Там, где власть и нет любви

Человек стоит в очереди в кинотеатральную кассу и при этом понимает, что уже вот-вот опоздает к началу своего желанного сеанса. И хочется ему, чтобы очередь двигалась быстрее, важно это непременно, потому что опаздывать ему на свой фильм не хочется совсем. А все люди, которые перед ним, и билетный кассир, который их обслуживает у окошка, такое ощущение, как специально сговорились и тянут время изо всех сил. И кассир подолгу обслуживает каждого очередного, и каждый очередной норовит кучу лишних вопросов поназадавать. И в результате время тянется нестерпимо медленно, и впереди маячит реальная возможность прийти на сеанс уже к завязке фильма и что-то такое важное пропустить. А пропускать не хочется ну никак. И стоит человек, мнется с ноги на ногу, не может на месте устоять от напряжения и думает примерно что-то такое: "Ну как можно подходить к кассе и не знать, на какой фильм хочешь пойти?!! Ну раньше же надо было определить, куда и на что ты идешь!! Ну почему я уже все решил, мне эти билеты купить - дело нескольких секунд, и я должен из-за всех этих неопределившихся опаздывать?!!! Как вообще можно такими быть?!". И человек в какой-то момент не сдерживается и начинает вначале просить кассира поторопиться, та или его игнорирует или начинает отвечать ему в такой же агрессивной манере, как и он сам. Потому что когда он увидел, что она его не особо слушает, он вначале просто повысил голос, а потом и вовсе перешел почти что на крик. Незаметно даже для самого себя.

Или, вот.. В предновогоднюю пору, уже перед самими праздниками, когда все спешат делать какие-то поспешные последние покупки, чтобы было, что подарить самым близким, на одном из уровней многоуровневой парковки при крупном торговом центре встречаются нос к носу два автомобиля. Но встречаются не просто так, а в строго определенной ситуации: каждый из них поворачивал, чтобы успеть занять одно-единственное оставшееся во всем ряду парковочное место. И, еле успев затормозить, чтобы не столкнуться, они встают друг напротив друга. Вначале двое мужчин-водителей кричат что-то друг другу из окон. Не разобрать, что конкретно, но по тону слышно, что ничего хорошего и ободряющего. Потом оба выходят и идут навстречу друг другу. Недолго жестикулируют, подкрепляя этими жестами свои выкрики, а потом начинают драться. Две мужчин в канун новогодних праздников дерутся на парковке. Им обоим под шестьдесят, физические их кондиции уже не самые свежие, и драться, судя по их действиям, им приходилось в жизни не так много, чтобы в этом поднатореть. Но от этого впечатление от этого зрелища становится еще более шокирующим. 

В отделении банка у окошка оператора стоит очевидно конфликтный посетитель. Позади него скопилась уже огромная очередь, но он продолжает что-то доказывать сотрудницам банка, которых с той стороны окошка скопилась уже целая стайка. Они переговариваются между собой, потом совместно уже что-то пытаются ему отвечать, а он снова и снова, размахивая перед ними какими-то бумагами, требует позвать сюда к нему старшего менеджера, кричит, что не оставит их в покое и заставит их тут суетиться целый день. А они как-то так переглядываются и виновато озираются по сторонам. Когда ловишь их взгляд, кажется, что он говорит что-то наподобие: "Ну, вот, да, еще один тяжелый день в офисе - и выпал, как назло, именно на мою смену..".

И кажется, что основное и единственное, что объединяет людей из всех этих трех образов-историй, - это агрессия. Ее действительно там в избытке. И можно этих людей сразу заклеймить злыми и жестокими и обходить их десятой стороной, только завидев где-то на горизонте. Зачем нормальному человеку в трезвом уме и твердой памяти с такой озлобленностью отстаивать какие-то непонятные свои права и принципы?

Но как Пиноккио, однажды ткнув острым носом в камин, обнаружил там пустоту и что-то за ней скрывающееся, так и эта агрессия является всего лишь дымовой завесой для каких-то еще мощных и сильных чувств. И по-настоящему объединяет всех этих людей то, что им больно и плохо. И они с такой силой борются за то, что, вроде бы, должно было бы принести им облегчение, - отстаивают себя, ведут себя в режиме "не потерплю", стараются принудить тех, других, к порядку, справедливости, соблюдению правил и норм приличия, нравственности и Бог знает чего еще, - но становится им от этого только хуже. Самое главное желание, которое стоит за сонмами и сонмами всяких, даже самых своеобразных способов поведения и выражения себя, - желание любви. Все вспоминаю, как в беседе с одним психоаналитиком, процитировал его коллегу, которая метко и образно заметила, что истерика - это мольба о любви. А он призадумался на мгновение, и ответил: "Но, ведь, на самом деле, все - это мольба о любви...". Вникнуть поглубже и не поспоришь.

Чтобы человек ни делал, за всем этим стоит желание быть любимым, нужным, ценным, значимым. Но любимым кем-то, нужным кому-то, ценным для кого-то и значимым тоже. И, вот, такое ощущение, что зачастую этот кто-то в процессе поиска значимости, нужности, ценности забывается. И происходит такой сдвиг мотива на цель - отношений любящих нет, а есть один ожесточенный поиск и война за ощущение себя любимым и ценным. Первым, главным, лучшим, самым-самым. Любовь всегда объединяет. В любви всегда соединяется что-то противоположное, и из этого слияния образуется что-то новое. Как сперматозоид, сливаясь с яйцеклеткой, дает начало новой жизни. Любовь в жизненных ситуациях, приведенных выше, выражалась бы в поиске каких-то договоренностей, в стремлении вступить в отношения с тем, Другим, и найти какое-то со-трудничество, со-бытие.

Но если любви мало, если любить трудно, непривычно, непонятно - себя, другого - то ее место пытается занять власть. Они, эти, в очереди, должны думать, как я, как правильно, как справедливо, как честно. Место на парковке мое, и надо быть полным идиотом или сволочью, чтобы это пытаться оспорить. Эти, в банке, не удосужились мне вовремя выписку сделать, и я все силы приложу, чтобы их наказать! Чтобы они поняли, наконец, что с людьми так нельзя!

И трагедия этих жизненных историй в том, что они никогда не могут ничем счастливым закончиться. Они, эти сволочи, так никогда ничего и не поймут, не оценят, не осознают. Мир не изменится, справедливости в нем не прибавится. А боли в груди, в сердце, в душе меньше не станет, сколько бы крика из груди не выкашлять. Власть, сколько бы ее ни было, никогда любовь не заменит. Даже если стать таким искушенным в этих делах, чтобы уже никогда не использовать лобовую атаку, а делать все путем самых хитрых и филигранных интриг. Под манипуляцией в популярной литературе часто понимают какое-то злонамеренное и осознанное действие. Но сам Эрик Берн, так много и полно описавший человеческие игры - симулякры реальных отношений, говорил, что истинная манипуляция и истинный манипулятор - тот, кто не осознает, что манипулирует. А просто не знает, как иначе получить любовь, и не верит, что вообще как-то по-другому ее получить может. И в этом его истинная и глубинная трагедия.

Один из самых живых образов этой подмены любви властью проявляется часто в самых близких - интимных, любовных отношениях. Когда снова и снова любящие, вроде бы, друг друга люди обвиняют друг друга же в тех чувствах, которые испытывают. И требуют другого измениться, признать неправоту, покаяться, умолять. Хотя, может быть, полезней было бы в подобных ситуациях, не умолять, а у-маляться самим. Столько копий ломается, столько усилий титанических тратится ради одного. Победить, одержать верх, доказать, восторжествовать. Суть значительной части семейных запросов пар, пришедших на психотерапию, если очистить ее от всякой этикетной шелухи, сводится к следующему: "Поругайте моего мужа!" и "Сделайте что-то с моей женой!". Как метко и глубоко сказал про это Берт Хеллингер: "В отношениях тот, кто победил, проиграл". Вникнуть поглубже и не поспоришь.

Хочется тут что-то такое написать и про любовь к себе. Что любовь к себе дает возможность к любви к другому, к со-трудничеству, к поиску компромисса, к выстраиванию отношений и договоренностей, а не властвованию, обладанию, доминированию и понуканию. Но сама фраза: "Полюбите себя" - такая избитая и абстрактная! Столько справедливых недоумений: " А как? КАК?", - было и будет высказано! Лучше вспомнить простенькую, на первый взгляд, поговорку одного мэтра психотерапии отечественного: "Лучший способ подбодрить себя - подбодрить другого". Лучший способ быть услышанным - начать слушать. Лучший способ быть любимым - начать любить, а не властвовать. Если говорить с кричащим на тебя человеком, в течение нескольких минут спокойно, он тоже каким-то чудесным образом начинает говорить с тобой спокойно. Там, где власть и нет любви, - там много яростного и злого одиночества. И с ходом жизни оно забирает все больше и больше жизненной силы. Стоит ли это картонное ощущение собственной правоты таких усилий и жертв?

Каждый день в жизни, обычной, повседневной, есть несколько тестовых ситуаций на эту тему. Воевать или отпустить? Доказывать или принять? Силиться или признать свое право на здоровое бессилие? Иногда достаточно хотя бы раз поступить не по привычной инерции.