Книга III [Атрибуты формалии: - Толкование Источника - С.А. Борчиков - Философия как наука

                отражение и деятельность]

14. «Если подумаешь о том, что простая субстанция бесконечна, если рассмотришь ее силу, изучишь ее способность проникать и погружаться в ту вещь, которую она встречает и которая расположена воспринять ее, и проведешь сравнение между ней и телесной субстанцией, то найдешь, что телесная субстанция не может находиться везде, ибо она слишком слаба, чтобы проникать в вещи; но ты найдешь, что простая субстанция… проникает в весь мир и погружается в него…»

Извечный вопрос – о соотношении души, тела и мира. С одной стороны, душа высоко, ей противостоит низкое тело вкупе с чуждым миром. С другой стороны, душа – форма и носительница тела и в паре с ним противостоит всему миру. Оказывается, тело одновременно принадлежит и к материальному, и к духовному мирам. В теле душа обретает посредника связи с природно-вещественным миром.

Сила и мощь души и разума, способных проникать в вещи, нам уже известна. А вот телесная субстанция в этом отношении, как выясняется, слаба. Единственный узкий канал такого проникновения – чувства. Душа, непосредственно связанная с материей, является чувствующей душой (душой, воспринимающей вещи посредством внешних чувств).

Развивая эту мысль дальше, можно в самой формалии выделить два типа формалей: чувственные (FЧ) и духовно-разумные (или, говоря более современным языком, теоретические – FТ). Чувственные формали являются пограничным буфером, опосредующим взаимодействие материи и тонкой (теоретической) формалии:

                М + (FЧ + FТ) = F(М)         (11)

«…Ты найдешь, что простая субстанция, то есть субстанция всеобщей души, проникает в весь мир и погружается в него; подобно этому ты найдешь, что субстанция разума проникает в весь мир и погружается в него. Причина этого состоит в тонкости каждой из этих двух субстанций, в их силе и в их свете… Это рассуждение дает еще более веское доказательство того, что сила бога… проникает во всё, объемлет всё и действует во всём без вмешательства времени».

Тут как бы суммируется всё сказанное ранее. Формалия как тонкая субстанция уподобляет себе и душу, и разум, и Бога и сама в свою очередь им уподобляется. Сродство этих субстанций – в их тонкости, силе и световой природе. Свет обладает качествами пространственной и временной неограниченности (или всепроникаемости и бесконечности).

15. «Так как субстанция этого мира есть чувственное и сложное тело, то отсюда вытекает, что и отпечаток, производимый в нем духовной субстанцией, также должен быть чувственным».

И из последующего в этом же роде:

«Чем больше форма спускается вниз и овеществляется, тем лучше она воспринимается чувством; таков, например, цвет, который из всех форм наиболее доступен для чувства» [V.26].

В этих высказываниях еще больше усиливается поражающая современное мышление инверсия отражения [II.10]: видимые вещи не просто суть образы невидимых вещей, но сама формалия (сознание, духовная субстанция), даже находясь на отдалении от мира [II.29], все же касается-таки его и оставляет на его материи свой отпечаток.

Математически это можно выразить так:

                М + F = F(М) + М(F)           (12)

Если F(М) – это формалия, несущая отпечатки материи, которые я назвал формами (Ф), то М(F) – это материя, несущая отпечатки формалии, которые в противоположность могут быть названы

антиформами (АФ). Антиформа – это отпечаток формы на самой материи, точнее, это материя, принявшая в себя форму и ставшая (сущей) формой.

Тогда основное уравнение отражения принимает полный, гармонично-симметричный, вид:

                М + F = Ф + АФ   (13)

Пояснения. Скульптор задумал изваять «Венеру Милосскую». Эта задумка есть форма. В голове скульптора она оформлена в материи сознания (формалии) – в чувствах, образах, идеях, эстетических ценностях, а в материальном мире перед скульптором располагается только безжизненный кусок мрамора. Как говорится, остается отсечь лишнее. Воплощая задумку, скульптор получает произведение искусства. Кусок мрамора сам становится формой. Эта форма отличается от исходной формы: во-первых, она материальная, сущая, а во-вторых, отражает еще и те трансцендентальные части формалии, которые художник мог и не предвидеть: способ обработки мрамора, причастность к эстетическому направлению, потребительную стоимость, изменение в веках (отпадение рук) и т.д.  Такую форму я и называю антиформой.

Ибн-Гебироль сразу указывает на одно из качеств таких отпечатков (антиформ) – их открытость, доступность чувственному сознанию. В самом деле, поскольку любая часть материально-вещественного мира имеет возможность входить в сознание через органы чувств, то это, несомненно, распространяется и на те части материи, которые несут следы формалии, ведь они имеют материальный субстрат. Другой вопрос: можно ли с помощью чувственного сознания схватить духовный (умопостигаемый, теоретический) субстрат в этом отпечатке (антиформе)? Моё мнение: нельзя. Посмотрим, что думает по этому поводу ибн-Гебироль.

«Этот отпечаток, однако, не абсолютно телесный и не абсолютно духовный, а есть нечто среднее между обеими крайностями… эти отпечатки не абсолютно телесны и не абсолютно духовны, ибо они воспринимаются чувствами. Из сказанного нами вытекает, что все формы, воспринимаемые чувствами в телесной субстанции, суть отпечатки разумной духовной субстанции; эти формы чувственны по той причине, что материя, воспринимающая их, близка по своей природе к телесности и что эти формы в разумной и духовной субстанции более просты, чем в материи».

Уже Аристотель делил формы на сущие и умопостигаемые. Но приоритеты он распределял так. Все вещи состоят из материи и формы. Форма как сущность вещи, собственно, и есть сама вещь. Правда, формы могут отделяться от вещей и трансплантироваться в сознание (душу, ум), но это их отделение вторично.

У ибн-Гебироля обратные приоритеты. Родина форм – сознание (душа, разум, формалия, Бог). Там их первичное место пребывания. Оттуда они трансплантируются в материю, становясь сущими. И это их сущее состояние вторично: они «суть отпечатки разумной духовной субстанции» [II.10]. Таким образом, несмотря на то, что чувственное сознание по видимости указывает на их первичность, на самом деле сущие формы не первичные простые формы, а сложные и вторичные антиформы.

Как же это происходит и в чем причина такой метаморфозы – выдачи видимости за сущность?

«Простая духовная субстанция сообщает свою форму и производит свои отпечатки в телесной субстанции таким же образом, как солнце излучает свой свет, который погружается в воздух и проникает в него, не становясь, однако, видимым вследствие тонкости воздуха, пока он не встретит твердого тела, какова земля… Таким же образом свет одних простых субстанций проникает в другие и сообщается им, не становясь видимым для чувства вследствие тонкости и простоты каждой из этих субстанций; но, когда этот свет доходит до телесной материи, он становится видимым для чувства вследствие плотности телесной субстанции… Простые субстанции, да и вообще все деятельные субстанции совершают свои действия под влиянием первоначального действия воли, которое приводит всё в движение и проникает во всё. Так мы можем достигнуть понимания того, каким образом первоначальная сила и первоначальное действие проникают во всё сущее…»

Потрясающе! В этом абзаце сконцентрирована и сокрыта мудрость, опередившая свое время на тысячу лет. После ибн-Гебироля о свете, конечно, заговорит вся средневековая философия, но лишь А. Эйнштейну в XX веке покорится его всеединящая сущность. А о деятельности и о воле как стержне деятельности в полную силу заговорят лишь классики немецкого идеализма в XIX веке: И. Кант, И.Г. Фихте (чего стоит основоположение его учения – «дело-действие»), Ф.В.Й. Шеллинг, А. Шопенгауэр (одно название его труда «Мир как воля и представление» говорит само за себя), Г.В.Ф. Гегель.

К сожалению, в головы большинства моих современников с трудом укладываются подобные идеи. Слишком сложна и неочевидна мысль, что картину мира предопределяет свет духа и разума, а не материальные предметы и вещи, и что именно духовный свет, подстёгиваемый волей, направляется посредством нашей деятельности на материальный мир и высвечивает в нем сообразно своей природе эти самые предметы, вещи, феномены и формы.

И, как ни странно, существенную роль во взаимоотношениях духовного света и мира играет тело человека, поскольку оно, с одной стороны, трансформирует деятельность души-ума в практическое взаимо-действие с материальными объектами, а с другой – воспринимает эти объекты и результаты деятельности с помощью органов чувств.

16. «Всякое действие исходит из духовной силы, а всякое восприятие – из телесной силы; таким образом, если субстанция и действует, и воспринимает, то она и духовна, и телесна; если же она отчасти действует, а отчасти воспринимает, то она отчасти духовна, а отчасти

телесна».

Выраженная здесь психофизическая проблема – проблема соотношения души и тела – имеет трехтысячелетнюю историю. В формославии, как видно, она решается так. Формалия (субстанция) и духовна, и телесна. У нее могут быть и чисто духовные, и чисто телесные формали. Более того, сама душа (формалия) является как формой тела, так и его материей (субстратом) [I.4]. Формой – по Аристотелю – как сущность, задающая энтелехию человека, материей – по ибн-Гебиролю – как высвеченная антиформа энтелехии, воплощающей сущность человека.

Пример. Смысл моей жизни – философия. Философия – это сущность, овладевая которой я оформляю мое бытие в направлении энтелехии с гордым звучанием: «Человек!». Но кто такой этот «я», так умело распоряжающийся сущностями и энтелехиями? Ведь

его-то я не задавал так просто. Энтелехия Я предзадана. Но сказать, что она вещь, нельзя, поскольку в ней самой предзаданно светятся сущности и формы. Однако с учетом их трансцендентально объективного характера вполне корректно называть их антиформами. Трансцендентальная антиформа «Я» оформляется в форму «человек», а форма «человек», совокупляясь с материей человека, трансформирует последнюю в имманентную антиформу «Я».

30. «Деятельность ощущающей души состоит в том, что она чувствует формы плотных тел во времени, перемещается в пространстве… Деятельность разумной души состоит в том, что она чувствует умопостигаемые и тонкие формы, движется среди умопостигаемых вещей вне времени и пространства… Деятельность разума состоит в том, что он познает все умопостигаемые формы вне времени и пространства и не испытывает ни желания, ни потребности в какой-либо другой вещи, кроме своей собственной сущности, ибо ему свойственно полное совершенство».

Здесь лишний раз подтверждается, что разум – это субстанция, претендующая на равенство формалии, поскольку сущность формалии, как и разума, – бытие форм.

А вот душа все-таки ниже разума. Тут впервые вводится критерий характерного различия души и разума: душа чувствует формы, разум познает формы. Причем один вид души (ощущающая душа) обладает атрибутами пространства и времени, которые (как намного позже откроет И. Кант) тоже формы – «чистые формы чувственного созерцания». А другой вид души – души, близкой к разуму (разумная душа), аналогично имеет атрибуты трансцендентальной чувственности и чувствуемой идеальности.

Разум же, кроме прочего, обладает такой формой, как идея, которая, по Канту, как и по ибн-Гебиролю, располагается вне времени, пространства и всякой чувственности. «Под идеей я разумею такое необходимое понятие разума, для которого в чувствах не может быть дан никакой адекватный предмет».

Все формы: и пространство, и время, и чувственность, и идеи – формы формалии. Как трансцендентальные субстраты, они к тому же выступают антиформами формалии. Душа и разум чувствуют и познают эти формы, но только в антиформах осуществляется адекватное (истинное) воплощение этих форм в их же собственной, трансцендентально-имманентной материи.

44. «Если ты хочешь получить представление об устройстве Вселенной, то есть всеобщего тела и духовных субстанций, объемлющих его, то разбери аналогичное ей устройство человека. Аналогия эта заключается в следующем:»

(далее неплохо читать, заглядывая в таблицу 1 [I.3] и учитывая то, что душа и духовная субстанция имеют ряд подвидов и ступеней)

«тело человека подобно всеобщему телу, а приводящие его в движение духовные субстанции подобны всеобщим субстанциям, приводящим в движение всеобщее тело; те из духовных субстанций, что занимают более низкую ступень, повинуются высшим и подчиняются им; так продолжается до тех пор, пока движение не доходит до субстанции разума. Ты найдешь, что разум управляет этими субстанциями и

господствует над ними; точно так же ты найдешь, что все субстанции, приводящие в движение тело человека, происходят от разума и повинуются ему, а он их господин и судья. – Всё это служит к тому, чтобы раскрыть тебе великую тайну и важную истину, которая состоит в следующем: движение низших всеобщих субстанций совершается благодаря движению высших субстанций, то есть по той причине, что они подчинены им и повинуются им, пока движение не доходит до самой высшей субстанции; таким образом, ты найдешь, что все субстанции подчиняются этой последней, повинуются ей и слушаются ее, исполняя ее повеления».

Эта субстанция, очевидно, формалия вкупе с Богом – как предел движения всех субстанций (телесных, духовных, разумных) к истине.

«Таков путь достижения нашей цели – высшего счастья и истинного наслаждения».

Это несмотря на то, что конечной этической причиной, ради которой человек существует, является Бог [I.1 абз.3]. Что такое истинное наслаждение? Это наслаждение истиной. Что такое истина? Истина – это особая формаль формалии. В чем истина этой формали? Истина формали «истина» – в антиформе «естина», несущей следы отражения и деятельности формы «истина».