И еще чуть-чуть про схема-терапию

• Вас постоянно тянет к людям, которые равнодушны к вам? Вы считаете, что даже самые близкие люди не уделяют вам должного внимания или не понимают вас?
• Вы чувствуете, что в глубине души вы скрываете недостатки, о которых никто не знает, и что тот, кто действительно вас знает, не может полюбить и принять вас таким, какой вы есть?
• Ставите ли вы чужие потребности выше собственных, что приводит к тому, что ваши потребности никогда не удовлетворяются, и поэтому вы даже не знаете, что именно вам нужно?
• Вы боитесь, что с вами случится что-то плохое, поэтому даже небольшая боль в горле провоцирует страшные мысли о более серьезной болезни?
• Считаете ли вы, что, независимо от того, насколько вас признало общество или вы получили его одобрение, вы все еще чувствуете себя несчастным, несостоявшимся или не заслуживающим этого признания?

Мы называем такого рода модели поведения схемами.  Схема – это модель поведения, которая, чаще всего формируется еще в детстве и отражается на протяжении всей жизни. Она начинается с направленного на вас действия со стороны семьи или других детей. Нас бросили, подвергли критике, окружили чрезмерной защитой, подвергли насилию, исключили из какой-то компании или чего-то лишили – в некотором роде нам нанесли ущерб. В конце концов, схема становится частью нас. Еще долго после того, как мы покидаем дом, в котором мы выросли, мы продолжаем создавать ситуации, в которых с нами плохо обращаются, игнорируют, унижают или контролируют, и в которых мы не достигаем наших самых желанных целей.

Схемы определяют то, как мы думаем, чувствуем, действуем и относимся к другим. Они вызывают сильные чувства, такие как гнев, печаль и беспокойство. Даже когда у нас, кажется, есть все: социальный статус, идеальный брак, уважение близких нам людей, успех в карьере – мы зачастую не в состоянии насладиться жизнью или поверить в свои достижения.

Когда мы впервые разрабатывали подход о схемах, мы начали лечение интересного пациента по имени Денис. Денис идеально иллюстрирует самоуничтожительный характер схем.

Денис переходит от одной женщины к другой, настаивая на том, что ни одна из женщин, с которыми он встречается, не может удовлетворить его. Каждая, в конечном итоге, разочаровывает его. Если Денис доходит до интимных отношений, то он увлекается только теми женщинами, которые возбуждают его сексуально. Проблема в том, что эти отношения никогда не длятся долго.

Денис не «встречается» с женщинами. Он их  завоевывает и побеждает. Точка потери интереса – это именно точка «победы». Женщина начинает влюбляться в него – значит отношения закончены.

ДЕНИС: На самом деле меня отталкивает, когда женщина навязчива. Когда она начинает виснуть на мне, особенно на публике, мне хочется просто сбежать.

Денис борется с одиночеством. Он чувствует себя опустошенным, и ему скучно. Он чувствует пустоту внутри себя – и он постоянно ищет женщину, которая сможет заполнить ее. Денис считает, что он никогда не найдет такую женщину. Он чувствует, что он всегда был и всегда будет один.

В детстве Денис пережил такое же чувство одиночества. Он никогда не знал своего отца, а его мать была холодной и бесстрастной женщиной. Ни один из них не удовлетворил его эмоциональные потребности. Он вырос лишенным эмоций и продолжает воссоздавать это состояние отрешенности, будучи взрослым.

В течение многих лет Денис повторял эту модель не только с женщинами, но и со своими психологами и психотерапевтами, переходя от одного к другому. Каждый психолог изначально давал ему надежду но, в конечном счете, он разочаровывался в нем. Он никогда не был эмоционально связан с другими людьми.

И тоже самое было в терапии, в какой-то момент он  всегда находил какой-то существенный недостаток или ошибку психолога, который в его голове оправдывал прекращение терапии. Каждый опыт терапии подтверждал, что его жизнь не изменилась, что терапия не работает  и он чувствовал себя еще более одиноким.

Многие терапевты Дениса относились к нему тепло и сопереживали ему. Проблема была не в этом. Проблема заключалась в том, что Денис всегда находил какой-нибудь предлог, чтобы избежать чувства близости, с которым он был незнаком и которое заставляло чувствовать его не в своей тарелке. Эмоциональная поддержка терапевта была важна, но ее было недостаточно. Его психологи часто не противостояли его самоубийственной модели или противостояли недостаточно сильно. А для того, чтобы избавиться от своей схемы, ему надо было перестать придираться к женщинам, с которыми он встречался, перестать искать в психологах недостатки, и начать брать на себя ответственность за борьбу со своим собственным дискомфортом при сближении с людьми и принятием их заботы.

Когда Денис, наконец, пришел к нам на лечение, мы бросали ему вызов снова и снова, пытаясь сократить воздействие его схемы всякий раз, когда она проявлялась. Важно было показать ему, что мы действительно сочувствуем ему в том, что, сближаясь с кем-либо, он чувствовал себя неуютно, принимая во внимание его весьма равнодушных родителей. Тем не менее, всякий раз, когда он настаивал, что Вера недостаточно красива, Ира недостаточно великолепна, или Марина просто не для него, мы подталкивали его к тому, чтобы он увидел, что он попадает в свою схему снова, находя недостатки в других, чтобы избежать чувства тепла. Через полтора года этой эмпатической конфронтации, балансирующей эмоциональной поддержки и противостояния, мы, наконец, смогли увидеть значительные изменения. Сегодня он обручен с милой и любящей женщиной и у них очень теплые и нежные отношения:

ДЕНИС: Мои предыдущие психологи были понимающими, и я смог взглянуть на свое мрачное детство под разными углами, но ни один из них действительно не натолкнул меня на путь изменений. Было слишком легко начать вести себя в соответствии со своими старыми знакомыми моделями поведения. Этот подход был другим.

Я, наконец, взял на себя некоторую ответственность, чтобы начать работать над отношениями. Я не хотел, чтобы мои новые отношения  стали очередным провалом, и я чувствовал, что именно этого я заслуживаю. Хотя я видел, что она не идеальна, я, наконец, решил, что либо я нахожу себе кого-то, либо смиряюсь и остаюсь одиноким навсегда.

Подход схем включает постоянною конфронтацию с самим собой. И задача психолога или психотерапевта научить, как отслеживать ваши схемы, как они начинают проявляться в вашей жизни, и как им противостоять, пока эти модели не ослабят свое влияние на вас. Но здесь сразу важно сказать, что это не быстрый процесс, эта терапия требует времени.

В каком-то смысле у Кристины  нет жизни; она слишком сильно боится сделать что-нибудь. Жизнь таит в себе опасность. Она предпочитает оставаться дома, где «безопасно».

КРИСТИНА: Я знаю, что есть много интересных вещей, которыми можно заниматься в городе. Мне нравится театр, мне нравятся хорошие рестораны, мне нравится встречаться с друзьями. Но это перебор для меня. Я не веселюсь. Я постоянно слишком сильно переживаю, что произойдет что-то ужасное.

Кристина беспокоится о ДТП, разрушающихся мостах, опасности ограбления, опасности подхватить болезнь, такую как СПИД, и потратить слишком много денег. Поэтому неудивительно, что для нее поездка в город – это не повод для веселья.

Муж Кристины, Валентин, сильно злится на нее. Он хочет выходить в свет и заниматься делами. Он говорит, и это правильно, что не справедливо, что он этого лишен. Все чаще и чаще он гуляет в одиночку и занимается делами без нее.

Родители Кристины были чрезмерно гиперопекающими. Они были евреями, пережившими Холокост, которые провели большую часть своего детства в концентрационных лагерях. Они относились к ней как фарфоровой кукле, как она выразилась. Они постоянно предупреждали ее о возможных (но маловероятных) угрозах: она может подхватить пневмонию, попасть в ловушку в метро, утонуть в реке или сгореть при пожаре. Неудивительно, что она проводит большую часть своего времени в болезненном состоянии тревоги, пытаясь удостовериться, что ее мир в безопасности. Между тем, почти все, что доставляет ей удовольствие, уходит из ее жизни.

До прихода к нам Кристина принимала несколько успокоительных в течение трех лет. (Лекарства – наиболее распространенный метод лечения беспокойства). Совсем недавно она пошла к психиатру, который прописал ей транквилизаторы. Она принимала таблетки каждый день, и лечение принесло некоторое облегчение. Она чувствовала себя лучше, стала меньше беспокоиться. Жизнь стала более приятной. Зная о том, что у нее есть таблетки, она стала чувствовать, что в состоянии справиться с проблемами. Тем не менее, она все еще избегает выходить из дома. Ее муж жаловался, что лекарства просто сделали ее более счастливой в стенах дома.

Еще одна серьезная проблема заключается в том, что Кристина чувствовала себя зависимой от транквилизаторов:

КРИСТИНА: Я чувствую, что я как будто собираюсь принимать их всю оставшуюся жизнь. Идея отказаться от него приводит меня в ужас. Я не хочу возвращаться к постоянному состоянию боязни всего.

Даже когда Кристина хорошо справлялась со стрессовыми ситуациями, она приписывала все свои успехи лекарству. У нее отсутствовало ощущение контроля – чувство, что она может справиться с проблемами сама. (Вот почему, в частности, при лечении тревоги у пациентов, как правило, происходит рецидив после прекращения лечения).

Кристина достигла относительно быстрых успехов в лечении схема-терапией. В течение одного года ее жизнь стала значительно лучше. Она постепенно стала попадать в ситуации, вызывающие большее чувство беспокойства. Она могла путешествовать, встречаться с друзьями, ходить в кино и, в конце концов, решила пойти работать на неполный день, который потребовал ежедневных поездок на работу из пригорода в город и обратно.

В рамках ее лечения мы помогли Кристине начать лучше оценивать вероятность плохих вещей. Мы постоянно демонстрировали ей, что она преувеличивает возможность катастрофы в безобидных ситуациях; и мы показали ей, что она переоценила свою собственную уязвимость и слабость вне дома. Она научилась принимать разумные меры предосторожности. Она перестала искать у мужа и друзей утешения. Ее брак стал лучше. И она получила больше удовольствия от жизни.

Денис и Кристина иллюстрируют две из восемнадцати схем.

ИРОНИЯ ПОВТОРЕНИЯ

Повторение нами боли  из нашего детства, это не наше собственное открытие, оно  является одним из основных выводов психоаналитической психотерапии. Фрейд назвал это навязчивым повторением. Ребенок алкоголика вырастет и женится/выходит замуж за алкоголика. Ребенок, подвергшийся насилию, вырастет и женится/выходит замуж за насильника или сам становится таковым. Ребенок, который пережил сексуальные домогательства, вырастет и становится проституткой. Подвергающийся чрезмерному контролю ребенок позволяет другим себя контролировать.

Это явление озадачивает. Почему мы это делаем? Почему мы возобновляем нашу боль, продлевая наши страдания? Почему бы нам не построить лучшую жизнь и избежать этой модели поведения? Почти каждый повторяет негативные модели из детства обреченными на провал способами. Это странная правда, с которой сражаются врачи и психологи. Каким-то образом нам удается создавать во взрослой жизни условия, весьма схожие с теми, которые были такими разрушительными в детстве. Схема – это все пути, идя по которым мы воссоздаем эти модели поведения.

Техническим термином для схемы является программа. Концепция программы происходит из когнитивной психологии. Программы – это глубоко укоренившиеся убеждения о себе и мире, которые мы выучили на раннем этапе жизни. Эти программы определяют наши чувства самого себя. Чтобы отказаться от нашей веры в программу, нужно освободиться от безопасного знания о том, кто мы и что из себя представляет мир; поэтому мы цепляемся за них, даже когда нам больно. Эти ранние убеждения обеспечивают нам чувство предсказуемости и определенности; они удобны и знакомы. Странным образом они заставляют нас чувствовать себя как дома. Именно поэтому когнитивные психологи считают, что программы, или схемы, так трудно изменить.

Давайте теперь посмотрим на то, как схемы влияют на химию, которую мы ощущаем в романтических отношениях.

Павел очень несчастлив. Его жена продолжает заводить интрижки с другими мужчинами.

Всякий раз, когда у нее возникают отношения на стороне, он приходит в отчаяние.

ПАВЕЛ: Это как будто я буду делать все, чтобы вернуть ее. Я не могу вынести это. Я знаю, если я потеряю ее, все развалится, я не могу понять, почему я мирюсь с этим; как будто я люблю ее больше, когда знаю, что она не только для меня. Я начинаю думать, «если бы я только мог быть лучше, ей не пришлось бы делать этого. Если бы я был лучше, она бы осталась со мной», я не выношу неопределенность.

Вера дает обещания быть верной, и каждый раз Павел верит ей.

И каждый раз его надежды рушатся.

ПАВЕЛ: Я не могу поверить, что она снова поступает со мной так. Я не могу поверить, что она заставляет меня пройти через это. После последнего раза я был уверен, что она перестанет. Я имею в виду, она увидела, что она сделала со мной, я был на грани самоубийства. Я не могу поверить, что она снова поступит так.

Брак Павла – это американские горки. Он едет, не контролируя ситуацию, скатываясь с дикой надежды до отчаяния, поднимаясь и падая снова и снова.

ПАВЕЛ: Самое сложное для меня – это ожидание. Знать, что она делает, и ждать, когда она приедет домой. Были времена, когда я ждал ее днями. Просто сидел и ждал, когда она приедет домой.

Пока Павел ждет, его трясет то от рыданий, то от злости. Когда Вера, наконец, приходит домой, он устраивает ей сцены. Несколько раз он ее ударял, потом всегда выпрашивал у нее прощения. Он хочет сойти с американских горок. Он говорит, что хочет стабильности и покоя. Тем не менее, в этом и состоит ирония схемы покинутости: чем более непредсказуемо ведет себя Вера, тем сильнее он привязывается к ней на глубоком эмоциональном уровне. Он чувствует больше химии, когда она угрожает бросить его.

В детстве Павла были и потери, и непредсказуемость. Его отец бросил семью, когда Павлу было всего два года. Его и двух сестер воспитала мать, алкоголичка, которой не было до них никакого дела, пока она пила. Эти чувства знакомы ему, и он сумел воссоздать их, женившись на Вере и терпя ее измены.

Павел проходил психоанализ (терапия по Фрейду) в течение трех лет. Он видел своего аналитика три раза в неделю в течение пятидесяти минут каждый раз – и все это стоило ему немалых денег.

ПАВЕЛ: Я заходил, и он приглашал присаживаться на диван и говорить обо всем, что пришло в голову. Я чувствовал себя очень одиноко. Мой аналитик сказал очень мало за целых три года. Даже если я кричал или жаловался ему, он, как правило, ничего не говорил. Я чувствовал, что в мыслях он был не со мной.

Он много говорил о своем детстве и о том, что он чувствовал, лежа на диване.

Он разочаровался в психоанализе. Он считал свой прогресс очень медленным. Он понимал свои проблемы лучше, но они по-прежнему у него были. Он хотел терапии, которая была бы более быстрой и направляющей. Он хотел больше указаний.

Схема-терапия стала для Павле путеводителем, в котором он так нуждался. Вместо того, чтобы дистанцироваться и быть с Павлом нейтральными, мы сотрудничали с ним. Мы помогли ему увидеть, что из себя представляла его модель поведения, и как он мог сломать ее. Мы учили его, как стать более избирательным в своих отношениях с женщинами. Мы предупредили его об опасности вернуться к разрушительным моделям построения романтических отношений, которые основаны на столь любимой им сексуальной химии. Он столкнулся с болезненной реальностью: он, как и многие из нас, влюбился в партнера, который укрепил его схему.

Через два года терапии Павел решил развестись со своей женой. В то время он дал ей возможность спасти брак. В начале он долго пытался исправить свое поведение, которое разрушало отношения и которое непреднамеренно отдаляло жену от него. Он перестал пытаться ее контролировать. Он дал ей больше свободы. Он отстаивал свои права, когда она обращалась с ним плохо. Но пройдя все это, Вера не изменилась. На самом деле, все стало хуже.

Когда мы впервые спросили, думал ли он о том, чтобы бросить жену, Павел настаивал, что он слишком сильно боится того, что расклеится. Но когда он, наконец, бросил ее и развелся, он не расклеился. Вместо этого он стал более спокойным и уверенным в себе. Он увидел, что он может жить без жены. Мы считаем, что он был прав, разорвав эти саморазрушительные отношения.

Постепенно Павел стал обращать внимание на других женщин. Вначале он встречался с такими же, как и его жена – неустойчивыми и неспособными поддержать его. Мы постепенно помогали ему сделать здоровый выбор, даже несмотря на то, что химия, которую он чувствовал, была не столь бурной. Сейчас он уже шесть месяцев живет со Светланой, очень стабильной и надежной женщиной, которая кажется преданной ему. Она менее гламурная, чем  была Вера, но  в первый раз в своей жизни Павел учится получать удовольствие от последовательной, благоприятной окружающей среды.

Схема-терапия показывает вам именно те типы отношений, которые являются здоровым для вас, и те типы, которых нужно избегать, учитывая ваши собственные схемы. Часто это нелегко. Как и Павлу, вам, возможно, придется сделать выбор, который будет болезнен в настоящий момент и даже будет идти вразрез с вашими внутренними чувствами, для того, чтобы избежать тех граблей, на которые вы наступали в течение всей жизни.

Константин -  это человек-угодник. Чужие потребности для него более важны, чем свои. Он тот, кто всегда говорит, «Мне не важно, решайте сами», когда другие спрашивают его, чего он хочет.

Константин пытается угодить жене, отвечая «да» на все ее вопросы и пожелания. Он пытается порадовать своих детей, никогда не говоря им «нет». Он пытается угодить отцу, перейдя в семейный бизнесе, даже несмотря на то, что ему придется выполнять работу, которую он не любит.

Как ни странно, несмотря на то, что он так старается всем угодить, других людей он часто раздражает. Он такой самоотверженный. Его жена сердится, что он бесхребетный. Несмотря на то, что дети пользуются его вседозволенностью, на каком-то уровне они недовольны тем, что он не устанавливает ограничений. Его отец постоянно недоволен мягкостью сына и отсутствием агрессивности в работе, особенно в работе с сотрудниками.

Несмотря на то, что Костя об это не знает, он тоже злится. Глубоко внутри он злится на то, что он так долго отвергал свои потребности и продолжает их отвергать. Этой модели поведения он научился довольно рано. Его отца все считают тираном; он процветает благодаря власти и контролю над другими. Все должно быть так, как он сказал. В детстве, если Константин был не согласен или спорил с отцом, он наказывал и принижал его. Его мать играла совершенно пассивную роль. Она долгое время была в депрессии, и Костя, которому пришлось часто выполнять роль сиделки, всячески пытался сделать что-нибудь, чтобы мама почувствовала себя лучше. У него не было возможности удовлетворить свои потребности, он был занят удовлетворением потребностей своих родителей.

Прежде, чем прийти к нам, Константин в течение двух лет проходил экспериментальное лечение под названием гештальт-терапия. Его терапевт предложил ему оставаться в настоящем и войти в контакт со своими чувствами. Например, терапевт просил его пробовать образные упражнения, в которых он смог нарисовать отца и попробовать разговаривать с ним. Этот подход был полезен. Он начал чувствовать, как он был зол.

Проблема заключалась в том, что терапии не хватало структуры. Она не уделяла внимания чему-то одному, она не фокусировала внимание на конкретных проблемах и не исследовала когнитивную составляющую. Из сеанса в сеанс Константин исследовал разные чувства, которые выходили наружу в конкретный момент. Естественно, его злость на своих близких была на поверхности, но она не воздействовала на его чувства, и он не понимал, почему. Терапевт не выявил вместе с ним все компоненты его проблемы, и не рассказал ему о тех конкретных шагах, которые он мог предпринимать, чтобы преодолеть свою подчиняющуюся роль. Он также не научил его определенным навыкам, которые помогли бы помочь ему сформировать новую модель поведения и быть в ней эффективным. Говоря другими словами, в их работе отсутствовала обучающая и когнитивная составляющая.

Схема-терапия обеспечила Константину простую, эффективную концептуальную основу, которая позволила ему увидеть, что покорность стала лейтмотивом всей его жизни, и он узнал о том, как можно изменить сложившуюся ситуацию. Он достиг быстрого прогресса. Мы часто видим, что на избавление от схемы подчинения уходит меньше всего времени.

Константин развил сильное чувство своего я. Он стал лучше осознавать свои собственные желания и чувства, которые до этого подавлял. Он начал формировать свое мнение и свои вкусы. Он также стал более решительным в отношениях со своим отцом, сотрудниками и своими женой и детьми. В частности, он работал над умением выражать гнев; он научился излагать свои потребности в спокойной и контролируемой манере. Несмотря на то, что его жена и дети оказали незначительное сопротивление в начале, после осознания потери своей власти и постановки разумных границ в отношениях, они успокоились. По правде говоря, они стали любить его сильнее. Они хотели, чтобы он был сильным, и им нравилось, что они стали в нем это видеть.

Ему пришлось побороться со своим отцом. Несмотря на то, что отец пытался подавить восстание Константина и подтвердить свое доминирующее положение, Костя обнаружил, что у него было больше рычагов воздействия на отца, чем он думал. Когда он пригрозил выйти из бизнеса, если отец не позволит ему играть более равноправную роль, он отступил. Сейчас Константин начинает перенимать многие обязанности своего отца, поскольку он готовится к выходу на пенсию. Он также обнаружил, что отец начал его уважать.

Этот случай иллюстрирует, как важно выходить за рамки и вступать в контакт со своими чувствами. Многие, так называемые, эмпирические методы лечения, например, работа с внутренним ребенком, помогают нам почувствовать связь между тем, что мы испытываем в нашей повседневной жизни сегодня, и тем, что мы чувствовали, будучи детьми. Схема-терапия тоже заимствовала их из других подходов, в частности из гештальт терапии, это хорошие и эффективные техники работы. Но без формирования навыков и когнитивной проработки эти  подходы редко дают устойчивые результаты. Участники часто чувствуют себя намного лучше после сеансов терапии или семинаров, но они, как правило, быстро возвращаются к своим старым моделям поведения. Схема-терапия формирует новые навыки, помогает когнитивно переработать свою жизненный опыт, предоставляет структурированные поведенческие домашние задания,  и постоянную конфронтацию со своими дисфункциональными убеждениями и малоэффективным стилем поведения, чтобы помочь вам сохранить достигнутый вами уровень.