Не выходи из комнаты?

Есть две крайности.

Может быть, две стороны одной медали. 

Считать, что ты принципиально можешь всё и это достижимо, лишь бы постараться и знать как.

Считать, что я ограниченный человек с ограниченными возможностями, наполнен тем, что в меня вложили и могу только то, что возможно, учитывая мой ограничения.

Первое утверждение для меня о том, что у меня есть надежда.

Второе - у меня есть границы.

Мир безграничен, в нем безграничен и я. Я могу всё, просто надо знать как, я надеюсь и делаю. И у меня получается. И можно привести огромное количество примеров этому. Даже можно сказать: если захочешь, у тебя получится , я в тебя верю.
Получится буквально всё, что угодно.
И на этом месте для меня заканчивается исследование самого себя, а начинается история о всемогуществе и о фантазиях, оторванных от реальности.

Я ограничен в мире и я только человек, мои возможности упираются в мой слабые силы, в мои границы, я имею начало и конец, мне не стать другим.
Эти убеждения явно ограничивают рост.

Так что же мне бы хотелось в идеале?
Уметь выглядывать из окна и выходить из комнаты.

Но сначала: полностью, до последнего винтика, плинтуса между стеной и полом, фактурой стен и запахом изучить, что же есть в моей комнате, на что я могу опираться, чтобы выйти и пойти чуть дальше.

Быть может, об этом предупреждал Бродский,  помните?
"Не выходи из комнаты… "
Он говорил о том, что тебя ждет за пределами… много чего и это важно знать и предполагать, что ты сделаешь, когда встретишься…
"… Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса."

Но повод ли это в этой комнате сидеть, когда изучена она и обсуждено, что тебя может встретить в мире вокруг? 

Да и Бродский… 

Говорит ли он в серьез? О чем его стихи? В самом ли деле он призывает "не выходить из комнаты"?

Начиная каждую строфу:  "не выходи из комнаты", Бродский все больше накручивает ощущение абсурдности происходящего. 

Как в кривом зеркале, где увеличиваются и искривляются, но не предметы, а чувства и фантазии, поэт все больше и больше идет к преувеличению и наконец доходит до вселенских обобщений. 

В этом его стихе диалектика всемогущества переплетается с диалектикой ограниченности существования. 

Постепенно начинает понимать, что сама по себе жизнь пишущего строки стихотворения автора, как наблюдателя, вовсе не завязана на огриниченности "сидения в комнате"… 

И если есть кураж посмотреть на всё то, что находится за пределами привычного бытия, можно попробовать выйти. 

Выйти, опираясь на самого себя. 

Или взлететь.

И вот, сам я не выдерживаю, предаваясь мечте,  разрывая ограничения, живя надеждой... 

Но посмотрите, насколько же увязаны детали бытовой картины мира с полетом птицы… 

Без опоры на реальность нет полета. 

Помните? 

"

Сердце, обросшее плотью, пухом, пером, крылом, бьющееся с частотою дрожи, точно ножницами сечет, собственным движимое теплом, осеннюю синеву, ее же увеличивая за счет еле видного глазу коричневого пятна, точки, скользящей поверх вершины ели; за счет пустоты в лице ребенка, замершего у окна, пары, вышедшей из машины, женщины на крыльце."