Образ ребенка в психотерапии как символ души

Юнг говорил о том, что в каждом взрослом скрывается ребенок, который нуждается в постоянном внимании, воспитании и уходе. Сам образ внутреннего ребенка нередко проявляется при работе с травматическими переживаниями во снах и фантазиях. Мотив переживаний часто посвящен освобождению ребенка из темницы, откапыванию, нахождению,  возвращению из изгнания. Также нередко его образ соседствует с образом какого-то животного, который нередко перекликается с мифологическим материалом.

В своем эссе «О психологии архетипа ребенка» Юнг рассматривал архетип божественного дитя, который проявляется в отдельно взятой личности подобно зерну, содержащему истоки целостности, а значит – исцеления.

При этом божественность ребенка в мифах и сказках тесно связана с его заброшенностью и угрозой его жизни. В то же время он обладает колоссальной внутренней силой, способной противостоять любым испытаниям. К примеру, Отто Ранк в своей работе «Миф о рождении героя» перечисляет такие типичные мифологические мотивы, как:

• Рождение ребенка от благородных или божественных родителей.
• Необычные явление, знамения, пророчества, побуждающие родителя избавиться от младенца.
• Оставленность ребенка в опасности.
• Чудесное спасение младенца животными, людьми, обеспечение ухода за ним, взросление.
• Возвращение героя с целью свержения отца или обретения власти в том месте, где он был рожден.

В этой связи мы можем рассматривать внутреннего ребенка в структуре психики как источник вечного обновления и связи с трансцендентным.

Образ ребенка тесно связан также с понятием «переходного пространства» Винникота, «аналитического третьего» Огдена, «третьего пространства» Юнга. Символ ребенка связывает материальное и духовное, сознательное и бессознательное, душу и тело.

Образ ребенка и травма

В результате детской травмы или накопления негативных переживаний в детском возрасте доступ в уникальное трансформирующее переходное пространство блокируется, нарушается символическая функция и способность к свободному воображению.

В результате расщепления внутренний ребенок помещается в бессознательное, будучи запертым там контролирующими аспектами личности, относящимися к системе самосохранения.

Многие травмированные люди жалуются на многократно повторяющийся в их жизни сценарий сложных ранящих отношений со значимыми объектами. Их постоянно бросают, отвергают, избегают, обесценивают и т.д. Обычно в терапевтических отношениях также наступает тяжелый и мрачный момент, когда оба участника неосознанно проигрывают драму из прошлого.

Восстановление доступа к трансцендентному, а также освобождение внутреннего ребенка возможно в процессе психотерапии, когда в отношениях с аналитиком вновь воссоздается пространство «игры» между двумя мирами. Если речь идет о ранних травмах или вытесненных воспоминания, они часто вновь оживают в терапевтических отношениях, как бы «проигрываясь» в контакте между клиентом и аналитиком. В результате застывшее переживание «оттаивает» и переписывается заново, будучи доступным осознанному открытому терапевтическому переживанию. Клиент встречается с чем-то новым в себе и с чем-то новым в личности аналитика, в результате приобретает новый целительный опыт в отношениях.