Беседы психологов-практиков. Беседа «О сути психотерапии».

Участники:

А. - Анфиса Гаврилина, кандидат медицинских наук, доцент кафедры психологии здоровья СПбГИПиСР, практика консультирования с 1994 года.

Ю. - Юлия Богачева, психолог, сертифицированный гештальт-практик, директор Психологической Студии «Ориентис», практика консультирования с 2001 года.

Ю. Что для тебя суть психотерапии?

А. Суть терапии — встреча двух людей. Важно, каков терапевт в этой встрече и важно не только его интеллектуальное знание, а он весь целиком.

Ю. Мне вспоминаются наши с тобой разговоры, о том что психотерапия может быть разной в зависимости от того как воспринимает ее терапевт. Для кого-то это ремесло, для кого-то встреча двух людей, для кого-то встреча, условно говоря, потребителя и поставщика услуг

А. Ну, последнее близко к ремеслу.

Ю. Да, близко, но чуть разное — на чем акцент. Либо я продаю себя — говорит «продажник», либо я делаю что-то говорит «ремесленник». Для меня акценты разные.

А. Да, пожалуй.

Ю. А если говорить про встречу, я замечаю в зависимости от того, какая я прихожу на сессию, связь с тем, какая она будет. Помню, когда я проработала в своей личной терапии детское чувство ненависти к близким людям, клиенты чаще и смелее стали приносить свою агрессию.

А. Есть же эта старая шутка - почему клиенты приходят ко мне с моими проблемами? И там где у терапевта непроработка, там возникает неясность. Мне в начале моей деятельности, когда я не очень понимала, что я делаю, люди регулярно задавали вопросы — а чем вы занимаетесь? И я каждый раз что-то пыталась ответить и это было трудно для меня. Со временем я поняла, что я делаю как терапевт и с тех пор этот вопрос перестали мне задавать.

Ю. А если про встречу — для меня есть важность настроить себя перед встречей, в том смысле, что я не знаю, кто придет ко мне сегодня. Не залипать в прошлом опыте, хотя иметь его в виду, может быть он уже изменился и то, какой он придет сегодня, может стать открытием и для него, и для меня.

И еще мне помогает настроиться сканирование себя — что я думаю, что чувствую, как я чувствую себя в теле. И база - телесные ощущения. Это не про то, что я со всеми клиентами работаю через тело, со многими я просто разговариваю. Но присутствие меня в теле и осознание ощущений, чувств и того, что приходит в голову — мыслей, образов необходимо для встречи.

А. Ну да, только так и может случиться встреча — если есть кому встречаться. А если осознания нет, то и встречаться не с кем.

Ю. В обычной жизни я могу куда-то «отъехать». Но в терапии я вижу своей обязанностью быть более осознанной и в этом смысле быть поддержкой для клиента.

А. Это существенная вещь, у меня примерно так же происходит. У меня была работа с девушкой, с которой мы были знакомы раньше и она сказала, что когда мы начинаем работать, видно, как я переключаюсь в другой режим и это заметно.

Ю. Вы начинаете работать и ты становишься другая?

А. Да. Это как раз про осознанность. В обычной жизни я могу не особо задумываться об этом. Происходит некоторая настройка.

Ю. Да. Это первая вещь, которая важна для меня — осознанность в отношении себя. А вторая — определенное отношение к клиенту. Я ищу в себе место, в котором я могу с ним встречаться из безоценочной позиции. И это не значит, что я запрещаю себе оценки — они могут у меня возникать, например, из моих знаний по клинической психологии. Но в работу я их не привношу. Я верю, что человек не «болен», а это его способ жизни, он так приспособился и если он сейчас хочет что-то изменить, то это не вопрос сказать «то, что было — это плохо». Это вопрос посмотреть, как ты живешь и как можно по-другому.

Я сейчас многое сказала — кроме отношения к клиенту еще задумалась, что я делаю. У тебя что-то откликается?

А. Да, периодически люди хотят оценку, спрашивают какой у меня диагноз... чаще всего я не вижу в этом большого смысла. Понятно, что если у человека психоз, то это имеет значение и необходима психиатрическая помощь. Но это бывает редко. А для большинства людей диагноз — вещь, имеющая мало пользы. Из него ничего не следует. И проблема, с которой люди приходят — когда-то это было нужно, как способ адаптироваться к жизни. И как-то этот способ остался без изменений, но перестал соответствовать текущей ситуации. Называть его «плохим» или вешать клинический ярлык - не вариант, это скорее создаст еще большие проблемы.

Вспоминаются истории про людей, которые начитаются книжек, стараются «приклеить» себе какие-то оценки, но это не помогает совсем.

Ю. Да, у меня была клиентка, которая пришла с большими глазами и сказала, что у нее эдипов комплекс. Ну я стала спрашивать, что это для нее значит, и что она имеет в виду.

А. Этак можно вспомнить бабушку, которая подала жалобу на доктора, который не выполнил план обследования по списку — не обследовал предстательную железу.

Ю. Мне еще вот что интересно — у тебя есть метафора, пришел к тебе человек, вы работаете, ты кто, он кто?

А. Иногда бывает метафора, возникает в длительной работе и с разными людьми по-разному. Клиент учится новому способу бытия и я часто учусь с ними вместе. Смотрю, как они живут, интересно... Либо мне приходится с ними учиться чему-то, чего я раньше не умела.

Ю. Это что например?

А. Ну, например, четкой уравновешенности и осторожному вмешательству. Одна из клиенток при чуть большем вмешательстве с моей стороны сразу пугалась и закрывалась, и это была очень тонкая грань между тем, чтобы мне исчезнуть вообще и тем, чтобы передозировать свою активность. И она очень здорово научила меня этому: «заземляться», сидеть ровно, быть, но не пытаться вмешиваться, просто быть. И я благодарна ей, и говорила ей об этом. Она, правда, удивлялась.

Ю. Да, я замечаю, что с каждым клиентом я другая. И иногда интуитивно, а иногда спрашивая его, определяю свой уровень присутствия, в каких местах мы можем быть вместе. Одна клиентка вспоминается — у нас случился момент душевной близости, и уже после она начала возмущаться «не нужны мне ваши близкие отношения, зачем мне это», хотя ей очевидно было хорошо во встрече, у нее увлажнялись глаза и она говорила о радости... потом мы долго говорили о том, что же так опасно быть в близких отношениях. Эти моменты, когда возникает близость в терапии, часто поворотные — что-то происходит между нами и человек уже другой и я другая. И наши отношения в терапии меняются, и у него в жизни зачастую что-то меняется после этого.

А. Для меня терапия это развитие, искусство, творчество...

Ю. Совместное.

А. Да, сам с собою никогда такого не напридумываешь. Люди весьма чудесны.

Ю. Меня в профессии как раз это и радует — возможность каждый раз удивляться и открывать что-то новое. Никогда не скучно

А. Вот, чего не бывает — так это скучно. Чего только не бывает — весело или грустно или страшно, а вот скучно — никогда.

Ю. Ну очень редко. И это тоже показатель — интересно, что происходит, что мне с тобой скучно.

А. Да. «Доктор меня никто не любит, у меня совсем нет друзей, и может быть хотя бы ты, мерзкий лысый старикашка мне поможешь». Человек, вызывающий скуку — интересно, как он это делает.

Ю. Я вот думаю, что для меня было главным за годы моего обучения как психотерапевта. В основном я училась и продолжаю учиться Присутствию. И для меня это больше всего присутствие в теле — вотелеснивание и осознанность в отношении своих мыслей и чувств. И мне кажется, что это главное, что меня как терапевта характеризует: уровень Присутствия, возможность Быть, честность перед собой и клиентом в этом. И это я обозначаю для себя как главное в терапии.

Недавно спорила с одним коллегой, который почему-то Присутствие воспринимает как сидеть, молчать и принимать.

А. Оооо...

Ю. И для меня это совсем не про то. Для меня это Быть, как есть. С тем, что есть.

Сахарная картинка у него получилась.

А. Замороженная такая...

Ю. Спор у нас был о том, что он сказал, что одного Присутствия бывает недостаточно.

А. Если это действительно Присутствие, это не только сидеть и молчать. Это и свои реакции, это важно. Без этого Присутствия быть не может. Главное, что отличает терапевта от клиента — терапевт может быть со сложными состояниями, не пытаясь сбежать от них, быстренько выключить и выкинуть их подальше. Многие люди, кто обращается за помощью, они пытаются сделать именно это — избавиться от каких-либо ощущений, состояний, мыслей.

Понятно, что это не удается, а если удается, то заканчивается, как правило, плохо. А терапевт — это тот, кто может не разрушаться от этих вещей и может помочь клиенту быть с этим. Это точно не обязательно молча и сидя, может быть в движении, в разговоре или в звуке.

Техники на мой взгляд, принципиального значения не имеют. И направления психотерапевтические это такое различие... не самое главное различие между терапевтами то, к какой школе они принадлежат.

Ю. Я видела относительно гуманистичных присутствующих директивных людей и ужасно «отмороженных» и знающих, что делать людей, которые говорят, что они гуманисты.

А. Я тоже таких видела.

Ю. Когда терапевт причисляет себя к какой-то школе, это еще не все определяет. Важно, из какой позиции он действует. А это базируется на личных ценностях и смыслах.

Санкт-Петербург, 28 сентября 2012 г.