Откуда ты знаешь, как мне надо жить?

Вопрос о смысле жизни первичен для подростка. Именно он и запускает собственно подростковый кризис. Подросток не всегда прямо формулирует  своё состояние как обострённую экзистенциальную фрустрацию, но это звучит в его бунтарских фразах: «Кто ты мне, чтобы меня поучать?», «Как меня всё достало», «Откуда ты знаешь, как мне надо жить?». Всё его противостояние – это острая потребность в подлинности, в ощущении себя и другого живыми, настоящими, не фиктивно-формальными.

Взрослые же протестуют против проверки на подлинность, сами того не осознавая. Стремление сохранить комфортную стабильность любой ценой – вот главная причина остроты подросткового кризиса. Подростку приходится отвоёвывать право на собственный смысл собственной жизни. Родители и педагоги сами затягивают и обостряют естественные процессы развития, вытесняя, игнорируя экзистенциальную фрустрацию подростка,  как неудобное состояние, принимая внешние её проявления за невоспитанность, дезадаптацию или неблагодарность.

Тема смерти культивируется в подростковой среде не как мера жизни, а как антипод страданию, как побег от неопределённости и неподлинности. И чем запретнее тема смерти, чем больше усилий со стороны взрослых в сохранении приличий и псевдодостоинства, тем больше риска мифологизации и идеализации смерти наряду с обесцениванием жизни.

Для наглядности представлю рефлексивный отчёт одной из участниц социотерапевтической программы, реализуемой в АНО «Психологическом центре «СемьЯ».

Оля, 14 лет. «Сколько я себя помню, я всегда была одна… Я ни с кем не сближалась, потому что  знала, что причиню боль…

Передо мной встал интересный вопрос: Кем ТЫ хочешь быть в кругу?

Я не знала. Я всю жизнь жила по чьей-то указке… Я жила как растение. И ни один человек в мире не догадывался, какой пустой, какой безликой и чужой казалась мне моя жизнь. Я гораздо больше знала и думала о смерти, чем о жизни. Ею я могла управлять. Я часто подходила к окну, смотрела вниз, и это меня успокаивало. Это давало мне ощущение какой-то свободы. Я чувствовала себя более живой. Ведь это я решала, жить мне дальше или не жить.

Я не знала, чего Я хочу.

Я старалась быть доброй, справедливой, но это не всегда шло мне на пользу. Меня предавали, надо мной смеялись. Я превратилась в сплошную рану. Но я не смела об этом никому рассказать.

Родители были уверены, что у меня всё хорошо. Оценки хорошие, где попало не шляюсь, по дому помогаю. Они даже не заметили, что я перестала радоваться. Натяну на лицо улыбку, словно шапку, и все довольны.

Когда же я оказалась в кругу, я была уверена, что я здесь ненадолго.  Странное место. Внешне все ребята сначала казались такими разными: кто-то буйный, кто-то тихий, а кто-то совсем урод - ничего человеческого. Но когда мы побыли подольше вместе, обнаружилось, что всех нас мучили одни и те же вопросы -  Кто я?, Кто вокруг меня?, Как жить своей жизнью? Кому она нужна?

Эти вопросы не задашь в школе или дома – отправят в психушку. Мне сразу стало легче – оказывается, я не одна такая.

А потом была жизнь. Жизнь, которая зависела от меня. Наше общее складывалось из решений и действий каждого. Вначале меня так бесило, что ведущие делают вид, что не знают, что нам нужно – чего мы тогда вообще сюда пришли?! Но однажды я сказала о своей злости вслух, и на меня не только не обиделись, а поддержали. Я стала понимать, что пока я молчу – меня придумывают. И получается, что в обычной жизни мы живём, как зомби. Делаем вид, что живые, а на самом деле нас нет. Есть роли, есть условности, есть фикция, а чуть тронь и всё рассыпается – и любовь, и дружба, и семья. И что с этим делать?!!! Я помню, как рыдала ночами от безысходности.

Первые полгода в кругу – это были какие-то качели. То нам было весело и легко вместе. Какая-то эйфория накрывала. Мы играли, придумывали розыгрыши, грели друг друга. То было так трудно, остро, приходилось брать инициативу, проявлять себя, отношения накалялись. Не растворяться в круге, не противостоять кругу, бороться за настоящее «живое МЫ»,  быть, просто быть. Очень трудно!

А потом мы выбрали дело. Два месяца выбирали. Не спорили, не соревновались, а принимали решение. Первый раз со мной такое было. Я чувствовала, как моя клетка, в которой я жила, рассыпается. Я вдруг поняла, что это не родители мне не доверяют и решают всё за меня, а я сама не рискую бороться за важное для меня. Я вообще не знала, что для меня важно. Думала, что это должно прийти само. А оказалось, мой «смысл жизни в том, на что она потрачена».  Кто-то умный так написал, а я это осознала и прожила, когда решали, на что потратить 3 месяца нашей общей жизни.

Дело сильно повлияло на нас. Я даже не думала, что люди могут так быстро и так сильно вырасти. Особенно пацаны. Из разгильдяев они превратились в заботливых, сильных и ответственных. Они много раз мне помогали.

Благодаря делу я многое поняла про себя. Я стала увереннее и открытее. Я научилась видеть не только поведение людей, но и то, как они живут. Мне стало легче прощать. Я стала меньше фантазировать, стала больше наблюдать и спрашивать.

Теперь, когда я подхожу к окну, я вижу мир. Облака, деревья, люди внизу… Я не видела раньше, как они красивы. А теперь моё сердце научилось сочувствовать, превращать мою любовь в дела, и хотеть.    Оказывается мир огромен, и он так рядом…»

Проблема возникает тогда, когда подросток остаётся один на один со своими вопросами. Те, кто бывали в экзистенциальных группах, знают, что ответить на вопрос «Кто Я?», можно только при помощи Другого. Того, кто выдержит твою слабость, твою силу, твою растерянность. Кто будет в диалоге. Кто будет открыт и честен. На экзистенциальные вопросы нельзя ответить «на бегу», нельзя ответить, будучи чужим, можно найти ответы только в совместном опыте, только присутствием, только совместной жизнью. Современные подростки в большинстве своём лишены «живой» семьи, «живой» школы. Это вытесняет их в виртуальное пространство. И сначала они там ищут жизнь, а потом «тонут»  и уже не способны присутствовать в реальности.

Оля описала три своих важных приобретения:

1. Умение сопереживать, сочувствовать. Это основание для связи с миром. Если ты смотришь в себя, то увидеть мир невозможно, можно увидеть лишь его отражение, деформированное своим восприятием. Невозможно видеть и понимать Другого. Невозможно «Ты», невозможно «Я», невозможно «Мы». Искусственное, созданное собственными руками тотальное одиночество.
2. Умение превращать желание в волю. В «мою волю». В «мою ответственность», в «мою свободу».
3. Умение действовать. Проявлять инициативу, выбирать («назначать») важное, реализовывать свои решения.

 Мой доклад на Днях экзистенциальной психологии, Кемерово - март, 2017