, через французских историков времен реставрации, утопических социалистов и классиков немецкой буржуазной фило­софии происходило углубление и конкретизация этого тезиса. И марксизм сумел дать научный- ответ на вопрос о том, что такое общество (социальная среда), как оно формирует людей и как люди творят его историю, только потому, что основоположники марксизма тщательно изучили и критически осмыслили все пред­шествующие попытки ответить на этот вопрос. Иными словами, марксистская теория общества представляет собой последовательно научный ответ на те вопросы, которые передовая мысль чело­вечества уже поставила. В этой связи, однако, возникает вопрос, каково соотношение между логикой развития теоретической мысли и состоянием самого объекта ее отражения? Представляет ли об­щество такие же возможности для познания, как и природа?

Общество, в отличии от природы,— объект ограниченный в пространстве и времени. На первый взгляд может показаться, что это облегчает его исследование. В действительности дело обстоит не так. Не касаясь пока того, что общество наиболее сложно орга­низованная система по сравнению с любыми органическими, а тем более неорганическими образованиями, укажем лишь, что оно предстает перед теоретической мыслью не во всех, а лишь в исто­рически конкретных формах своего существования. А это значит, что пока ходом своего собственного развития общество не породи­ло определенного явления или состояния (скажем, социализм) либо, по крайней мере, не создало предпосылок для его возникно­вения, до тех пор теоретическая мысль не имеет его в качестве объекта для подлинно научного воспроизведения. Утопический ха­рактер многих социалистических учений определяется не только ограниченностью социального субъекта, с позиций которого осмыс­ливалось общество, но и неразвитостью самого объекта отражения, самого общества.

Уяснение этой особенности общественного познания имеет огромное значение для понимания тех трудностей, с которыми сталкивается общественная практика после пролетарской револю­ции. Так как в этих условиях стихийный процесс общественного развития сменяется сознательным, общество как самоорганизую­щаяся система начинает, предъявлять к обществознанию качест­венно новые требования. Наука об обществе становится объектив­но необходимым компонентом его функционирования и развития. Она призвана опережать практику, разрабатывая ту идеальную модель, которую люди будут воплощать в своей практической дея­тельности. Только на основе науки может быть разработана про­грамма деятельности, выражающая интересы общества, дающая ясную цель миллионам трудящихся и подчиняющая реализации этой цели их сознание и волю.

Но тут-то и проявляет себя упомянутая специфическая труд­ность, связанная с особенностями общественного познания. Ведь до тех пор, пока опыт исторической деятельности людей, опыт масс не дает эмпирическую основу для теоретических обобще­нии, до тех пор общественная наука, коль скоро она не желает вы­рождаться в социальную утопию, не может заниматься “сочине­нием” различных проектов будущего путем простого логического развития некоторых общих истин. “У Маркса,—писал В. И. Ле­нин,— нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал “новое” общество.. Нет, он изучает, как естественноисторический процесс, рождение нового общества из старого, переходные формы от второго к первому. Он берет фактический  опыт массового пролетарского движения и старается извлечь из него практические уроки”. Ленин подчеркивал, что, когда боль­шевики вели массы на революцию, они исходили из знания исто­рической неизбежности замены капитализма социализмом. Что же касается конкретных форм и темпов преобразования, только кол­лективный опыт миллионов мог дать в этом отношении решающие указания .

Не значит ли это, что социальная теория обречена всегда пле­стись в хвосте за практическим опытом масс, а деятельность масс, творящих новое общество, в принципе не может носить целена­правленный характер, опираться на опережающий практику иде­альный план деятельности?

Анализируя социальную реальность и вскрывая присущие ей законы, теория позволяет предвидеть вытекающие из действия этих законов тенденции изменения и развития общества. Вскрыв законы развития капитализма, К. Маркс показал неизбежность его замены социализмом. Теория, таким образом, может опере­жать действительность и вооружать действующего в истории субъ­екта ясным пониманием объективно назревших в ходе развития общества конкретных социальных задач. Но формы реализации этих задач в конкретной деятельности людей, темпы их осуществ­ления, пути и средства, наиболее рациональные в различных усло­виях, и т. д. теория заранее предсказать и предвидеть не может. Обобщая опыт масс, уроки побед и поражений, социальная наука поднимает этот опыт на уровень теории, извлекает из этих уроков общие выводы и тем самым обеспечивает возможность действо­вать все более сознательно, целенаправленно и успешно.

Подробное рассмотрение вопроса о соотношении теории и практики не входит в задачу данной книги, поэтому подчеркнем лишь, что именно в зависимости теории от уровня развития соци­альной практики, в ходе которой только и творятся новые формы общественной жизни, состоит специфическая особенность общест­венного познания. В отличие от .естественных наук, логика позна­ния сталкивается здесь с той трудностью, что непосредственной, так сказать, эмпирической основой теоретических обобщений вы­ступает в данном случае опыт масс, а он вовсе не дан познающему субъекту в любое данное время.

Ярчайшим примером б этом отношении является развитие уче­ния о государстве. Осмысливая опыт революций 1848—1851 гг., К. Маркс пришел к выводу, что, в отличие от всех прежних рево­люций, которые совершенствовали государственную машину, за­дача пролетарской революции состоит в ее сломе. Этот вывод логи­чески подводил теоретическую мысль к постановке вопроса о том, чем заменить сломанную государственную машину. “До какой степени строго держится Маркс на фактической базе историческо­го опыта,— пишет В. И. Ленин,— это видно из того, что в 1852 го­ду он не ставит еще конкретно вопроса о том, чем заменить эту подлежащую уничтожению государственную машину. Опыт не да­вал еще тогда материала для такого вопроса, поставленного исто­рией на очередь дня позже, в 1871 году”. И только опыт Париж­ской коммуны позволил Марксу увидеть в ней открытую проле­тарской революцией форму, при которой может произойти эконо­мическое освобождение труда". Так же обстоит дело и с дальней­шим развитием марксистского учения о государстве Лениным, ко­торый поднял на уровень теории практический опыт масс, родив­ший в ходе революции 1905 г. Советы.

Дело, однако, не только и не столько в том, чтобы зафиксиро­вать указанную особенность общественного познания, а главным образом в том, чтобы учесть те выводы, которые отсюда вытекают.

Первый важнейший вывод связан с изменением исторически сложившейся структуры общественного познания. Выше мы гово­рили, что в условиях стихийно развивавшихся докоммунистических формаций, на основе исторически конкретных практических нужд сложились три фундаментальные области обществознания, которые, однако, не были последовательно научными. В лучшем случае они, по словам Ленина, давали лишь накопление сырого материала. Возникновение марксизма создало условия для пре­вращения всего обществознания в последовательно научную систе­му взглядов. Но речь еще не шла об изменении его структуры. Для разрушения капитализма и установления диктатуры пролетариата необходимо и достаточно было разработать научную философию истории, научную систему частных общественных наук, и прежде всего экономическое учение, научную систему исторического знания.

Иное дело строительство нового общества, становление и раз­витие коммунистической формации. Здесь необходимо сознатель­ное историческое творчество самих масс. Коммунистическая пар­тия и ставит своей задачей сделать каждого советского человека сознательным и активным участником исторического творчества.

Таким образом, можно сказать, что практика коммунистиче­ского строительства предъявляет к общественному познанию не­виданные во всей предшествовавшей истории требования, или, вы­ражаясь иначе, коммунистическая формация как целостная система для своего функционирования и развития объективно нуждает­ся в особом компоненте — в специфической совокупности общест­венных наук. Могут ли эти задачи выполнить три исторически сло­жившиеся области обществознания? Несомненно, что все они игра­ют огромную роль в коммунистическом строительстве. Группа исторических дисциплин, осмысливая опыт истории и извлекая из него уроки, воздействует и на развитие теории, и на воспитание людей, способствует правильной ориентировке в современных ус­ловиях. Однако в силу своей специфики эти дисциплины не могут служить непосредственной основой планирования, управления и прогнозирования конкретной деятельности людей, малых и боль­ших коллективов, строящих коммунизм и нуждающихся в знани­ях не о вчерашнем, а о сегодняшнем и завтрашнем дне, и к тому же в знаниях, полученных не на основе изучения свидетельств об исторической деятельности людей — письменных (языковых) и вещественно-материальных, а на основе изучения живых, кон­кретных, непосредственно действующих людей и человеческих коллективов. Что касается группы частных общественных наук — политэкономии,  политико-юридических,  литературоведческих, языковедческих и т. д. наук, то, в силу того, что они нацелены на познание законов специфических общественных явлений, они так­же не могут служить непосредственной основой научно разрабо­танного плана, обеспечивающего включение каждого коллектива и каждого индивида в сознательный и целенаправленный процесс творчества новых форм жизни. Наконец, научная философия исто­рии — исторический материализм при всей своей громадной важ­ности в качестве теории и метода всякого социального познания, являясь наукой об общих законах истории, не ставит своей зада­чей и не может непосредственно отвечать на те теоретические вопросы, которые порождаются практикой в конкретных условиях той или иной страны, социальной общности, производственного или бытового коллектива, малой группы и т. п.

Таким образом, общественная практика построения коммуни­стической формации порождает необходимость дополнения трех фундаментальных областей обществознания новой областью — об­ластью конкретно-социологического знания, которая, в отличие от истории, была бы обращена к настоящему и будущему; в отличие от частных наук, не абстрагировалась бы от поведения, деятельно­сти и стремлений живых людей: в отличие от исторического мате­риализма, изучала бы социальные процессы и деятельность людей в рамках исторически определенных формаций и общностей. Вместе с тем отличие этой особой области обществознания от всех трех, сложившихся ранее, вместе взятых, состоит в том, что ее эмпири­ческой базой является непосредственное изучение поведения и де­ятельности живых, конкретных людей, способствующее познанию законов истории в тесной связи с формами их реализации в кон­кретной жизнедеятельности.

Социология, как непосредственная научно-теоретическая база управления деятельностью людей, планирования, прогнозирова­ния и руководства социальными процессами, развивается на осно­ве практики коммунистического строительства. Хотя уже в бур­жуазном обществе создаются материальные предпосылки для ее появления, она не становится и не может стать там подлинно на­учной системой взглядов. Вместе с тем, подобно тому как практи­ческое строительство социализма означает не только самый реши­тельный разрыв с миром капитализма, но и использование его до­стижений, так и создание марксистской социологии как особой от­расли науки об обществе означает не только непримиримую борь­бу с буржуазными социологическими теориями, но и критическое осмысление и творческое использование всего ценного, что в них содержится.

Второй важнейший вывод, который вытекает из особенности общественного познания, непосредственно относится к взаимоот­ношению теории и практики и к обусловленным этим взаимоотно­шением особенностям их развития. Социализм, подчеркнем еще раз, возможен только как научный социализм, то есть в союзе с наукой, при опоре на нее. Но наука, обеспечивающая целенаправ­ленный процесс строительства нового общества, мыслима только как результат теоретического осмысления практического опыта самих масс. Наука, оторванная от практики, неизбежно вырожда­ется в пустое умозрение и схоластику. Разрешение этой коллизии достигается, с одной стороны, на пути постоянного развития нау­ки, вооружающей практику знанием законов общественного раз­вития, позволяющей предвидеть направление, тенденции, содер­жание деятельности, необходимой для реализации требований этих законов, а с другой — с помощью развязывания творческой инициативы масс, внимательного изучения накапливаемого опыта, сопоставления его с закономерными тенденциями общественного прогресса и развития на этой основе теории, служащей дальней­шему успеху практической деятельности.