Отцы и дети: влияние значимых других на развитие идентичности

 Г.И. Малейчук, Н.И. Олифирович  

 Влияние значимых других на развитие идентичности 

Чего стоит жизнь? Стоит ли она того, чтобы быть прожитой?

А.Камю

В психотерапии аксиомой является положение о детерминации развития личности особенностями ранних детских отношений. Д. Боулби, Д. Винникот, М. Кляйн, Г. Салливан, А. Фрейд и др. в своих работах подчеркивали влияние значимых Других (материнский объект, self-объект) на все аспекты жизнедеятельности человека. Возникнув как научные, теоретические идеи, данные положения психоанализа стали достоянием широкого социального контекста и оказывают влияние на сознание и мировоззрение через различные формы культуры (кино, театр, поэзия, живопись).

Яркой иллюстрацией идеи взаимосвязи ранних условий развития и качества идентичности является анимационный фильм «Кунг-фу Панда». Его сюжет построен на противопоставлении двух героев – мишки Панды По и барса Тай Лунга. Выбор данных героев, обладающих яркой характерологией, позволяет создателям фильма продемонстрировать зрителю контрастные ценности, мировоззрение, жизненные стратегии каждого из них.

Сюжет мультфильма построен вокруг жизни и деятельности главных героев. Медведь Панда – первый герой – мечтает стать мастером кунг-фу. Случайно он попадает на фестиваль боевых искусств, на котором его избирают Воином Дракона. Это кардинальным образом меняет его жизнь, накладывая определенные обязательства, связанные с овладением мастерством кунг-фу и спасением Долины Мира и всех ее обитателей от безжалостного барса Тай Лунга – второго героя. Кульминацией фильма является встреча двух героев –  Панды и Барса, в ходе которой происходит решающее сражение за право обладания свитком Воина Дракона.

Анализ индивидуального развития главных героев является ключевым для понимания их характерологии. Рассмотрим особенности развития и значимых отношений каждого из них.

Согласно сюжету, отцом медведя Панды парадоксальным образом является вовсе не медведь, а Гусь. При помощи этого приема, основанного на контрасте, авторы подчеркивают уникальность каждого ребенка, имеющего право быть безусловно принятым своим родителем, даже несмотря на явные различия между ними. Выбор именно таких контрастных  персонажей для обозначения детско-родительских отношений символизирует тот факт, что ребенок прежде всего – Другой и не должен быть копией своего родителя. В фильме это доведено до гротеска. Панда – животное, Гусь – птица, то есть персонажи принадлежат к разным классам, что подчеркивает их глубокие различия.

Отец Панды – известный в городе лапшичник, владелец собственного ресторана. Его бизнес вполне успешен и приносит семье доход. Отцу было бы приятно, если бы сын продолжил его дело. Однако Панда выбирает другой путь, и отец, несмотря на свои проекты относительно будущего сына, позволяет ему идти своей дорогой. Это возможно благодаря тому, что Гусь как отец – добродушный, чувствительный, оптимистичный, принимающий и понимающий себя и других.

Известный теоретик объектных отношений Д. Винникотт в своих ставших классическими трудах вводит конструкт «достаточно хорошая мать», под которым понимается родитель, способный заботиться о ребенке, быть эмпатичным, эмоционально отзывчивым, поддерживающим и принимающим. Не важно, является ли этот родитель родным или замещающим, отцом или матерью – важно, чтобы он выполнял эти функции.  «Хотя «в меру хороший родитель» вынужден навязывать своему ребенку некоторые границы, но в способе его поведения будет содержаться принципиальное послание, что с ребенком все в порядке, что он желанный и любимый такой, какой он есть»  (Джонсон, 2001, с. 175). Гусь является как раз таким родителем для медведя Панды. Именно внешнее поддерживающее окружение является условием формирования внутренней структуры self, способствующей развитию здоровой самости, являющейся основой самопринятия, самоподдержки, саморегуляции, самоуважения и др.

Семейная ситуация барса Тай Лунга контрастирует с жизнью Панды. Его воспитал приемный отец Шифу, признанный мастер кунг-фу. Родные родители Барса бросили его, что символизирует отсутствие поддерживающего, заботливого и понимающего окружения в его раннем детстве. Мастер Шифу – профессионал в области обучения кунг-фу. Он вырастил и воспитал Барса, однако был для него не столько родителем, сколько учителем. Основными его функциями как педагога являлись тренировка и оценка. Наблюдая за его взаимодействием с другими учениками, можно заметить такие его качества, как дистантность, отстраненность, эмоциональная холодность, педантичность. Мастер Шифу растил Барса согласно своему проекту, самозабвенно вкладываясь в его обучение. Однако, в отличие от Панды, у Тай Лунга не было выбора: его жизненный путь был предрешен отцом-учителем. Не вызывает сомнения, что функции, связанные с обучением, социализацией, освоением требований и норм являются необходимыми для ребенка на последующих этапах развития. Маленькому же ребенку нужен просто «достаточно хороший родитель» - и этого вполне достаточно для развития его self.

Таким образом, окружение, в котором вырос каждый из персонажей, определило их дальнейшее развитие. В мультфильме мы встречаемся с уже взрослыми героями, обладающими устойчивой структурой личности, закономерно следующей из опыта их отношений с родительскими фигурами.

При первом взгляде на мишку Панду бросается в глаза его конституция. Он выделяется из окружения своими размерами и избыточным весом. Такой тип телесной конституции называется пикническим и характеризуется склонностью к полноте, мягкими чертами лица, здоровым, часто чрезмерным аппетитом и хорошим пищеварением (Э. Кречмер). Согласно П.Б. Ганнушкину, это соответствует циклоидному (биполярному) типу характера. Панда относится к конституционально возбужденному подтипу. П.Б. Ганнушкин дает следующее описание данной группы: это активные, энергичные, предприимчивые люди. Они общительны, очаровывают своим остроумием, приветливостью, открытым характером. Однако неустойчивое внимание и поверхностные, неглубокие интересы не позволяют им надолго сосредоточиться на одном предмете. В их работе не хватает выдержки, они склонны к построению воздушных замков и грандиозных планов. Для них характерна склонность к лени и сибаритству(Ганнушкин, 1998).

Именно таким предстает перед зрителями медведь Панда. Мы встречаемся с ним в тот момент, когда ему снится сон, в котором он  сильный, неотразимый, вызывающий восхищение воин. Однако Панда просыпается, и мы видим, что это всего лишь сон. Реальность совсем другая, и вместо восторженных голосов его почитателей мы слышим голос его отца, который говорит: «По, вставай, на работу опоздаешь».

Когда Панда спускается вниз, отец заботливо спрашивает его: «Что тебе снилось, сынок?» Мы видим, каким смущенным и неуверенным становится в этот момент наш герой. К удивлению зрителя, после некоторых колебаний он отвечает, что ему снилась лапша.

- Тебе правда приснилась наконец лапша? О, счастливый день! Моему сыну наконец-то приснилась лапша. Это знак свыше, По, - восклицает радостный отец.

- Знак чего?- спрашивает Панда.

- Чтобы я доверил тебе великую тайну секретного ингредиента моего секретного ингредиентного супа, и тогда ты, По, выполнишь свое жизненное предназначение, и этот ресторан перейдет в твои руки, так же как он перешел ко мне от моего отца, к нему от его отца, а тот выиграл его у друга.

- Пап, это всего  лишь сон. Неужели тебе никогда  не приходило в голову ничего, кроме лапши?

- Признаюсь, когда я был молодым и необузданным, я подумывал о том, чтобы сбежать из дому и научиться делать тофу,- признается Гусь.

 Этот момент фильма – яркая демонстрация того, насколько важным для ребенка является соответствие отцовским ожиданиям. В некоторых случаях, когда мечты ребенка и планы родителя не совпадают, это приводит к внутренним противоречиям, либо, в случае действия примитивных защитных механизмов (отрицание, расщепление и др.), ребенок может не осознавать своих желаний и всю жизнь следовать чужому сценарию. Когда родитель видит в ребенке продолжение себя, ребенок может слиться с этим интроецированным образом, теряя чувствительность к своим потребностям, желаниям, формируя фальшивое self  (Погодин, Олифирович,2007).

В семье, где воспитывается Панда, принято следовать сценарию. Показывая портреты предков, Гусь сообщает сыну, что все его родственники по мужской линии были лапшичниками. Правда, Гусь при этом  замечает, что в молодости у него возникали идеи нарушить семейный сценарий и заняться другим делом, которое, однако, тоже было связано с приготовлением пищи.

Профессия Гуся не случайна. Приготовление пищи относится к традиционным женским функциям, что является свидетельством наличия в его Я и женских, и мужских аспектов: материнских, связанных с заботой и кормлением, и отцовских, проявляющихся в проектировании жизни сына. На наш взгляд, именно такая внутренняя гармония делает Гуся более терпимым к проявлениям «инаковости» у сына, что позволяет Панде расширить границы для поиска себя и дает нашему герою возможность создавать самостоятельный проект своей жизни и экспериментировать с ней.

Другой отец, мастер Шифу – сугубо маскулинный персонаж. В нем чувствуется сила, властность, прямолинейность, уверенность в себе. Во всем его образе нет даже намека на сомнения, колебания, неуверенность, мягкость. Его телесная конституция, прямая осанка, походка являются отражением его внутренних качеств: ригидности, зажатости, негибкости. Мир мастера Шифу монологичен: ведь диалог возможен там, где есть различия. Когда во внутреннем мире есть полифония, диалог, то возможен и диалог внешний. Для внутреннего же  мира мастера Шифу характерно эмоциональное уплощение, все его переживания и чувства находятся под контролем. Его взаимодействие с учениками также  строится монологично, он в основном использует замечания, указания, оценки. Авторитет Отца в мире мастера Шифу настолько незыблем, что подавляет любое проявление собственного Я у его учеников. Это мир крайностей, и либо ты принимаешь точку зрения Отца, либо объявляешься изгоем. Такая позиция является препятствием к контакту, человеческим отношениям и дальнейшему развитию. Не готовый подчиняться, Барс Тай Лунг бросает вызов своему Отцу – мастеру Шифу. Очевидно, в данном случае мирная сепарация от родительской фигуры оказалась невозможной, и Тай Лунг отделился через полный разрыв всех отношений, что в данной ситуации было единственным способом освободиться от авторитетной и авторитарной родительской фигуры.

Сепарация, отделение вследствие взросления – необходимый этап в развитии каждого человека. Однако когда вместо отделения происходит эмоциональный разрыв (термин М. Боуэна), человек лишается возможности опираться на семью, черпать ресурсы из опыта, историй, мифов своего рода. Поэтому важно, чтобы родители были готовы принять уникальность, отдельность ребенка и разрешили ему найти и пройти свой собственный путь, не лишая его принадлежности к семейной системе.

Таким образом, физически сепарировавшись от отца, Тай Лунг остается зависимым от него психологически. Не получив признания от отца, он в ярости начинает разрушать все, что было дорого Шифу. Всю свою энергию он тратит на борьбу с Отцом, с его авторитетом. Бунт Тай Лунга против отцовской фигуры экстраполируется в бунт против социальных устоев.

На наш взгляд, данный мультфильм можно отнести к разряду «мужских». Все действующие персонажи фильма, за исключением Тигрицы, являются мужчинами. Да и Тигрицу смело можно отнести к фаллическим женщинам: она занимается мужским занятием и, конкурируя с остальными, претендует на лидерство. Представленный нашему взгляду мужской мир предполагает отрицание и обесценивание женственности. Однако для гармоничного развития  человеку необходимо интегрировать и мужские, и женские аспекты идентичности. Отрицание женственности проявляется и в том, что Тигрица, несмотря на высочайший уровень владения кунг-фу  – не избранный ребенок: ее так же, как и Тай Лунга, не выбирают Воином Дракона. Очевидно, что Тигрица маскулинна даже в большей мере, чем мужские персонажи, что проявляется в ее следовании идеальному образу сурового, непреклонного воина. Она не принимает Панду с его шутками, гибкостью, открытостью, способностью к творчеству. Тигрица отвергает именно те качества в Панде, которых не хватает ей самой. В результате воспитания дистантным, холодным, требовательным отцом Тигрица вытеснила свою женственность, и вся ее энергия направлена на то, чтобы удерживаться от контакта со своей изолированной частью. Ее фанатичное следование образу идеального бойца как раз является свидетельством защиты от осознания своей женственности. Даже когда все едят и нахваливают сваренный Пандой суп, тигрица не ест, оставаясь непреклонной: «Легенда гласит, что воин дракона способен долгие месяцы жить на росе с одного единственного дерева гингко  и на энергии вселенной». Размытая, диффузная идентичность Тигрицы – характеристика ее глубокого личностного расстройства.

Все окружение мастера Шифу, являющееся отражением его Я, лишено контакта с внутренней феминностью, в силу чего всем персонажам не достает внутренней гармонии. В этой связи становится понятным нелогичный на первый взгляд выбор черепахой Панды в качестве Воина Дракона. Идеи восточной философии о взаимодополнении мужского и женского, инь и янь являются краеугольным камнем понимания гармоничного устройства мира. У Панды, у которого представлены как мужское, так и женское начала, гораздо больше шансов стать Воином Дракона.

Мастер Шифу, сам являясь нарциссом, порождает вокруг себя нарциссическое окружение. Его ученики – это его зеркальное отражение, внешние аспекты его собственного Я. Его непринимаемые и отвергаемые потребности во власти, грандиозности, желание поставить себя выше других особенно ярко проявляются в его приемном сыне и любимом ученике Тай Лунге. В таких отношениях, где ему была отведена роль нарциссического расширения, Тай Лунг ассимилирует не только внешние атрибуты, связанные с обучением воинскому искусству, но и бессознательные, вытесненные аспекты внутреннего мира своего отца-учителя. То, что мастер Шифу запрещает себе осознавать, воплощается в реальности его сыном. Здесь мы наблюдаем симметрию, параллельные феномены в двух парах «отец-сын». Слабоосознаваемые желания отца-Гуся, связанные с освобождением от семейного сценария, реализует его сын, медведь Панда. Вытесненные и отрицаемые потребности мастера Шифу во власти, совершенстве и признании воплощает в жизнь его приемный сын, барс Тай Лунг.

Идея незавершенного гештальта в границах одной человеческой жизни находит свое отражение и в бытовом сознании. Не зря в Советском Союзе были популярными строки: «То, что отцы не допели – мы допоем, то, что отцы не достроили, мы достроим». Эти идеи легли в основу трансгенерационного подхода, воплощаемого В.Гольжаком, Б. Хеллингером, А.А. Шутценбергер и др. Идеи, мечты, планы, фантазии предыдущих поколений, явно или неявно транслируемые детям, оказывают на них  влияние, ограничивая их собственный выбор (Олифирович, Зинкевич-Куземкина, Велента, 2008).

Взаимосвязь родительских сценариев и установок с выборами детей показана в самом начале фильма. Обслуживая покупателей в кафе, Панда узнает о том, что учитель Угвей выбирает Воина Дракона. Он восклицает: «Я ждал этого тысячу лет», и уже готов бежать на церемонию во дворец, но тут отец напоминает ему о необходимости взять с собой тележку с лапшой. Мы видим, как меняется лицо Панды, но он не отказывается, а, чтобы угодить отцу, даже берет в тележку дополнительный груз – пирожки. Чтобы добраться до дворца, нужно преодолеть огромную лестницу, и для зрителя очевидно, что Панда с тяжелой тележкой движется медленно и вряд ли успеет вовремя добраться.

Интересен символизм образа тележки: с одной стороны, она олицетворяет семейный бизнес и все его положительные аспекты, с другой – своеобразные «семейные узы», тот груз, который затрудняет движение Панды по собственному пути. Часто родители так «нагружают» ребенка различными идеями, правилами, мнениями, задачами, что в попытке взвалить на плечи и достойно пронести родительский груз он не способен двигаться или «нести» то, что нужно ему самому. Освобождение от родительского груза наступает в тот момент, когда Панда наконец бросает тележку и устремляется к воротам. Однако тяжелые ворота закрываются прямо перед ним – он все равно не успел попасть на церемонию.

Это важный момент фильма. Закрытые ворота, высокая стена – препятствия на пути к мечте Панды. И в этот момент самое простое – отказаться, впасть в депрессию и начать страдать, что зачастую и происходит с каждым человеком. Но всегда есть выбор – оценить возможности и все же попытаться, попробовать пробраться в то место, куда ты давно стремился. Интересно, что одно и то же место обладает разной доступностью: еще минуту назад Панда бы спокойно прошел туда, а сейчас ворота заперты. Время – это одна из непреодолимых границ. У Панды еще есть время – и он начинает отчаянные попытки попасть вовнутрь и увидеть Воина Дракона. Он карабкается, подпрыгивает, использует подручные средства, но все напрасно. Наконец Панда привязывает себя к стулу, окружает фейерверками и поджигает их. В этот момент на авансцене снова появляется отец-Гусь.

- По, что ты делаешь? – удивленно вопрошает он.

- Я увижу Воина Дракона.

- Тебе же приснилась лапша? – пытается разобраться в происходящем диссонансе Гусь.

В этот момент у Панды опять есть выбор: остаться хорошим сыном, слезть со стула и дожидаться голодных покупателей, или не оправдать ожидания отца, все равно рискуя при этом не попасть на церемонию. И По делает свой выбор.

- Я соврал. Не лапша мне приснилась, пап, я люблю кунг-фу.

И в этот момент, почти затухший фейерверк взрывается, и Панда буквально взлетает в небо. Несмотря ни на что, он предпочитает пробраться на церемонию выбора воина дракона. Выбор Панды и выбор Воина Дракона совпадают во времени и в пространстве, и, открыв глаза, полуоглушенный По видит палец учителя Угвея, нацеленный прямо на него. «Вселенная подарила нам Воина Дракона»,  – провозглашает Угвей. Так сбывается мечта Панды – точнее, он получил больше, чем хотел.

Интересно, что параллельно с церемонией  избрания Воина Дракона посланник мастера Шифу достигает тюрьмы, где заключен Тай Лунг. Начальник тюрьмы смеется над тревогами Шифу, связанными с возможным побегом Тай Лунга из тюрьмы. Показав посланнику заключенного, начальник говорит: «Сбежать из тюрьмы невозможно. Один вход, один выход, сто охранников и один заключенный». И добавляет: «Он полностью обездвижен. Учителю Шифу не о чем беспокоится». Действительно, отцовская власть тяжким бременем сковала Тай Лунга, нарушившего отцовские предписания и попытавшегося посягнуть на мир Отца. Замороженный, скованный, неподвижный Тай-Лунг – метафора его ригидного Я, находящегося в плену отцовских установок.

Таким образом, нарушив отцовский сценарий, наши герои одновременно переживают тяжелые испытания, и каждый – свое. Мишка Панда попадает в вотчину мастера Шифу и тут же разбивает ценный сосуд. Мастер Шифу еле-еле сдерживает себя. «Ты – легендарный воин Дракона?» - вопрошает он у Панды. И сам дает ему ответ: «Нет, и никогда им не станешь, пока не узнаешь секрет Свитка Дракона». Он запугивает Панду и давит на него, подвергая церемонии, напоминающей поступление новобранцев на воинскую службу. Однако Панда не сдается. И, хотя ему приходится нелегко, он постепенно очаровывает всех учеников Шифу своим юмором, непосредственностью, открытостью и передавшимися ему от отца кулинарными навыками.

Ярким и запоминающимся моментом в фильме  является встреча Панды и учителя Угвея. Панда в печали пробирается к священному небесному дереву персиковой мудрости и утешает себя, поедая сочные плоды. Именно в этот момент появляется мудрый Угвей. Мастер замечает, что Панда расстроен. Тот вначале все отрицает, но потом делится своими переживаниями и болью. Панду обуревают сомнения: есть ли у него необходимые способности? «Меня он выбрал случайно. Никакой я не воин дракона… Кого я обманываю?».  Он говорит Угвею: «Они все меня ненавидят… И как же Шифу сделает из меня воина дракона? Я на ребят из пятерки не похож, у меня нет ни когтей, ни яда, ни крыльев. Даже у богомола есть свои примочки. Может, стоит все бросить и снова заняться лапшой?». Однако Угвей обращает внимание Панды на то, что тот слишком занят анализом прошлого и просчитыванием будущего. «Бросить –  не бросить… Лапша –  не лапша… Тебя  слишком занимает то, что было, и то, что будет. Мудрецы говорят: «Прошедшее – забыто. Грядущее – закрыто. Настоящее даровано, поэтому оно называется настоящим». Панда мечется между полярностями, он пытается проконтролировать будущее. «Здесь-и-сейчас» - вот то, что реально существует, и этой мудростью делится с Пандой старый мастер. Похоже, именно такой поддержки не хватало По, который не может насладиться своим избранием, потому что не чувствует себя принятым окружением, не считает себя достойным и соответствующим званию Воина Дракона. Однако  мастер открывает ему возможность проживать свою жизнь в настоящем, опираясь на прошлое и устремляя смелые планы и мечты в будущее. Плоды персикового дерева дали возможность Панде подкрепить свои смелые желания и амбициозные мечты вековой мудростью. И Панда начинает действовать.  

Утром Мастер Шифу уже не надеялся увидеть толстого неповоротливого Панду во дворце. Его действительно не оказалось в спальне – он тренировался. И пускай день был неудачным, пускай По был смешным и неуклюжим, но ему удалось завоевать сердца учеников Шифу.  Сблизившиеся с Пандой ученики Шифу раскрывают По секрет мастера.  Перед ним проносится жизнь мастера, его включенность в воспитание и формирование характера подброшенного ему младенца. «Мастер верил в Тай-Лунга и сказал, что его ждет великое будущее. Но Тай-Лунгу всегда и всего было мало. И он захотел получить Свиток Дракона. Мастер Угвей увидел мрак в сердце Тай-Лунга и не отдал ему свиток. В ярости Барс решил разорить долину, и Шифу должен был уничтожить того, кого сам создал. Но разве он мог! Шифу любил  Тай-Лунга так, как никого до этого. И после этого». Из рассказа становится очевидным, что Панде предстоит невозможное. Он занял место Воина Дракона, которое, как думал Шифу, займет Тай-Лунг. Тай-Лунг был лучшим, Панда же просто посмешище, а не воин кунг-фу. Тай-Лунг занимал важное место в сердце Шифу, а Панда для него никто, самозванец. И только авторитет и слова учителя Угвея о том, что совпадений не бывает, удерживают Шифу от изгнания Панды.

Параллельно происходят изменения в жизни Тай-Лунга. Интересно, как цепочка событий, которая привела к освобождению Тай-Лунга, демонстрирует двойственное отношение Шифу к приемному сыну. С одной стороны, он искренне не хочет разрушения долины Мира и отправляет в тюрьму гонца, чтобы предотвратить побег Тай-Лунга. С другой – именно перо, упавшее с крыла посланца, позволяет Тай-Лунгу осуществить дерзкий план побега. Случайность? Но учитель Угвей повторяет, что случайностей не бывает. Поэтому можно предположить, что неосознаваемое желание Мастера Шифу видеть Свиток Дракона в руках своего сына-ученика привели к таким последствиям. В реальной жизни мы часто видим, как у прекрасных родителей вырастает жестокий, агрессивный ребенок. Однако если заглянуть глубже, если видеть не только поверхностное, но и то, что находится в основании, то окажется, что поведение ребенка – это слепок, копия неосознаваемых желаний, подавленной агрессии, амбиций и проектов его ближайшего окружения. Перфекционизм «толкает» личность нарцисса к постоянному совершенствованию, получению признания и восхищения. Поэтому нет покоя в душе Мастера Шифу.

Похоже, об этом знает мудрая черепаха Угвей. Шифу встречается со своим учителем возле персикового дерева и сообщает ему новость о том, что Тай-Лунг сбежал. Однако Угвей остается спокойным и в ответ на тревогу Шифу сообщает:

- Панда не выполнит своего предназначения, а ты своего, пока не расстанешься с иллюзией, будто все в этом мире зависит от тебя. Что бы ты ни делал, из этого дерева вырастет персиковое дерево. Ты можешь хотеть, чтобы выросла яблоня, но вырастет персиковое.

- Персиковое дерево способно победить Тай-Лунга?

 - Может и способно, если ты пожелаешь направить его, взрастить, поверить в него… Ты должен просто верить…

Эти слова Угвея – последние. Он заканчивает свой земной путь, выполнив свое предназначение. Теперь мастеру Шифу предстоит принимать решения самостоятельно: его Учитель и Отец уходит в иной мир, оставив ему важное послание.

Похоже, уход Угвея растопил лед и сомнения в сердце Шифу. Он потерял Тай-Лунга, потерял Угвея, и ему еще есть что терять – Долину Мира, учеников… Видимо, в этот момент он начинает верить Панде – и присматриваться к нему.

Очевидно, что в воспитании Тай-Лунга Шифу проглядел его нарцистическую травму. Брошенный ребенок должен был стать идеальным, должен быть первым – иначе ярость, с которой он так и не научился управляться, сметет все. Недостаток эмпатии у Шифу привел к неразвитости этого качества у Тай-Луга. Неспособность отступать, признавать первенство других, примиряться с проигрышами, стремление к совершенству любой ценой – вот типичные характеристики нарциссически организованных людей. Таким был Шифу, таким стал Тай-Лунг. И только смирившись с потерей Тай-Лунга, признав свою ошибку, учитель Шифу может открыть свое сердце для кого-то еще.

В наше время, когда постоянно изобретаются все новые и новые технологии воспитания и обучения, педагоги иногда забывают о самом главном – о потребностях ребенка, лежащих в основе обучения. Если их нет или они не присвоены, не ассимилированы, не стали частью внутреннего мира обучаемого, проект не может быть успешным. Поэтому Шифу начинает с главного – с мотивации своего ученика. Панда говорит о своих сомнениях, о том, что он не способен способен стать Воином Дракона и остановить Тай-Лунга. И только честный диалог с Шифу, который поверил в Панду благодаря Угвею, позволяет Панде поверить в себя и снова войти в контакт со своим желанием стать воином кунг-фу. Шифу еще не знает, как именно научить Панду кунг-фу, но он готов взяться за этот проект, и это самое важное. Когда знание предвосхищает событие, возникает иллюзия, что мы контролируем ситуацию. Однако самые замечательные планы зачастую терпят крах, встречаясь с реальностью. Поэтому для педагога желание помочь и вера в ученика не менее важны, чем знания, планы и стратегии.

Приступая к обучению Панды, Шифу учитывает напутствия Угвея. Он не пытается «вырастить яблоню из персиковой косточки» и начинает исследовать поведение мишки По. Случайно он обнаруживает, что главной мотивирующей силой действий Панды является еда. Его поиск еды, любовь к еде носят защитный характер: Панда всегда ест, когда расстроен, волнуется, чувствует себя непонятым и отверженным. Такой способ самоутешения самый древний и архаичный. Младенец успокаивается, когда получает материнскую грудь, взрослый в этой ситуации утешает себя чем-нибудь вкусненьким. Панда вполне осознает этот способ (как, впрочем, многие люди, страдающие булимией), но не может остановиться в постоянном поиске средств снятия напряжения. Он постоянно озабочен поиском еды. Обнаружив это, мастер понимает, что ему придется изобрести новую методику обучения кунг-фу. Он сообщает Панде: «Тебя нельзя тренировать так, как я тренировал неистовую пятерку. Теперь я знаю секрет твоих тренировок – пельмешки. Потренируешься – поешь».

Изменения, произошедшие во внутреннем мире мастера Шифу – маркер творческого приспособления к особенностям Панды. Такие изменения мы можем наблюдать у чувствительных родителей, а также у тех, кто ранее потерпел неудачи в воспитании и сумел сделать из этого адекватные выводы. Модифицируя воспитательные стратегии, гибко реагируя на особенности ребенка и приспосабливаясь к нему, мудрый родитель и учитель достигают главного – позволяют ребенку обнаружить свои внутренние ресурсы и использовать их для  дальнейшего развития. В этом контексте говорить об «инновационных технологиях» некорректно, потому что необходимо найти свой уникальный подход к каждому ученику.

Трансформации, произошедшие в сознании Шифу, становятся катализатором для изменений Панды. Наконец нашелся кто-то, поверивший в его возможность освоить кунг-фу, и не простой человек, а признанный всеми Мастер. Вера значимого Другого в его потенциал, в его возможности меняют Панду – и он начинает усваивать уроки, демонстрируя недюжинные способности. В конце обучения, совершив немыслимые трюки в борьбе за тарелку пельменей и честно заслужив еду, Панда неожиданно отказывается от нее. Он говорит: «Я не голоден». Действительно, когда еда призвана заполнять внутреннюю пустоту, насыщение становится принципиально невозможным. И только войдя в контакт со своими потребностями, осознав реальные способы их удовлетворения и получив позитивный опыт их практического достижения, человек может отказаться от старых способов самоподдержки. Компульсивная еда сменяется удовольствием от  контакта со своими способностями, со своим телом; повышается чувствительность к своему self, появляется возможность выбирать то, чего действительно хочешь.

«Когда ученик готов, учитель приходит» - это известная восточная мудрость. В тот момент, когда Панда поклонился в знак уважения  и произнес: «Мастер», он признал себя учеником, а Шифу – своим учителем. Действительно, иногда педагог хочет учить, психотерапевт – лечить, родитель – воспитывать, но обучаемый/клиент/ребенок не готов к контакту, к встрече с новым, тогда все попытки что-то дать ему, донести до него наталкиваются на стену сопротивления. И только тогда,  когда он созревает для контакта, когда он способен не просто слушать, но слышать, не просто смотреть, но видеть, происходят изменения. Мы способны измениться только в контакте с Другим, но для этого нужно с ним встретиться. Это простая, но важная истина.

Панда обучается кунг-фу, а второй герой, сбежавший из тюрьмы Тай-Лунг, движется к Долине Мира. Его безуспешно пытается остановить неистовая пятерка – сильные, подготовленные воины, но для Тай-Лунга самым важным является победа над Воином Дракона. Ведь только так он сможет доказать, что Шифу и Угвей ошибались и то, что он и есть тот самый избранный и именно ему принадлежит Свиток Дракона.

Что же на самом деле представляет собой этот Свиток Дракона? Когда Шифу торжественно вручает его Панде, он сообщает, что, прочитав его, он сможет ощущать трепетание крыльев бабочки, видеть свет в темной пещере… Свиток Дракона – это атрибут силы и власти. Но, развернув свиток, Панда оказывается в полной растерянности: там ничего нет. Смятение посещает и мастера Шифу. Ведь если Воин Дракона не смог прочитать свиток, значит, ошибался Угвей, ошибался он, Шифу, и тогда Панда – не избранный. Шифу остается защищать храм, а подавленный, расстроенный Панда возвращается в Долину, где и происходит кульминация действия.

Встретивший сына Гусь весьма обрадован возвращению По домой. Он не утратил надежды видеть сына лапшичником, и считает, что пришло время сообщить ему семейную тайну.

- Настало время поведать тебе то, что следовало поведать уже давным-давно. Секретный ингредиент моего секретного ингредиентного супа. Секретного ингредиента не существует. Нет его. Никакого секретного ингредиента, - говорит Гусь.

- Так мы готовим обыкновенную лапшу, не добавляя туда ни специй, ни соуса? - поражается Панда.

- Да незачем. Чтобы сделать что-то особенное, надо просто поверить, что это особенное.

Этот текст является не только секретом приготовления лапши – он  является и ключом к Свитку Дракона. Никакого секрета нет – нужно просто верить в себя, быть чувствительным к своим потребностям, преданным своему делу и двигаться по избранному пути, несмотря на препятствия. Именно Гусь, а не Шифу, является истинным  Мастером. Ведь Шифу верит в навыки, техники и методики, а Гусь верит  в себя и знает, что именно он придает своему делу что-то особенное. Он сам и есть тот самый секретный ингредиент. Мастер Шифу ничего не увидел в свитке, не разгадал его тайну, так как не знал этого секрета и поэтому не мог помочь Панде стать Воином Дракона. Символично, что именно родной отец добавляет ту самую последнюю каплю, тот самый штрих, который делает обученного кунг-фу Панду великим Воином Дракона. Не зря дзенские мастера говорят о том, что Будда – в каждом. Атрибуты власти, деньги, достижения не делают людей счастливыми, если они не знают этого простого секрета.

Итак, в одной паре «родитель-ребенок» отец помогает сыну найти путь к себе. В другой паре в это время происходит жестокая битва. Мастер Шифу пытается остановить Тай-Лунга, но это невозможно. Тай-Лунг в ярости, он обвиняет Шифу в своих неудачах:

- Я двадцать лет гнил в тюрьме из-за твоей слабости.

- Подчинение мастеру не есть слабость. Ты не мог стать воином дракона. В том нет моей вины.

- Нет твоей вины? А кто затуманил мой разум? Кто тренировал меня, пока не затрещат кости? Кто разрушил мою судьбу?

Слова Тай-Лунга – это боль ребенка, из которого пытались слепить то, что было нужно родителю. Не обращая внимания на его желания, на его возможности, учитель видел в нем только то, что могло, по его мнению,  пригодиться Воину Дракона. А. Ленгле, рассматривая причины возникновения нарциссизма, говорит о  совращении, понимаемом им в широком смысле как «совращение с пути истинного». Он пишет, что при  «совращении другие люди посредством манипуляций добиваются того, что человек начинает вести себя так, как ему изначально не хотелось бы себя вести, и делать то, чего ему изначально не хотелось бы делать» (Ленгле, 2002, с. 53). Схожих идей придерживается С.М. Джонсон. Он говорит о том, что нарциссическая уязвимость появляется в тех случаях, когда окружение требует от личности, чтобы она стала другой, чем есть в реальности:  «послание, которое получает формирующаяся личность, звучит так: «Не будь тем, кем ты являешься, будь тем, кем я хочу, чтобы ты был. То, кем ты являешься, на самом деле, разочаровывает меня, угрожает мне, злит меня и излишне меня возбуждает. Будь тем, кем я хочу, чтобы ты был, и я буду тебя любить» (Джонсон, 2001, с. 171).Нарциссическое проектирование Шифу жизни Тай-Лунга сломало его, когда он не получил искомой награды – не был признан Воином Дракона. Не получивший признания нарцисс чувствует себя ничтожным, неудачником, никому не нужным. За фасадом грандиозности и всемогущества «скрывается внутренний ребенок – голодный, истощенный, полный ярости и зависти» (Кадыров, 2002, с. 77). Невыносимость затопивших его чувств так велика, что он, дабы не разрушить до конца самого себя, начинает разрушать внешний мир. Его действия – проекция бушующих в душе бурь и ураганов. Все его помыслы заняты местью, хотя, по сути, ему важно получить признание.

- Я все делал, чтобы ты мною гордился. Скажи, ты гордишься мной, Шифу, скажи, скажи, – обращается он к Шифу.

- Я всегда тобой гордился, и эта гордость меня ослепила. Я слишком сильно тебя любил и не увидел, во что ты превращаешься. Во что я тебя превращаю, – с горечью отвечает ему Шифу.

Любил ли действительно Шифу своего приемного сына?  Скорее, он любил в нем свою мечту, используя его как нарцистическое расширение самого себя, так как «родители «нарцисса» часто поглощены проблемами власти и не способны по-настоящему любить»  (Кадыров, 2002, с. 76). Сам будучи нарциссом, Шифу не способен был любить других, как, впрочем,  и себя. Красивое подтверждение этих слов находим у А. Ленгле: «Он (нарцисс), любит не себя, он любит свой отблеск в сиянии объектов» (Ленгле, 2002, с. 56).И в любви к другому человеку он любит только то, что повышает его самоценность. Неудивительно, что и Тай-Лунг не способен любить и даже в этом диалоге он говорит не о любви, а о гордости, что выступает для него эквивалентом, заменой любви.

Несмотря на открытость и честность Шифу в данной встрече,  Тай-Лунг закрыт для диалога. Он долго страдал, он обижен, он полон гнева – и уже не способен остановиться. После нескольких ударов он оставляет бездыханного Отца и устремляется на поиски своего  врага – Воина Дракона.

Когда наступает момент встречи, Тай-Лунг поражен. Вместо великого воина он видит обычную Панду. По доброжелателен, но Тай-Лунг начинает схватку за Свиток Дракона. Долгое время они дерутся на равных, и Панда ничем не уступает свирепому барсу. И вот наступает ключевой момент – Тай-Лунг конце концов овладел в Свитком Дракона.

- Наконец-то сила свитка теперь принадлежит мне, - говорит он, разворачивая свиток. Но, к своему ужасу и ярости, ничего не обнаруживает.

- Расслабься. Я сначала тоже не въехал, - пытается поддержать его Панда. - Секретного ингредиента нет. Дело в тебе.

Вглядываясь в Свиток Дракона, Панда, как в зеркале, видит себя и понимает, что это значит, а Тай-Лунг впадает в еще большую ярость. Он уже не способен ни верить, ни слышать. В отчаянии Тай-Лунг предпринимает последнюю попытку уничтожить Воина Дракона, но поверивший в свои силы Панда выполняет секретный прием (который, как и Свиток, держится только на вере в «секретный ингредиент») – и Тай-Лунг повержен.

В этот момент мы снова видим, как отличаются два героя. Для Тай-Лунга характерны фанатизм, ригидность, сила и продолжительность аффектов. Его фальшивое self не позволяет заглянуть внутрь себя, разглядеть другие желания, кроме получения власти и признания. Глубокое нарушение Тай-Лунга обусловило невозможность его адаптации. Структурная организация личности Панды более адаптивна, так как  он обладает лучшими ресурсами благодаря характеру ранних отношений с отцом. Панде свойственны гибкость, пластичность, хорошее чувство юмора, готовность заботиться о других. Благодаря взаимодействию с Шифу Панда смог обрести и ассимилировать те качества, которые гармонично дополнили его self: целеустремленность, твердость, настойчивость, уверенность. Хотя героев учил один и тот же мастер, боевой стиль Тай-Лунга напоминает продвижение армии, которая продолжает идти вперед, невзирая на ландшафт местности и потери, пока не загоняет себя в ловушку. Стиль Панды напоминает гармоничный танец, учитывающий все нюансы окружающего мира и чувствительность к самому себе.

Разное качество идентичности героев обусловило разные уровни их адаптации и разные способы переживания кризисов. Если у Панды «все, что меня не убивает, делает меня сильнее», то у Тай-Лунга каждый кризис смертелен и уничтожает различные аспекты его самости. В конце фильма он полностью асоциален, он опасен и разрушителен, прежде всего – для себя. Почти уничтожив Отца, он лишил себя силы, остался без опоры. Его проигрыш закономерен, но сам Тай-Лунг вызывает жалость, потому что он не оставляет возможностей для контакта и шанса как-то достучаться до него и показать ему другой способ интерпретации реальности. В той реальности, где живет Панда, можно быть толстым, неуклюжим и при этом счастливым и любимым. Принятый своим отцом-Гусем в разных ситуациях, Панда ищет и экспериментирует, ошибается и снова пробует. Он тоже сомневается, он тоже проигрывает, но ядро его self содержит самое главное – интроецированный и ассимилированный образ любящего и принимающего родителя, что является основой для становления зрелой идентичности (Малейчук, 2001). Self Тай-Лунга расщеплен на идеальное и ничтожное. Он не способен жить в гармонии с миром, потому что этой гармонии нет в его душе. Зависть к Воину Дракона, злость к Шифу и Угвею «разъедают» его self. Его нарциссическое, фальшивое Я приводит Тай-Лунга к разрушению и гибели.

Победив Тай-Лунга, Панда получает признательность и благодарность от жителей Долины Мира. Тепло обнимаясь со своим отцом-Гусем, он вдруг спохватывается: а что же с Шифу? И, несмотря на усталость, взбирается по бесконечной лестнице, чтобы узнать, что с Мастером.

Их встреча очень трогательна. Испуганному Панде кажется, что учитель погиб: он лежит без движения с закрытыми глазами… Но, к счастью, Шифу жив. Узнав о том, что Панда победил Тай-Лунга, Мастер испытывает сильные чувства. Панда пытается что-то говорить, но Шифу переживает тот самый опыт-предел, те пиковые переживания, о которых писал А. Маслоу. И тогда Панда ложится рядом. Учитель и ученик в этот момент на равных. Формальные слова благодарности уже не нужны. Они много прошли и поняли, они многое узнали вместе, их обуревали отчаяние и сомнения и каждый из них что-то потерял, что-то приобрел… Как и предсказывал мудрый Угвей, Воин Дракона принес мир не только в долину, но и в душу Шифу. Похоже, для него тоже открываются те истины, о которых ему говорил его Учитель, но нужно было время для их осознания… Изменился не только ученик – изменился и Мастер. И последние слова Панды, его предложение «А может, по пельмешке» - свидетельство той незримой близости, которая возникла между ними. Это «встреча без галстуков», настоящая близость с другим, к которой, пройдя нелегкий путь, способен теперь и Мастер Шифу.

Анимационный фильм «Кунг-фу Панда» еще раз открывает нам вечные истины – огромное значение ранних отношений с родителями для развития selfкаждого ребенка. Любая личностная патология – это производная от межличностного взаимодействия, и устоявшиеся, ригидные, неадаптивные паттерны поведения, возникшие достаточно рано в контакте с родителями, ведут к серьезным нарушениям в функционировании self в зрелом возрасте. Даже если родители могли бы стать идеальными, не стоило бы ожидать, что жизнь детей станет свободной от проблем, дискомфорта и кризисов. Однако именно ранний опыт, основанный на эмпатии, принятии и любви ребенка, позволяет ему овладеть зрелыми механизмами защиты, научиться осознавать свои желания и возможности и достигать большей гармонии в контакте с собой и другими.

Для иногородних возможно консультирование и супервизия у автора статьи по скайпу. 

Скайп

Login: Gennady.maleychuk

 Регистрируйтесь на сайте psyoffice.ru и получайте доступ к интересной информации по практической психологии