Грустить запрещено

- Что это ты опять насупилась? Ну-ка сделай лицо попроще, нечего мне тут кислую мину корчить!

Если спросить какие три фразы она помнит из детства лучше всего – две из них выше. Третья: ты – как колючка!

Её маме было некогда грустить, ей нужно было растить детей. И она запрещала грустить всем вокруг – а то вдруг сама «заразится» и осознает, как тяжело ей живется, как многие мечты разбились о быт реальности. Как не стала музыкантом, танцором, не вышла замуж за обеспеченного и воспитанного ухажера. Как неидеальный муж не дает ей поддержки и принятия, не признает ценности ее чувств и переживаний. Как некогда поплакать и погрустить в объятиях единственного близкого человека так далеко от родительской семьи, родных, с кем выросла.

А девочке в ее детстве этого было не понять. И больно было вдвойне – и так-то грустно, и никто не выслушает, никто не обнимет и не скажет: «Ты – замечательная, чувствительная, сообразительная и сильная. Иногда в жизни каждому, даже самому сильному человеку бывает очень грустно, но это пройдет. Обязательно пройдет и наступит новый день, ты снова сможешь радоваться солнышку или каплям дождя». Да еще и заставляют «радоваться», когда этой самой радости и в помине нет.

Базовое доверие к миру у нее нарушено: родители не смогли принять ее разной. Поэтому много лет она не умела грустить, ведь грустить категорически нельзя! Ведь грустная она не нужна родителям, она плохая, неблагодарная, неудобная. Нужно было быть веселой и жизнерадостной.

Научилась она этому мастерски: вокруг нее всегда собирались друзья, она быстро становилась душой любой компании. А потом, когда возвращалась к себе домой или проводив всех гостей оставалась в одиночестве, тоска накатывала с такой силой, что порой слезы сами катились из глаз.

Ей пришлось потратить много сил, чтобы узнать, что эти слезы родом из того самого детства, в котором было запрещено грустить. Что грусть копилась годами и нашла выход в неудержимых слезах. Ей пришлось заново учиться грустить и просить сочувствия, поддержки.

В начале этого пути ей было страшно, порой совершенно невыносимо, когда на попытки сказать о своей грусти, она слышала в ответ: «Не парься, у тебя же всё хорошо!». Было совсем уж удивительно, когда в ответ она слышала, что своей грустью кого-то расстроила и теперь другому человеку плохо. Она снова пугалась как в детстве: вдруг теперь ее снова отвергнут, потому что близкому человеку, на помощь и поддержку которого она надеялась, рядом с ней стало некомфортно.

А ведь для того, чтобы суметь проявить сочувствие, поддержать в грусти, нужно суметь найти островок печали в своей душе. Именно отклик своей грустью помогает нам разделять грусть другого.

Наша повзрослевшая девочка со временем научилась грустить сама, сочувствовать другим и принимать грусть сочувствия от близких людей. Она научилась принимать то, чего у нее не было в детстве, научилась быть разной – не только веселой душой компании, но и печальной, бессильной и разочарованной.

Тогда, вслед за грустью, снова приходила радость, и девочка снова могла наслаждаться яркими лучами солнца и звонкими каплями дождя, даже когда все гости уходили...