Сказка «Людские грехи для нечистой силы – ценная находка»

Мишаня терпеть не мог есть хлебные корочки. Не помогали ни уговоры, ни увещевания, ни угроза вообще перестать хлеб ему давать. Он знал, что уж без хлеба-то его не оставят. Бабушка даже иной раз сказывала ему вечером сказку про корочку хлеба, о которой мечтали двое деток-сироток. Сказка была печальная, а Мишаня грустных сказок не любил. За дело взялся отец, а с ним спорить было бесполезно. Тогда Мишаня придумал одну штуку. И отец доволен был, и Мишане не приходилось грызть корки. Заканчивая обед, он незаметно прятал корку за пазуху или в карман. А когда выбегал на улицу, доставал и зашвыривал корку куда-нибудь подальше – и дело с концом!

Был он уже восьмилетним мальцом, когда довелось ему испытать такую страсть, что потом всю жизнь, вспоминая, содрогался. А начиналось все просто. К ним в деревню приехали гости. А гостям все время летом дома сидеть да на улицу глядеть – скучно. Вот и наладились они в лес. У отца были в поле дела, мать из огорода не вылезала. Трава от частых дождей росла не по дням, а по часам. А бабушка и сама в лес уж сто лет не ходила. Вот и вызвался Мишаня гостей городских в лес сводить. Отец строго наказал: только по знакомым местам грибы искать! Но Мишаня и сам это знал: стыдно же при гостях опозориться, тропку потерять или, еще того хуже, заблудиться.

Только у Мишани был такой нрав, что справиться с ним было нелегко. Ну, кто его просил отходить от этих самых гостей далеко? Главное: им приказал от дороги лесной далеко не отходить, вдоль нее так по лесу и ходить. А самого его в сторону и занесло. Опомнился он – уже все далеко. Аукать-кричать да на выручку звать было совестно. Вот он по бурелому и пер!.. Солнца не видать, дороги лесной – тоже. Вроде, правильно шел, а остановился уж в самой чащобе. Вот теперь он уж стал и звать, и аукать. Да кто ж тут отзовется? Он и сам в этом лесу отродясь не бывал. Вокруг – ни одного знакомого местечка!

И вдруг впереди – речка! Даже не речка – ручей. Пошел Мишаня вдоль него и радостно вскрикнул: впереди через ручей лежали два бревна. Значит, есть и тропка? Тропка действительно была. Но куда она вела? И кем в этой чаще лесной протоптана? Ежели через ручей не ходить, а по тропке назад вернуться – там опять этот самый бурелом и чащоба. А впереди, вроде, просвет?.. Может, там и лесу конец? А уж у народа спросит, как в родную деревню попасть... Впереди, и вправду, был просвет. А вот конца лесу нет и нет. Поредел лесок, стали и грибы-боровики попадаться. Вот и решил Мишаня вперед по тропке пройти. Куда-нибудь да тропка выведет?

Вскоре Мишанина корзина уж полной была. И не какими-то там груздями-опятами, а самыми царскими грибами – боровиками! Тропка все шла и шла, а редкий лесок не заканчивался. Уже смеркаться стало, когда Мишаня вышел на поляну. А на ней – домок! Из старых, покрытых мхом, бревен. Может, там уже никто и не живет? Дверь со скрипом, но отворилась. Внутри было темно и пахло сыростью. Но обжито. Вон, горшки, ухват, старое сито. Мишаня прежде поискал спички или, на худой конец, огниво. Ведь кто-никто в этой избушке ночевал? Значит, и огонь зажигал...

Но ничего такого Мишаня не нашел, как по полкам да лавке ни рыскал. Приходилось на ночь в темноте оставаться. В животе ныло и стонало. Но из съестного в избушке не было ничего, даже старой горбушки. Пришлось лавкой дверь припирать и натощак ложиться спать. Мишаня лег на постели во всем. Даже в отцовских старых сапогах. Уже дремать стал, но потом все же встал, снял сапоги и улегся под старую одежку, которая одеяло заменяла. На улице стало совсем темно. И как назло сон как рукой сняло. Ночная птица крыльями махнет – Мишане уже нехорошо. А то вдруг кто-то засвистит, да где-то что-то зашуршит. От всякого шума у Мишани дух замирал и пот на лбу выступал...

И тут он услышал топот... То ли люди, то ли кони? Пока они еще на улице ходили-топтались, но, видно, в избушку войти собирались. И тогда Мишаню на постели даже подкинуло: им скамью свалить – только дверь отворить!.. Мишаня на постели сел, в руки сапоги схватил и замер... Как он потом вновь под одежку забрался в охапку со старыми сапогами – он уже не помнил.

А вот скамью вовсе никто и не отодвигал, и дверей не отворял. Раскрылась... крыша! Мишаня просто увидел звезды над головой и услыхал не то свист, не то вой. И влетели в избушку сверху шесть девок-сестер. Что сестры они – было и дураку понятно, все шестеро – на одно лицо!..

Как только сестры за стол уселись – так огонь и загорелся. Откуда они его тут взяли? Мишаня того из-под одежки не разглядел. У него только один вопрос в голове сидел: неужто лягут спать?.. Но почему тогда на шестерых – одна кровать? Да и та – малым-мала. А как лица-то их при свете разглядел и вовсе обомлел. Что лица были незнакомые – это ладно! А вот, что все они зеленые – это даже странно...

Мишаня лихорадочно бабушкины сказки вспоминал: нет, таких зеленых девок он в них не встречал... А сестры меж тем разговор завели:

– Расскажи сначала ты, Морена, кого сегодня одолела? У тебя, небось, дела – как сажа черна?

– А что? Я сегодня дело ладно справила: на тот свет молодуху одну отправила. А у нее – четверо малых ребят! Вот в один раз четверых и осиротила! Но, честно сказать, не больно-то и старалась. Так, слегка ее в спину толкнула, когда она белье в речку окунула!..

– А за что? За что? Расскажи, не томи!.. – зашумели ее зеленые сестры.

– Так она объедки со стола да ненужные помои ленилась в одно место сливать. Норовила в ручеек скинуть, мол, водой унесет... А куда тот ручеек воду несет? Да в ту же самую реку, где ее ребятишки купались, где сама белье полощет, где от ее помоев рыба дохнет... Пусть сама теперь в них и мокнет!.. Людей губить, им душу томить – дело наше. А вот землю губить – не дозволю!

– Дело! Дело! – одобрительно зашумели сестры, – одни что ли люди на земле живут?.. А нам, нелюдям, в такой помойке жить не пристало!.. Правильно ты ее наказала!

Ребятишек ее я трогать не стала. Сами от голода перемрут, али по дворам их люди разберут. Это уже – не мое дело!

– А теперь твоя очередь, Мегера! Что ты сделала?

– А я мужикам запруду поломала! Утром проснутся – а вода от них ушла. Ежели чей дом летом полыхнет – беда! Не нужна им вода: они друг у дружки стали ее воровать! Каждый себе сделал прудочек, оттуда перекачивают воду в бочки и поливают свои грядки. И каждый старается побольше ухватить. Уж и не надо больше – а все цедит. Думают, на всю жизнь запасут?.. А сами – землю вокруг сушат... Теперь пусть помаются: воды в их прудках не останется.

– А ты расскажи, Вегера, что нынче сделала?