Размышление. Архетипические образы фильма А.Тарковского «Сталкер».

   Андрей Тарковский создал фильм о приближении к чуду. После осознания этого ни писать, ни рассуждать ни о чем не хочется. В «сухом остатке» - только бесконечное изумление: как он это сделал? Как возможно звуки, дыхание, цвета вечности перевести на визуальный язык? Художник сумел узреть нечто не от мира сего, а потом перевести это в образы, формы, хронику, в кадры…Гений, гений…   

 Этот фильм  – откровение: в том смысле, что Тарковский открыл мир непознанного. Звучащее за кадром «Откровение» святого Иоанна Богослова органично метафизике движения.   

Довольно часто я слышала мнения, что фильмы Тарковского – трудные, смотреть их не просто, смыслы выражены сложным символическим рядом; для того чтобы дешифровать авторский замысел, необходимо подобрать особый ключ, разгадать тайный код. Думаю, в данном случае раскладывать смысловые образы на точки-тире не уместно. Безусловно, этот фильм требует понимания и прочтения и наличия базовых понятий. Но в «Сталкер» лучше «войти» - как, например, входишь в деревенскую парную. Сначала – полумрак, густой пар клубится под потолок, острые настоянные на листьях и травах запахи, смутные очертания то ли людей, то ли теней, вибрации воздуха, глухие «кряки и «охи», всплески, резкие шипения, скрипы, хлопы. А потом  постоишь, оглядишься, втянешь носом «дух» и начнешь различать, понимать, участвовать и нутром чувствовать благостное очищение. Вхождение в этот фильм нужно для того, чтобы изнутри «схватить» суть, уловить идейное ядро. Замысел режиссера позволяет сделать это неспешно и вдумчиво – у наблюдателя достаточно времени и дистанции, долготы и экспозиции.    

 Реальность одна, наблюдателей много. Без сомнения, любой зритель этого фильма (будь то обыватель, рефлектирующий интеллигент,  мистик-эзотерик, христианский священник и т.п.) увидит и узнает созвучный лично ему план. Я буду смотреть с позиции аналитического психолога. 

   Первый вопрос – кто главный герой картины? На мой взгляд, их два: человеческое сознание и бессознательное, каждый в своем совокупном образе. Сознание представлено тремя фигурами – Сталкером, Ученым Профессором и Писателем. Бессознательное –  разлитым в окружающем пространстве сумеречным Хаосом, Зоной и находящейся в ней Комнатой. Сознание разнородно: Ученый и Писатель представляют два противоположных типа мышления – дискретного и образного, Сталкер – интуит. Они трое, объединенные одной задачей, идут в одно место, но с разными целями, каждый по своему переживая изменчивость, непостоянство и парадоксы пути. Путники находятся в одной реальности, но видят ее по своему - что не мудрено: психические ценности сознательных установок этих типов диаметральны. Ученый и Писатель часто бранятся друг с другом и спорят о смысле, истине, предназначении. Но, по сути, выясняют один вопрос, кто из них лучше, кто из них полезнее для общества. Произнесенные красивые слова и фразы хочется «растащить» на цитаты, но слушать полемику, в общем-то, скучно. В бесконечных дискуссиях не чувствуется дыхание смысла, нет живых эмоций. Все аффекты лежат вне сознания. Сталкер, единственный, кто чует подлинное, угадывает скрытое, но он не всегда может донести до спутников свое восприятие реальности. Он шепчет вечное: «…о чем это вы, идя, рассуждаете между собою, и отчего вы печальны» (Евангелие от Луки). Он умеет молиться и точно знает, что «всё имеет свой смысл». Слушая его, Писатель светлеет лицом,  а Профессор, задумавшись, «уходит в себя». Загадочное место, в которое направляются искатели, вне закона и запретно с точки зрения  социальных предписаний. И только Сталкер по-настоящему знает, что оно действительно может стать гибельным.    

 А вот бессознательное…Оно текуче и неуловимо, хотя и тестируется как присутствующее иное. Первое, что мы видим, когда начинаем вглядываться – сумеречная действительность, неприбранность, распутица. Тень нарастает. Троица товарищей приближается границе между «можно» и «нельзя». Рубеж, как зеницу ока, охраняют стражи порядка (не психологические защиты ли?) – «а то мало ли у кого какие могут быть желания». Патрулей, впрочем, можно обойти и обмануть. В Тени всё мрачно и пугающе, опасности из-за угла, есть риск получить серьезные ранения. В такой ситуации придется повернуть назад и ползти за помощью к тем, кого ты недавно пытался хитро провести. Но тот, кто преодолел теневую область, заграждения и колючую проволоку, попадает в Зону, где и происходят основные события.    

 Зона – в основном зеленая и голубая. Зона – междупутье, искажающее привычную пространственно-временную логику, игнорирующее подчинение известным законам. Мы узнаем интуитивное восприятие бессознательного, переданное Сталкером. «Зона – это… очень сложная система… ловушек, что ли и все они смертельны».

Человеческое оружие - бессильно. В бессознательном ничего нельзя менять просто так,  невозможно даже сломать стебель обыкновенного растения. Это «не место для прогулок –  Зона требует к себе уважения. Иначе она карает». «Здесь каждую минуту все меняется, стоит тут появиться людям, как все здесь приходит в движение. Бывшие ловушки исчезают, появляются новые. Безопасные места становятся непроходимыми, и путь делается то простым и легким, то запутывается до невозможности». Это мир, в котором не существует шаблонных решений. Всякий путник проходит заданный  маршрут уникальным образом. «Зона в каждый момент такова, какой мы ее сделали сами», т.е. какой мы ее восприняли через фильтр сознательных установок. Бессознательное чутко реагирует на состояние человеческой души.  Здесь нельзя торопиться и нельзя останавливаться надолго. Иначе сознание со своей поисковой активностью обернется скелетом, погибшим остовом прошлого.

 В Зоне сознанию грозит «затопление» - плывучий поток воды вместе с артефактами, останками  ушедших цивилизаций и культурными обломками прежних эпох может неспешно смыть неясные очертания растворившихся в трансе сновидцев.    

 Для интуитивной психики реальный мир – тюрьма, а простор бессознательного – дом родной, «самое тихое место на свете». Ничто кроме Зоны не занимает сердце Сталкера. Она его отрада, единственное, что у него есть. Настоящая опасность для него - во внешнем мире. Сталкер томится в нем как в заточении. Однако не все способны так же комфортно чувствовать себя в Зоне и переживать  постоянные походы за границу сознания без ущерба для психики. В Зоне никто не дает пожизненных гарантийных обязательств о сохранности душевного имущества. Дикобраз, бывший ранее Учителем Сталкера, «сломался» и самоубился. А ведь был такой «тонкий и талантливый». Вероятно, имел тайную корысть: «Все, что сбыться могло, мне, как лист пятипалый, прямо в руки легло, только этого мало». Вероятно, где-то в самой глубине души у каждого человека живет  что-то такое,  заставляющее томиться и желать чего-то большего. Привычное удовлетворение потребностей для счастья оказывается мало. Влиятельное побуждение - «только этого мало» -  устремляет личность вперед, раздвигает границы опыта, открывает непознанное, но и  истончает контроль реальности и может обернуться одержимостью и потерей жизни. Всякий решившийся идти в Зону за счастьем, должен помнить о ее природной способности исподволь захватывать сознание. (Сталкер читает стихи Дикобраза, в реальности написанные Арсением Тарковским, отцом режиссера. Почему сын вложил прекрасные стихи отца в образ погибшего Учителя? Интересно было бы поразмышлять на тему «отцов и детей», но не здесь, а в другом отдельном от данного эссе случае). «Зона пропустит лишь того, кто сокрушен жизненными обстоятельствами, страстно желает найти выход, но не находит; того, кто понял, что в этом, обычном мире, ему больше не на что надеяться. Человека, который осознал всю мимолетность и призрачность земных суррогатных благ; того, кто томится и изнывает от пошлости сиюминутных удовольствий, славы, богатства».    

 Теперь – Комната, таинственное место в центре Зоны, до которого по прямой не дойти, а можно только, двигаясь по окружности. В Комнате происходит трансформация – старое умирает, новое рождается. Чтобы попасть сюда, нужно выдержать страшную «муку», пройти «мясорубку», ужасный коридор-трубу, родовые пути. Из Комнаты льется свет, и слышно утреннее птичье пение. Комната не оторвана от внешнего мира, наоборот она легко осуществляет любую связь с любым объектом, не нуждаясь в специальных проводных и беспроводных устройствах. Телефон - аллегория этой прямой непрерывающейся связи. Здесь сбывается то, что «в натуре твоей сидит, в твоей сути, и тобой управляет». В Комнате каждый встречается сам с собой – не с таким, каким привык видеть себя, а с настоящим. Комната исполняет самые сокровенные желания. Исполнение – идущее от полноты, от завершения. Комната в фильме Тарковского – образ Самости.  

  Что делают главные герои фильма? Они двигаются навстречу друг другу – сознание к Самости, Самость к сознанию. Уже понятно, что это нелинейное движение, а  - индивидуация. Сознание, не имеющее опыта взаимодействия с бессознательным, беспомощно и инфантильно. Так, Профессор и Писатель идут через Зону в Комнату реализовать, как им кажется, «свои» желания. Писатель хочет найти вдохновение для поддержания угаснувшего задора в писательском ремесле, у Профессора научно-практические цели. Однако в непосредственной близости от Комнаты Самость сотрясает пришедших к ней, срывая ненужные маски. Писатель начинает разоблачать себя в прямом и переносном смысле: с горечью признает собственную лицемерную суть и неверие. Он «сбрасывает» личину писательской Персоны: «ненавижу писать, это мука…постыдное занятие, вроде выдавливания геморроя!», «хотел переделать других, а переделали меня по своему образу и подобию». Давно опустошенный изнутри Писатель-гуманист представляется антиХристом в а-ля терновом венке, спокойно отказывая страждущему  в сострадании: «Я вас никогда не прощу». Кто же он действительно на самом деле? Мог бы стать избранным, ведь ему «жребий выпал».

 Ученый - прагматик, пацифист, жаждущий докопаться до истины, движимый «благой» идеей спасти человечество от разрушения и военных маньяков, сам чуть было не уподобился маньяку, хотящему уничтожить веру в чудо. Комната исполняет желания, но это не дарование чуда, это вообще никакой не подарок. Самость исполняет самые подлинные хотения. Желание Писателя оказывается малодушной «дрянью», которую он не хочет вываливать на голову ни себе, ни другим. Профессор искренне недоумевает, не веря в реальность происходящего: «Какой же смысл сюда ходить?».

 Путники так не решаются войти в Комнату. Они останавливаются на пороге подлинного счастья, в шаге от коренного изменения привычных себя, они отказываются стать совершенно другими. Персона реконструируется сознательным выбором между возможностью стать настоящим, но неизвестным самому себе собой и бессмысленной пустотой привычной предстоящей жизни по возвращении из Зоны (Писатель: «сопьюсь в писательском особняке»……).

 Мы видим пригорюнившуюся троицу товарищей, отказавшуюся от святости и блаженства, как бы глазами самой Комнаты, с точки зрения ее позиции. Она дождем оплакивает выбор отказавшихся войти в ее пространство. У каждого отказника  – свои резоны. Гуманитарное сознание затмевается гордостью, именно этой нарциссической «дрянью» захлебывается жажда подлинного счастья. Оскорбительные подозрения Писателя про Сталкера - «плевать ты хотел на людей! Ты же здесь наслаждаешься, ты же здесь царь и Бог, ты, лицемерная гнида, решаешь, кому жить, а кому умереть! …» - говорят о лично его установках и неосознанных проекциях. Рациональное сознание, уповающее на эмпиризм и голый разум, несмотря на все чудеса с телефоном, не верит в инаковые возможности Самости. Комната для Ученого просто перестает быть.

 А что, Сталкер? Почему он не заходит? Ведь он-то как раз и верит, и понимает? Интуитивное сознание тоже связано своими установками, что можно, а что нельзя. Сталкер выглядит не полноправным хозяином, а верным слугой, который искренне опасается наказания за провинность и старается чутко прислушиваться к малейшему изменению  настроения босса. Внимает и прислушивается извне, но не изнутри. Сталкер прекрасно чувствует Зону, но «паршиво разбирается в людях». Не имея разрешения использовать Комнату для собственных нужд, всецело, практически благотворительно посвятив себя Зоне и другим людям, он тоже не обретает всю полноту Самости.    

 Трансформации сознания не случилось. Божественное триединство не состоялось, лица остались как прежде: разрознены и фрагментарны по отношению к целостному образу. «…Глаза их были удержаны». Как незаметно быстро изменились краски. Нет более голубого и зеленого, нет прозрачности и света, а только – «пустые глаза», взирающие на исходный темно-серый, тусклый цвет.   

 Сталкер, впрочем, возвращается с потусторонним прибытком – Черным Псом. Обитающий на той стороне, Пес сначала воем давал знать о своем присутствии, потом охранял Сталкера во время отдыха-транса, бдел о сохранности сознания. В фильме это единственное живое существо, которое реально находилось в Комнате! Может быть, верный и преданный Пес, облагороженный многовековой дрессировкой чистый инстинкт, символ бескорыстного служения человеку есть зооморфное выражение Самости? Интуитивное сознание связано с сакральным через такого посредника.    

 И еще один вопрос – женский. Какого рода Зона? Сталкер все время говорит о ней в женском роде. Мы знаем, что физическая трансформация (зачатие, беременность, роды) совершается только в женского организме. А духовная - где? Женский голос звучащей Зоны, голос, пришедший во время транса – это голос жены Сталкера, чатающей отрывок из Апокалипсиса о проклятиях и несчастьях, обрушившихся на людей за их неверие. Читает об ужасах легко, без надрыва, прерывая повествование негромким естественным смехом. Мне кажется, что так смеяться могут только женщины. Жена Сталкера, его Анима, с одной стороны хорошо понимает заботы и тяготы сего мира. С другой стороны она - не от мира сего, доверяя судьбе, выбирает сущее наказание, «горькое счастье», жизнь с блаженным, юродивым, «смертником». Жена целомудренна и мудра,  в силу своей природной способности чувствует подлинное и отличает его от фальшивого, и готова жертвенно служить во имя этого подлинного. Понимание трагизма жизни парадоксально озвучивается одой «К радости». Анима проницательна, не винит людей, видя их недостатки, а жалеет их, в то время как мужчина горестно стенает и обличает. Анима пластична: проклинает мужа, не выполняющего свои обязанности, так, как будто переживает сексуальный экстаз. Доверие – аспект женского пути, доверие своей внутренней природе, мужчине, миру. Если женщина доверяет, она свободна и в любви и в служении. (Смирение же – путь мужчины: ничем не владеть и быть свободным действовать). В небольших «женских» эпизодах можно увидеть разные грани архетипа женственности: земную заботу о хлебе насущном Евы, страстность Елены, целомудренность и служение Марии и мудрость Софии.   

 И еще один персонаж – дочь Сталкера. Она ведь не обыкновенная девочка, она Мартышка. Мартышки обычно игривы, подвижны, умилительны гримасами и попрошайничеством. А эта – статична, чрезвычайно серьезная и сосредоточенная, ее взгляд сфокусирован на чем-то ведомом ей одной. В Мартышке тоже сокрыта инаковая сила, легко двигающая взглядом предметы. Физическая инвалидность не мешает ей действовать вопреки законам материального бытия. Она ментально преобразует пространство жилой комнаты в купе движущегося поезда, того самого, который курсирует из Зоны в обыденную реальность.

                                                                                                Светлана Савкина