Сны наоборот (возможно, они совсем не то, что нам кажется?!)

Казалось бы, что принципиально нового можно открыть в подходе ко снам? Все уже открыто. Мало того, что люди веками разгадывали их и вполне небезуспешно (если вспомнить библейские истории), так еще и Фрейд перевернул мир, назвав сны королевской дорогой в бессознательное. А Юнг продолжил и усовершенствовал подход.

Но для меня еще одним откровением стал взгляд Джеймса Хиллмана, который предлагает все перевернуть с ног на голову. Сны – не для яви, как мы привыкли, а…наоборот?!

Он предлагает посмотреть на сновидения вовсе не как на инструментарий работы с реальностью бодрствования, а как на особый, совершенно уникальный потусторонний мир, живущий своей независимой жизнью. Тем не менее, с ней мы неразрывно связаны узами Души, которую мы подчас игнорируем в угоду Эго.

Но если сны о той неповторимой тайной жизни, то что нам с ними делать?

И - главное – зачем? (В условиях рыночной экономики люди становятся все расчетливее, Эго неустанно блюдет свои интересы.)

 «Тогда выходит, что от сновидений нет никакой выгоды. Когда мы пытаемся использовать сновидения согласно собственным сознательным устремлениям, или для получения из него информации, тогда мы преобразуем его работу в рабочую экономику. Подобное явление можно назвать капитализмом эго, которое с увеличением своего потока информации, в то же самое время, оказывается отчужденным и от источника своего сырого материала (природы), и от своих рабочих (воображения). И в результате мы обнаруживаем расстройство тех, кто вверху. Простая «работа» со своими сновидениями ради извлечения из них информации не застрахует вас от жизни.» (Д. Хиллман «Сновидения и потусторонний мир»)

 О! Тут необходимо особое мужество, зрелость и, возможно, жажда красоты, равно как и трепетное отношение к жизни Души, которая, как ни странно, зачастую очень скрыта от нас.

И (!) требуется несколько пожертвовать интересами Эго, на миг обернуться. Ведь Душа питает Эго, так не стоит ли она порой некоторой самоотверженности?

Итак, я не призываю ни в коей мере отвернуться напрочь от забот дня во имя тайны ночи (ведь это чревато эскапизмом, благо, многие им страдают), но стоит все же порой шагнуть туда, как Орфей за Эвридикой, не оборачиваясь. Ведь тот мир велик и требует самого пристального и бескорыстного внимания, ибо наши внутренние Боги, как заметил Юнг, умеют обижаться и мстить.

Но! Хиллман при этом предостерегает нас от поверхностного и романтичного любования снами, призывая к работе.

«Работа сновидения скорее подобна той работе воображения, которая также происходит у художников и писателей. Не вся работа совершается эго согласно его принципу реальности. Существует работа, которая совершается воображением, согласно психической реальности, в которой также участвуют радость и фантазия.»

А ведь именно спонтанное, яркое, смелое фантазирование обогащает нашу жизнь!

Исследовать мир снов, не пытаясь сразу же привязать его к своим нуждам, к своим повседневным заботам и великим замыслам. Помните, как исследовали Солярис? Порой грубо, жестко, так привычно для человека. А Океан продолжал жить по своим законам, преподнося сюрпризы. (Мне ближе «Солярис» Лема, чем Тарковского). Океан в романе – прекрасная метафора бессознательного, того совершенно иного, что рядом, но непостижимо. «В мерном дыхании волн я впервые так полно ощущал исполинское присутствие; мощное, неумолимое молчание. Погруженный в созерцание, окаменевший, я опускался в недосягаемые глубины и, теряя самого себя, сливался с жидким, слепым гигантом. Я прощал ему все, без малейшего усилия, без слов, без мыслей.»

Сны – лодки, что несут нас по этому Океану.