Травматик, я тебя вижу

Он как камень у дороги, который хочется обязательно пнуть, проходя мимо.

Такой человек вызывает у окружающих много агрессии. Он их «бесит».

Подбешивает его манера говорить, так очень много, туманно, метафорично, сказать так, чтобы ничего не сказать, но при этом что-то такое (какое? что?) сказать. Он может, вроде как, и наехать, да как-то неявно. И аггреснуть может, да как-то уж очень аккуратно. Отбрехнуться как собака, спрятавшаяся под лавкой. И настаивать на своём он будет окольными путями, аккуратно оборачивая оппонента вкрадчивыми аргументами, как паук муху своей паутиной.

При этом он такой чем-то (непонятным) манящий, притягательный. Вызывает интерес, а природу этого интереса понять сложно, если возможно в принципе. Что-то в нём/ней есть…. А что?

Смотреть и не хочется, и хочется одновременно. Игнорировать невозможно - взгляд магически притягивается сам собой.

Вот такие чувства часто возникают у окружающих к ним. И у начинающих, особенно не прошедших специализацию по травме, терапевтов. Эмоций много, в основном негативных, так и хочется пнуть легонько или даже уже не легонько.

И очень часто пинок следует. Как минимум в половине случаев под приторнейшим соусом благородства намерений: типа «шаг вперед - результат хорошего пинка сзади».

Вот и «отгребает» такой товарищ, хронически попадая в ретравматизацию.

 А правда в том, что как на калеку смотреть страшно, жутко, но взгляд отвести невозможно, так и с травматиком. Он напоминает людям о том, что могло (но не случилось) с ними.

Он – охранник врат своего собственного персонального ада, из-за которых доносятся непонятные звуки, запахи, ощущения. Оттуда тянет чем-то зловещим, страшным, пугающим. Воображение окружающих дорисовывает картину.

Но травматик – не демон, вылезший из Преисподней. Это застрявший на психотическом краю психики живой человек, справляющийся изо всех сил.

 Тот, кто когда-то не подготовленным столкнулся с ненадёжностью мира и чудом устоял и не свалился в пропасть безумия. И теперь носит на себе отметку этого «достижения», уродующие его душу и психику шрамы или культи утраченных частей души.

Находящемуся рядом страшно. Травматику тоже страшно. И за себя, и за тех, кто рядом. Он-то там уже был. И точно знает, как сложно вернуться из этого «путешествии», из которого он так по-настоящему и не вернулся до сих пор.

Но ему так нужно, так хочется, чтобы хотя бы не били, а лучше протянули руку помощи или даже вынесли со страшного поля когда-то закончившейся битвы. Увидьте!