Сказка – ложь или для доброго молодца есть урок?

Сказка ложь или для доброго молодца есть урок

Все реже современная мать поет колыбельные и читает потешки ребенку, все чаще включается смартфон с играми. Кто герои этих игр и сказок, мультяшек? Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок – сегодня эта формула работает, сохранилась?

Сказка – ложь? Или в ней еще есть намек и тому, кто желает быть добрым? Осуществляется ли в сказке ее главная во все века идея: борьба добра со злом, либо зло уже победило? А кому-то нужен, что бы ребенок был добрым, в отличие от злого или стал добрым? Либо добро от зла уже неотличимо?

В современных переписанных сказках герой уже не убивает злую ведьму, и Иван-царевич не сражается со змей Горынычем. Все персонажи как бы выравниваются, дружат и ставятся в один порядок. Мир становится разнообразным и разноцветным. Иван-царевич и змей Горыныч, Василиса-краса и баба Яга и др. – все поставлены в один ряд как равные друг другу. С кем ребенок может себя идентифицировать? Быть как кто? Выбирать любого? А где горизонт развития, ведь чтобы субъект не делал, он в этом мире будет один из всех, как все как каждый. Равноправие и уравнивание во всем.

Намек на смерть как утрату или расплату за содеянное зло, как на избавление от кого-то или чего-то исчезает. Не превращает ли это объект в бессмертный, и связь с объектом не становится ли тотальной, где свобода невозможна и даже немыслима?

В компьютерных играх все еще проще – ловкость рук и реактивность должна обеспечить переход на новый уровень. Вся идея сводится к победе над всеми, война ради войны, смерть ради смерти. Герой тот, кто перешел на новый уровень. Различение добра и зла остается недоступным.

Тоже происходит и в жизни. Мир пугает своим разнообразием или соблазняет? Войди в мир и станешь как все, как один из всех? Это может быть формой соблазна? Бодрйяр утверждает, что соблазнить можно только тем, что скрыто. Как тогда войти мир ребенку, если его никто не соблазняет?

Сказки для детей отражают реальность наших дней. Родители стремятся сегодня дружить со своими детьми. А зачем? Ради справедливости. Просто послушаться мать или отца без всяких аргументов, а лишь по тому, что это твои родители уже не считается справедливым. Бабушки сегодня не желают быть бабушками и просят детей и внуков обращаться по имени. Зачем? Родители всегда были больше, чем просто друзья и приятели. И никто не считал, что как-то может быть иначе.

Когда я вижу, как воспитатели или учителя стремятся дружить с детьми в детском саду или школе, хочется спросить «А зачем взрослой тетеньки дружить с маленькими детками?». Не затем ли, как и взрослым дяденькам? Но услышит ли кто-то, кто разместил уже свои фото на море и включил в «Друзья» своих учеников?

Место значимого, взрослого в душе не утрачивается? Если в прошлом поколении любой взрослый мог что-то сказать ребенку, и он мог услышать и изменить в себе что-то, то сегодня возможно ли произнести слово? Будет ли оно услышано ребенком?

Случай из практики.

Ростислава из неблагополучной семьи. Растет с младшим братом в условиях постоянного пьянства отца и жестокого обращения со стороны и отца и матери. Соседи относятся и к детям с осуждением.Но однажды Ростислава с братом куда-то шла. Кричала и дергала его, как это делали родители. Им встретился какой-то дедушка, который остановился и сказал: «Девочка, что же ты так кричишь на своего братика. Посмотри, какой он маленький, слабенький. Он же твой родной братик…». Она остановилась, и увидела своего маленького брата беззащитным, и ей стало его жалко: «Я же его люблю… и правда, зачем кричу на него?». С этих пор на многие годы открытая любовь к брату у нее сохранилась. Кричать на него как все Ростислава больше не стала.

Почему это было возможно? Может потому, что в обществе была структура другая, и не было уравнения, где стар и мал – все равны? То, что говорили в школе или в семье подтверждалось и обществе. А можно ли сейчас что-то сказать подростку, ребенку?

Кто-то хочет кого-то услышать?

Так как же в новых условиях ребенку войти в мир людей?

Какой мир мы можем ему предложить?

Остается надеется, что где-то берегут традицию и место Отца и Матери сохраняется. Что различение на мужчин и женщин, на детей и родителей на молодых и пожилых будет естественной, а признание и жизни и смерти помогут искать личностный смысл каждому.