Психология и христианское святоотеческое наследие. Путь интеграции.

          Работая психологом-консультантом, встречаясь с различными психологическими проблемами, я ощущаю, что для достижения устойчивой положительной динамики, не хватает чего-то очень важного.
          В данной статье я хочу осмыслить психологическое расстройство не только с точки зрения психологии, но и с позиции православия. Это невероятно трудная задача уже и потому, что не выработан общий язык. Не существует даже общего языка между психотерапевтическими направлениями, не говоря уже о том, что язык православной аскетики практически не понятен неподготовленному человеку. Но я считаю важным это сделать, так как поиск Бога неотделим от личной истории человека. Присутствие Его мы можем увидеть во всей полноте нашего ежедневного бытия, в том числе и в факте возникновения душевного расстройства.

        Большое влияние на меня оказало ознакомление со святоотеческим опытом православной аскетики. Восточное христианство ставит познание человеком самого себя как одно из самых важных условий жизни и дает инструменты, каким образом и при каких условиях происходит этот процесс. Поэтому мне видится, какой плодотворной может быть работа по обогащению современных методов психологии православным аскетическим наследием.

        Есть несколько взглядов на соотношение психологии и теологии (религии), их можно проиллюстрировать графически. Для этой цели удобно использовать круги Эйлера

      Наиболее простой вариант предполагает, что религия и психология не имеют друг к другу никакого отношения, никак не связаны и у них нет практически ничего общего

Проф. А. В. Петровский о таком подходе:" Психология, как и всякая наука, не может перекрещиваться с верой, с религией. Моя позиция такова: наука и религия существуют в параллельных, непересекающихся плоскостях, а если они и пересекаются, то только в области этики».

     Второй взгляд на соотношение религии и психологии подразумевает, что либо религия входит в область психологических знаний, либо наоборот.  

      В качестве примера такого включения религии в область психологии приведу взгляды К. Г. Юнга: «Когда я называю религию системой психотерапии, это отнюдь не игра слов». По Юнгу  архетипы коллективного бессознательного, являются источником  религии, искусства...Сюда же можно отнести и взгляды Фрейда, и советскую отечественную психологию, где феномен религии полностью объяснен в рамках психологических, психоаналитических или психиатрических категорий. И соответственно, наоборот, психология рассматривается только, как часть религии, не представляя собой самостоятельной сферы.

   Наконец, третий взгляд на соотношение психологии и религии подразумевает частичное пересечение этих областей знания, как показано на рисунке, что, на мой взгляд, является наиболее правильным, ведь  объектом изучения обеих направлений является душа человека.

     А теперь рассмотрим возникновение и развитие психотерапии (практической психологии) в историческом ракурсе и в контексте ее соотношения с религией, так лучше видна динамика.                                                

1)  Рождение  психологии обозначено 1879 г.- когда утверждался и развивался материализм в западном христианском обществе.  Это поведенческая или  эмпирико-научная психология.

  2) Затем пришел психоанализ. Фрейд боготворил науку и полагал, что религиозное мировоззрение должно быть вытеснено научным, он  рассматривал религию как нечто, что порождает иллюзии и уводит людей от реальности. « Бог  умер»— это известное высказывание Ницше, очень характерное для того времени.

   3)  Дальше появляется гуманистическая и экзистенциальная психотерапия, которые выходят за рамки атеизма, но не доходят до теологии. Эти направления говорят о глубинах человеческого духа, признают, что они существуют, но о том, что они есть по сути – не говорят ничего. Гуманистическая психология обозначает, что в человеке есть творческое начало.  О смысле и свободе говорит экзистенциальная психология, но они не объясняют, откуда это в человеке. То есть они, как бы, прямо с этого и начинают.   И крайне трудно, если не невозможно, найти ответ на вопрос, кто есть человек, какой он, каково его внутреннее устройство, как он развивается и как живет, с точки зрения его внутренней жизни.                                                                                                            

4)  В наше время  наблюдается «четвертая волна» психотерапии – духовно-ориентированная.           
 Эта волна  осуществляется на базе различных религиозно-философский учений о человеке. Для западных психологов, незнакомых с православием это происходит  на стыке восточной философии и практики, чаще буддизма. В нашей стране духовная  психология в большей мере   ориентировалась   и ориентируется  на – православие.

     Из этого ракурса (с 1879г.)можно увидеть постепенную тенденцию разворота мировой психологии к духовности. Но на самом деле это не что-то новое, а несправедливо забытое старое.

    Первый свод данных психологической науки представил еще Аристотель  “О душе”. У древних вообще наука самопознания пользовалась величайшим уважением. Изречение “познавай самого себя” написано было на вратах знаменитого  Дельфийского храма.

      С появлением христианства забота о познании себя тоже ставится во главу угла “Внимай себе”  говорил апостол Павел своему любимому ученику. Евангельские слова учат, какая польза человеку, если он мир весь приобретет, душу же свою потеряет.

    И на протяжении тысячелетий поколения святых подвижников Церкви,  аскеты и созерцатели изучали сокровенный мир своей души. Вот как писал об одном из них Филарет Черниговский, живший в 19в. (впоследствии  тоже признанный Церковью святым): “Святой Исаак (Сирианин) всю жизнь свою посвятил уединенному изучению души своей, и ничьи поучения не исполнены таких глубоких психологических сведений, как поучения святого Исаака”.

       Внутреннему самоуглублению и изучению души они посвящали свои жизни и достигали в этом отношении поразительных успехов, показывая, что недостаточно здесь собственного света , здесь нужен свет Творца, чего не хватало древним философам.  Природа наших чувств, желаний, воли излагается ими с изумительной полнотой и точностью.  Приведу слова современного священника-психолога Евмения: «Поразительно то, что большинство отечественных психологов даже не подозревают о существовании такого огромного пласта «психологических наработок», о том, что в православии вот уже около двух тысячелетий существует «психотерапевтическая школа» со своей четко выработанной концепцией, мировоззренческой платформой и детально разработанным инструментарием».

       Человек, живущий таким опытом, начинает приобщаться  благу, переживает бесконечную радость, становится существом, переживающим вечность. Какова эта радость — об этом пишут многие и многие, причём это не какая-то восторженность или фанатизм, нет, это пишут те люди, читая которых, видишь потрясающую глубину ума. Исаак Сирин оставил замечательное описание человека, который приобщается этому: будучи спрошен, что есть сердце милующее, он отвечает: «Это есть возгорение сердца о всякой твари: о гадах, пресмыкающихся, птицах, животных, причём такое, что он без слёз не может смотреть на страдание кого-либо из них. Такой человек молится тогда со всяким утешением и плачем о всяком человеке, в том числе о самих врагах истины. И он готов десятикратно в день быть сжигаем за любовь к людям, лишь бы не лишиться этого блага». Это слова одного из глубочайших мыслителей VII-го века. О нём писал американский психолог Уильям Джеймс: «Это величайший психолог мира».  

        Христианство   образовало  то  пространство,  в  рамках которого постепенно сложилась христианская  культура,  давшая  миру  научно-технический прогресс и искусство. Наука не противоречила христианству, она из неё вышла. Наш знаменитый ученый Ломоносов говорил: «Неверно рассуждает математик, если захочет циркулем измерить Божью волю, но неправ и богослов, если он думает, что на псалтире можно научиться астрономии или химии» и еще: «Наука и вера суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя, никогда между собою в распрю придти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрствования на них вражду всклепнет». Главный его естественнонаучный вывод: «Скажите ж, коль велик Творец?»

       Развитие психологии, как и всего прочего у нас в России шло в этой интеграции с богословием, и постепенно с 19 века, когда стали проникать в общество идеи западничества, стало наблюдаться разделение науки и веры. Дальше нам известен печальный итог всего этого. А до семнадцатого года XX века развитие психологии так и шло в лоне христианской веры, и это был период ее расцвета в стране. Жаль мы об этом мало знаем. В статье психолога Зенько «Трёхвековой диалог психологии и религии в России»,  проведен глубокий анализ этого развития. Для меня это было удивительно и интересно. Некоторые моменты из неё:  первая собственно психологической книга в России, была издана в Москве еще в 1796 году. Это – «Наука о душе» Ивана Михайлова.  

      И удивляет дальнейшее огромное количество перечисленных книг по этому вопросу. К примеру, вот некоторые:  в 1848 г. была издана «Психология» Никифора Андреевича Зубовского, в 1868 «Курс опытной психологии» Иллариона Алексеевича Чистовича. В 1833 г. в Киевской духовной академии по инициативе её ректора, епископа Иннокентия, было определено для преподавания психологии назначить особого (третьего) наставника на философскую кафедру при академии. Крайне интересны причины и обстоятельства, побудившие его к такому решению. Он заметил довольно сильное в то время развитие в уме студентов академии чисто рациональных знаний, не уравновешиваемое соответственно сильным развитием живого внутреннего опыта. А это «грозило опасностию наложить на их ум суровую печать сухости, жесткости и неподвижной затверделости, словом – отвлеченного, схоластического формализма». Вот для борьбы со всем этим и была призвана психология. И это 1833год!!!

     В 19 в. выдающийся богослов, ученый, св. Феофан Затворник, формирует научный предмет христианской психологии. Он говорит: "Самым пригодным пособием для начертания нравоучения христианского могла бы служить христианская психология». И если древние говорили нам – познай себя, апостолы – внемли себе, то св. Феофан, объединяя и то и другое, говорит нам – внимай себе и разумей себя. 

       В  1889 стал издаваться знаменитый журнал "Вопросы философии и психологии" - детище русского философа Н.Я. Грота, главы Московского психологического общества. Он издавался  30 лет, прекращен в 1918. В 1912г. профессором Московского университета Челпановым был открыт Психологический институт, первый в России (и в то время — третьим в мире), правда в 1907 году уже был открыт Бехтеревым психоневрологический институт в Санкт-Петербурге.

       Этот этап развития отечественной психологии нам незнаком, вычеркнут, понятно, что это последствия советского периода. После революции духовной психологии было отказано в существовании, начала развиваться марксистcко-советская психология. Но это отдельная повесть, и очень печальный рассказ.

     Так что духовно-ориентированная психология (а в нашей стране она православная), существовала и развивалась очень плодотворно. И сейчас мы проходим очередной исторический спиралевидный виток развития,  удивительно похожий на конец 19века.                                                                                  

     Цитата вышеупомянутого Грота, издателя психологического журнала(1886г.): «В последнее время материализм, как направление теоретической мысли, значительно ослабел. Теперь начинают все более  увлекаться совершенно противоположными учениями  – мистическими идеями Достоевского, Толстого с одной стороны, а с другой стороны – спиритизмом, отгадыванием мыслей на расстоянии, опытами «материализации» (!) души и всевозможными другими выдумками заезжих иностранных гостей... Конечно, нельзя не радоваться, что прежнее материалистическое направление умов с грубым отрицанием высших идеалов, миновало. Но нельзя однако же не смотреть с опасением и на будущее, ибо теперешние спиритические увлечения сулят, может быть, впоследствии развитием иных опасностей, не менее серьезных, чем самый материализм». 

        Ведь действительно, из огня материализма наше общество и, в частности, психология шарахаются в огонь мистики и оккультизма. Часто мы не смотрим на то, что у нас уже есть замечательного, продолжаем смотреть  на Запад и то считаем новым, прогрессивным.

       Но главное, что роднит наше и то время – это ответственность за то, чем мы наполняем наше внутреннее духовное пространство. Это выбор каждого.  Психологов, выбравших и продолжающих  христианское направление сейчас уже достаточно много. Среди них проф. Б. С. Братусь, проф. В. И. Слободчикова, С. А. Белорусова, Василюк, Флоренская, Зенько, Лоргус, Боровских и т.д  Есть сайт русская православная психология, где заявлены 88 специалистов.

        После исторического экскурса вновь возвращаемся к интеграции психологии и религии. Как обрести правильное видение этого процесса?   Представим себе психологические знания теперь в виде треугольника, где объем накопленной информации пропорционально убывает по мере возрастания степени «духовности», т.е чем более отрывается изучаемый фактор от «земли» и поднимается к духовному, тем меньше может сказать психология об этом факторе. В качестве примера сошлюсь на мнение Эрика Берна, он говорит: «Нельзя включить в строку отчета любого анализа чувство, которое называют любовью. И если такое чувство связывает двоих людей, то это такое преимущество, которое не подлежит психическому исследованию». Сюда можно добавить Бог, благодать, душа..

        Противоположную ситуацию представляет собой область богословия. Здесь треугольник перевернутый. Максимум информации мы находим о вопросах духовных, о Боге, вере, святости, смысле, спасении, но в то же время не находим указаний, практической помощи в жизненноважных «земных», естественных вопросах, например, как справиться с фобией, тревогой, отгороженностью, внутриличностными конфликтами и мн. др.

     Но стоит нам сложить два этих треугольника вместе, как мы получаем завершенную симметричную фигуру, которая символизирует гармоничное взаимодополнение богословских и психологических знаний.

     Это взаимодополнение позволяет увидеть ситуацию намного глубже.  Для психологии жизненно важен христианский взгляд на человека, а для богословия психологические знания. 

    На этой диагонали соприкосновений  много может быть проникновений, взаимообогащений, и не меньше мифов,  искажений и непониманий с обеих сторон.

     Если посмотреть со стороны богословия. Многие священники и верующие люди «настороженно» смотрят в сторону психологии, ставя знак абсолютного равенства между классической психотерапией и, например, трансперсональной психологией, и на этом основании отвергается вся психология без разбора. Их можно понять, если используются психотехники с изменением сознания ("шаманский транс", "работа с дыханием" и т. п.); с христианской точки зрения эти методы отвергаются как оккультные и духовно опасные.

      И  в обратном направлении тоже. Какие предубеждения есть у психологов  в возможности опоры на православие? Например, мнение о подавление чувств – развитии бесчувственности, или нелюбовь к себе – православное мировоззрение больше ведет к самоуничижению, подразумевает человека рабом, пусть и Божьим, ничтожным по своей природе, неспособным ничего совершить без Божественной силы,  беспомощным. Где же тут самоценность, да?

 Давайте внесем ясность, хоть в какие-нибудь перечисленные вопросы.

      Основное место несостыковки, на мой взгляд, лежит в признании трехсоставности человека: тело, душа, дух.  И здесь открываются совсем другие горизонты, а точнее объемное восприятие. Человек - создание духовное, а значит, он возвышается над этой плоскостью. Это как мост, как связующее звено между дольним и горним. Это хорошо видно в изображении креста. Плоскость земного бытия пересекается с вертикалью духовного восхождения и самопознания. Дух-это же важнейшая составляющая человека, функцией которой является связь с Творцом, так говорит христианство.

« Очевидно, что решения горизонтали половинчаты, не завершены. Если человек не выходит в решении своих проблем в направлении вертикали, то он остается в кругу дурной бесконечности и уподобляется человеку, пытающемуся вытащить себя самого за волосы из болота. Духовная жизнь – это осуществление самим Богом в нас того, что Он задумал, того, для чего Он нас призвал жить, если мы даем простор Богу, то сила Божия совершается в нас»- писал митрополит  Антоний Сурожский.

     Давайте рассмотрим это подробнее,   что здесь происходит в нашей третьей  составляющей, в  духе? Для начала нужно признать, что в этом  внутреннем духовном пространстве мы не одиноки. Неверующие признают в нем  просто Нечто, большее чем сам человек. А верующие признают наличие светлой и темной сторон, находящихся в постоянном противодействии. В этом своем внутреннем духовном  пространстве мы можем наблюдать себя, Бога и дьявола.  И современному, рационально мыслящему человеку допустить это невероятно сложно, что в нас происходит духовная брань с темными силами, сочетаемся с помыслами с их стороны и одновременно мотивируемся ими  к совершению поступков. Возникает очень мощное сопротивление! Но  без понимания этого, трудно идти дальше. Это место особой осознанности и  сложности. Пресловутая борьба очень тонкая. Имеет большую глубину, чем мы привыкли представлять.  Это всё сокрыто, чаще не осознаваемо, и человеком воспринимается, как собственное и больше ничьё.

     Важно понимать, что мы в себе встречаемся с тем миром, который угрожает и противостоит нам. Дьявол отрицает самого человека, Бога и духовное начало в человеке в этом нашем внутреннем пространстве.  Об этом говорил и Достоевский, и Бердяев, и Ницше, и Фрейд, и Франкл, что  это духовное пространство противоречиво. Известная фраза Достоевского об этом. Дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей. Вот где фраза «раб Божий или раб дьявола» высвечивается в правильном контексте. Здесь либо с Богом, либо против него, третьего не дано.  Здесь идет война за  жизнь и за  смерть, поэтому так категоричны слова Христа: « Кто не со Мной, тот против Меня».

      Наше внутреннее духовное пространство место особой бдительности. Но бывает так, что человек может прожить жизнь не то, что, не осознавая, даже не смотря в эту сторону. Почему так происходит? Очень важный момент, чтобы у человека началась духовная жизнь, он должен сначала встретиться с самим собой. Наверное, с этого момента, когда человек,  погружаясь в себя, смотрит себе в глаза и в свое сердце или отворачивается,  можно констатировать наличие или отрицание духовной жизни как таковой. Помочь человеку встретиться с самим собой - это же наша психологическая ниша!!! А дальше вытекает богословская - помочь человеку встретиться с Богом.

      Может ли общаться с Богом человек, который убежал от себя?   Если я не знаю, не чувствую, не осознаю себя, то, я общаюсь с другими людьми и с Богом – через призму искаженных своих представлений, в своего рода, глухоте и слепоте.  Тогда  и вместо Бога я могу встретиться со своей проекцией на Бога, то есть со своим образом (неосознанным), как правило, родительской фигуры, который наклеивается на фигуру Бога.

      Без встречи с собой я погружаюсь в различные  мифы, иллюзии, думая, что мои подмены – истина.  Они почти не осознаются самим человеком. В них много выгод, иллюзорных, но все же выгод. Избавляться от них тяжело, в т.ч. потому, что очень страшно встречаться с собой настоящим и идти в неизвестность, перешагивая привычный сценарий.  Но пока я живу неподлинно, живу подменами (думая, что практикую истинное благочестие), я не могу встретиться с собой настоящим, а значит, и не могу увидеть подлинно другого и Бога. На практике это выливается в разнообразные карикатуры на христианство.

    Центральная мысль в этой  теме интеграции: без встречи с собой невозможна и встреча с Богом, а значит, невозможна  подлинная религиозность. Владыка Антоний Сурожский удивительный богослов, философ, проповедник.  Жил и служил в православной церкви в Великобритании. Умер в 2003 году, из семьи русских эмигрантов, мать родная сестра композитора Скрябина, а отец - консул. Человек с интересной судьбой, тонкий психолог. У него много книг. Одна из них « Встреча».  Она о встрече с Богом, Который настигает человека даже тогда, когда человек Его совсем не ищет, не ждет. О Боге ничего нельзя сказать на словах, Его бытие нельзя доказать. Но Его можно встретить — и в этом величайшее чудо христианства.  Есть и другой род встречи — это встреча человека с самим собой. Казалось бы, каждый из нас прекрасно знает самого себя, в самих себе нам «не с кем встречаться». Но на самом деле в каждом человеке есть глубины, куда он боится заглянуть, разлад, которого он страшится. Наконец, третий род встречи — это встреча с человеком: с тем конкретным человеком, ближним, которого Бог послал тебе навстречу. Ведь это  задача каждого - выйти из скорлупы безразличия, чтобы увидеть и услышать другого человека».

Опять Сурожский: « Когда мы говорим о самопознании, о том, чтобы понять, прозреть, каковы мы есть, мы чаще всего стремимся докопаться до всего, что для нас есть плохого, неладного. По моей привычке говорить примерами, мне такой подход напоминает нечто, увиденное в один прекрасный весенний день много лет назад. Воздух был чистый, небо голубое, деревья были в цвету, птицы пели; и я увидел, как в маленьком дворике перед приходским домом одна старушка нырнула с головой в помойный жбан, разыскивая обрывки бумажек, потому что она помирала от любопытства, что приходит в этот дом и что из него выходит. Для меня это действительно картина того, как множество людей старается докопаться до знания самих себя: это попытка с головой нырнуть в зловонный скарб, который накопился за долгую жизнь, тогда как кругом весна, кругом красота, кругом свет. И мне кажется, что это в огромной мере поощряется многими духовными писателями, духовенством и общим подходом верующих, которые считают своим долгом непрерывно охотиться за злом, за грехом, чтобы найти, что есть неправильного, и его исправить. Я не думаю, что такой подход может принести какие-то плоды или пользу.

     Я вам дам другой пример. Если бы нам подарили древнюю картину или икону, поврежденную временем, обстоятельствами, небрежностью или злой волей людей, мы могли бы отнестись к ней двояко. Либо, разглядев всё, что в ней испорчено, плакаться об этом; и тогда это единственное, что мы можем сделать. Либо мы можем всмотреться в то, что осталось от первоначальной красоты изображения; и вглядевшись очень долго, очень внимательно, вобрав в себя всю красоту, какую мы можем в ней прозреть, если только мы способны на такой труд, отождествившись с этой красотой, мы могли бы начать восстанавливать то, что разрушено, как бы распространяя на поврежденные части ту красоту, которая всё еще есть.

     Мне кажется, что это очень положительный способ обходиться с тем неладным, что в нас есть, – а именно, начав с той красоты, которая всё еще есть в нас.    

     Временами нам удается уловить красоту; но и тогда мы умудряемся перетолковать ее или отнестись к ней неправильно. Много лет назад пришла ко мне поговорить одна молодая женщина; она села в ризнице на диван, повесила голову и с горьким, кислым выражением лица сказала загробным голосом: “Я грешница...” Я ей бодро ответил: “Это не новость, ясно, что вы грешница, – мы все грешны!...” “Да, – сказала она, – но я особенно гнусная...” Я ответил: “Ну, это гордость! Но что в вас такого особенно гнусного? – Когда я смотрю на себя в зеркало, я нахожу себя очень хорошенькой...” Я сказал: “Ну, это, во всяком случае, правда; и как же вы на это реагируете? – Тщеславием!..” Я сказал: “Если дело только в этом, то я вас научу, как с этим справиться. Станьте перед зеркалом, вглядитесь в каждую отдельную черту своего лица, и когда вы находите, что она вам нравится, то говорите: спасибо, Господи, что Ты создал такую красоту как мои глаза, мои брови, мой лоб, мой нос, мои уши... – что угодно. И каждый раз, как вы найдете у себя что-то красивое – поблагодарите Бога. И постепенно вы обнаружите, что благодарность вытеснила тщеславие. В результате получится, что, как только вы взгляните на себя, вы будете обращаться к Богу с ликующей радостью и благодарностью. Но прибавьте к этому и еще нечто. Вглядевшись хорошенько в кислое выражение вашего лица, скажите: прости, Господи! Мой  вклад в ту красоту, которую Ты создал – это противное выражение лица... Это единственное, что в нем действительно моё.”

     И вот я думаю, что очень часто мы могли бы это делать по отношению к себе самим; не обязательно глядя в зеркало, но размышляя о себе самих, вглядываясь в себя и открывая, что я такое есть, когда я не разглядываю только свои провалы и неудачи (и неудачи это или нет – это еще другой вопрос), но смотрю на то, что я есть по существу.

     Когда мы сможем сказать из глубины души: «Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое», вот я стою перед Тобой такой, какой я есть, со всеми своими немощами, болью, истощенностью, страхами, обидами, беспомощностью, может быть, даже без веры и без надежды, потому что сейчас таково мое состояние, и я честно приношу себя такого Тебе, ищу Тебя, жду Тебя, – тогда вероятность Встречи высока, потому что есть одно из главных ее условий – искренность, честность, открытость».

    И целью психотерапевтического изменения, по Роджерсу, является: осознанность, спонтанность, интимность.

    Помочь человеку встретиться с самим собой, стать настоящим - это психология, а помочь человеку стать христианином - это богословие, аскетика-наука о христианском возрастании и подвижничестве. Климент Александрийский говорит, что кто познает себя самого, тот познает и Бога, а познав Бога, он будет подобен Ему. Об этом хорошо сказано в книге иерея Коржевского с необычным названием «Пропедевтика аскетики. Компендиум по психологии».

«Аскетика для психологии должна быть одновременно и источником, и вершиной. Психология должна заключать в себе аскетику как почва семя. С одной стороны, как семя, содержащее в себе развитие и плод, вне почвы не может этого дать, так и аскетика, как деятельность, вне психологии оказывается нежизнеспособной. С другой стороны, психология будучи фундаментом для аскетики как почва для семени, без семени может оказаться источником душевных плевел, годных разве что для сожжения. В то же самое время семя не само по себе возникает в земле, а привносится извне, сверху – от Сеятеля. И иерархическое начало в психологии должно таким образом идти от самого Творца». 

    Автор считает, как знание анатомии и физиологии дает возможность освоить искусство врачевания, так и психология призвана помочь освоению подвижнического искусства, цель которого не только правильно поставить диагноз болезни душевной, но и определить систему ее лечения.

     Как важен это целостный взгляд на природу человека, неделимый. Христианство дает человеку мировоззрение, полноценное, оправданное, которое отвечает на важнейшие вопросы его жизни: есть Бог или нет Его? Есть вечность или нет ее? Что самое главное в человеческой жизни? И дает человеку не  придуманный образ совершенного человека, а  реальный образ Христа.   Христианство дает верные нравственные нормы жизни. Это в высшей степени важно.  Ведь можно и как Мережковский, помните что писал: «И зло и благо – два пути, ведут к единой цели оба. И все равно, куда идти».  Далеко не все равно.

        Рассмотрим мнение о том, что вера подавляет чувства, призывает человека к нечувствованию. Так ли это? Я говорила выше, что без контакта с собой невозможна и настоящая встреча с другим и Богом. А контакт с собой  подразумевает эмоциональную грамотность.  Клод Штайнер разработал тренинг и дал определение эмоциональной грамотности, в качестве практического применения транзактного анализа(ТА). ТА– это удивительно стройная гениальная система, позволяющая человеку встретиться с собой.

    Штайнер: «Когда мы эмоционально грамотны, то становимся мудрыми "дегустаторами" фактуры, аромата и вкуса эмоций, хороших и плохих. Мы позволяем навыкам  нашего Взрослого работать рука об руку с эмоциональными навыками, чтобы произвести желаемые перемены в своей жизни. Эмоциональная грамотность увеличивает нашу личную силу.  Она делает нас:  еще более лучшими родителями, партнерами, коллегами, учителями, министрами, бизнесменами, работодателями, коммерсантами, учеными, общественными деятелями и политиками». Одним словом, делает нас человеком!

      А это слова святителя Ф.Затворника: «Бесстрастие не есть уничтожение эмоциональных проявлений жизни человека (кстати, к чему призывает буддизм – прим. автора), а освобождение их от томления в преходящем потоке мирской жизни. Бесстрастие это не умерщвление желаний и гнева (сил), но их благодатное преобразование. Нашедши истинную пищу во Христе, чувственная сторона души достигает необычайной напряженности и богатства содержания».

     Другое распространенное предубеждение о самоценности: многие считают, что православие призывает к самоуничижению, фразы все мы великие грешники, рабы Божии, должны всегда и во всем смиряться, ходить с опущенными глазами… Давайте разберемся. Православие отвечает со всей определенностью, ясностью: вы боги – вот кто такие люди. Вы боги и сынове Вышнего.  Эта фраза взывает трепет и ужас.  Это так, но как трудно выразить, что это значит. А это значит, что человек Богоподобен. Это означает, что он божественно прекрасен, премудр,  красив, силен. И он как Бог - творец. И что в нем столько любви, что, к чему бы он ни прикоснулся, все будет оживать под его рукой.   Это с одной стороны. С другой стороны, человек не есть Бог, потому что он не абсолютен, не бессмертен, не вездесущ, не всезнающ. Но он не бледная копия Бога, не Его тень, не зародыш. Он Его сын. Он Его сотрудник, он Его причастник ему открыт вход в Царство Божие.  Жития святых – это пример исполнения замысла Божия о человеке.   Но когда  человек начинает думать, что он может благополучно существовать в этом мире без Бога, что он сам себе бог, в жизни все рушится. Этому искажению название - гордыня.

     Почему человек в своей самости противится Божьему замыслу о нем?  Согласно христианской антропологии наша природа искажена, деформирована грехом.  Грехопадение привело к тому, что в человеческой природе появилось семя сатаны – склонность ко греху. Снова и снова человек в опьянении свободой, совершает первородный грех Адама и каждый раз это оборачивается трагедией личной и социальной. Гордыня – это неправильная любовь человека к самому себе, вера в то, что в этом мире мы можем существовать автономно без Бога, опираясь только на себя и свои возможности. В таком состоянии человек напоминает цветок, который, если бы умел разговаривать, заявил, что он прекрасно проживет без солнечного света. Отвержение Бога, непризнание себя существом тварным и  приводит к нарушениям в сфере душевной (психической). А исток невротических состояний здесь - в расстройстве духа.

        Пауль Тиллих – теолог и экзистенциалист в своей небольшой работе «Мужество быть»: " Невротические защиты развиваются в особо чувствительных людях как страх перед состоянием своего небытия. Патологическая тревога заставляет человека укрываться в «безопасности» своего невроза. Это похоже на безопасность тюрьмы". Таким образом, невроз по Тиллиху – это способ избежать небытия путем побега от бытия. «Укрываясь в неврозе, личность прячется от невыносимого состояния тревоги, уберегая себя от крайней ситуации отчаяния».  Это же вопрос смерти, на который человеку самому себе не ответить.

      И тогда эта невыносимость внутренних состояний заставляет человека  задавать себе вопросы, которые раньше его не беспокоили, он вынужден преодолевая кризисы, обращаться к высшим ценностям. Бог допускает человеку скорби и страдания для исцеления души от гордыни. (пример молитвы «От меня это было»)   Исцеление невозможно без покаяния и смирения. Эти слова в русском языке как бы утеряли часть важных смыслов. Нужно их восстановить.

     Что мы имеем в виду, когда говорим о покаянии? Что это, сожаление о своих грехах, с чувством вины и ощущением горечи? Чувство вины может невротизироваться, сожаление и ужас от прошлых поступков могут привести к унынию и даже к отчаянию.

    И что мы имеем налицо, полный комплект депрессивных состояний и их последствий? Нет, покаяние - это не приступ угрызений совести и жалости к себе, если рассмотрим буквальный смысл греческого слова, обозначающего покаяние – «метанойя»( изменение ума). Это - новый взгляд на самих себя, на других и, что, пожалуй, самое важное - на Бога. И это не одномоментный акт. Это путь длиною в жизнь.

      По словам святого Иоанна Лествичника : «Покаяние есть дочерь надежды и отвержение отчаяния». Это процесс предстояния перед Богом при личной максимальной честности с самим собой, на какую мы в этот момент способны.

      Это не ненависть к себе, но утверждение своего истинного «я», это смотреть не только вниз, на свои собственные недостатки, но и обязательно вверх - на любовь Божию. Эту  трудно понять чисто интеллектуально. Подвижники своим опытом нам показали, что можно иметь плач о грехах своих и одновременно следовать призыву апостола: «Всегда радуйтесь!». Это состояние познается только личным опытом. И оно ни в коей мере не соответствует  эмоциональным скачкам по типу мания-депрессия. Это состояние приводит человека к целостности. 

    Из покаяния проистекает смирение. Оно зачастую трактуется обыденным сознанием, как рабская покорность чужой воле. Нет, оно неравносильно внешнему самоуничижению.

      Это когда вся забота о себе, перекладывается на Бога в полном доверии Его промыслу. Происходит «капитуляция» перед Богом. И в какой-то момент для человека открываются новые возможности, до этого для  него сокрытые. В том числе спокойно и терпеливо выносить скорби. Смирение – это мужество. В нем присутствует примирение со своим прошлым и отсутствует тревога за будущее, а это и уводит от невротической беготни по кругу, наполняет энергией, дает свободу выбора, осуществлять свою целостность в Боге.

        Не пассивность и забитость, не смиренничанье, а смирение – состояние души человека, который начинает видеть, что он – ничто без Бога, и всё – с Богом, с Богом я – бог. К этому надо прийти. Основная христианская истина – это синергия, сотрудничество, совместная работа с Богом. Ни человек сам без Бога не может приобрести Царство Божье, т.е. Бога, и Бог без человека не может спасти человека. Человеку дана свобода, это богоподобная свобода, и Бог не может коснуться моей свободы. Богу нужны не рабы, а сыны и дщери, говорит христианство.

       Нигде такого учения не найти. В индуизме человек растворяется в боге как кукла соляная в океане. В мусульманстве человек падает ниц перед всемогущим божеством, и оно даёт ему райские наслаждения. В других религиях бог является инструментом, с помощью которого человек что-то получает – и больше ничего.

        Смирение заключается в том, что человек осознает, что без Бога ничего не может.  Нет человека самого по себе, Бог создал человека, находящегося в общении с ним, в единении с Ним. Человек – существо, с Богом соединённое и без Бога не могущее существовать. Только синергия- со-работничество с Богом способно привести человека к тому высшему состоянию, именуемому любовью.

       Сам Бог является величайшим смирением. Это «для иудеев соблазн, для эллинов безумие», потому что Крест для тех и других неприемлем. Не было в истории такого, чтобы совершать спасение людей так, как это сделал Христос. Этот факт для горделивого человека до сих пор исполнен абсурда.

       Особо хочется остановится на теме  прощения. Здесь, на мой взгляд,  можно обогатить и облегчить психологическую работу, если опираться на христианский взгляд. Известно как тяжело переживаются детские травмы, связанные с психологическим, физическим или сексуальным насилием. Как правило, неокрепшая детская психика вытесняет эти переживания в зону бессознательного. Вспоминать о них, соприкасаться с ними бывает для человека просто невыносимо. В этом случае, они особенно тяжелы для прощения. Прощение касается не только родителей. В целом это касается прощения обид братьям и сестрам, и  даже «врагам». Вот на какую высоту зовет нас христианство. И я не представляю, как можно выстраивать работу по прощению, если не опираться на Бога.

        Прощение, которое опирается только на гуманистические ценности, или на моральные законы совершается на поверхностном, интеллектуальном уровне, или может вообще не случиться. А православие говорит не простить нельзя. Как состыковать?   Прощение возможно только в контексте вечности и оно становится естественным, если задуматься о смерти. Вновь Сурожский: «Простить, не значит забыть, простить - это значит со страданием и болью в душе сказать: «Когда придет страшный суд, я встану и скажу: не осуди его Господи». Это квинтэссенция темы прощения. И здесь, прежде чем дойти до такой высоты, важно понимать, что прощение - это не акт, а процесс, очень трудный, длительный, интимный. Мне очень нравится, как освещает тему прощения (ниже) психолог Марина Филоник.

       Первый этап - честность и осознанность – называние этого чувства обиды самому себе самостоятельно или осознавая её в работе с психологом. Дальше верующий человек может проговорить свои чувства или свое непонимание чувств перед лицом Бога. Это такое молитвенное размышление, прямой и честный разговор с Богом о том, что происходит в душе, чем честнее, тем лучше.  Бог любит чистых сердцем в русском переводе искренних, не надо думать, что стыдно и неприлично с такими вещами идти к Богу. А с чем еще идти? Всегда только с благодарностью и миром в душе? Именно в немощи нам особенно нужен Тот, Кто может нас преобразить. Сами мы это не можем сделать. 

       Второй этап: после обнаружение в себе  обиды, злости, мести, важно отделение этого от себя, разотождествление человека и поступка, человека и его чувств (я не равно обида, моя сущность не сводится к этой обиде, обида есть у меня). И затем желание от этого освободиться (я этого в себе не хочу). Без этой освобождающей установки трудно идти дальше. Если образно, есть я, который предстоит перед Богом и корзинка, в  которой моя обида.  И правда в том, что я этого не хочу.  Я не хочу обижаться, но меня мучает это, я ее таскаю и бросить не могу. Ты уже что-нибудь с ней сделай!»   Не моя обида идет встречаться с Богом, а я, как личность, несу эту свою корзинку к нему.

      Вот где смирение и покаяние.  Это спасает от отчаяния, когда человек опускает руки: «Я – злой, непрощающий!» Но это неправда, я - драгоценнейший ребенок Бога.  Если я ужасный (человек не могущий простить), то и другой  такой же. Все мы знаем: не судите, да не судимы будете. И в первую очередь не судите себя, а судите свой грех. Вот, где особенно важно уважительное, ценностное отношению к себе.                                                                                                         

      И тогда возможен следующий этап – я способен понять другого, отделяя его самого от его корзинки. Это такая децентрация. Я могу понять, что с ним происходит и испытывать сочувствие, а  это уже значит смотреть на человека глазами Бога. Конечно, есть правда нашей боли, есть какая-то порой невыносимость, невозможность выдерживать другого человека, столько он зла причинил.   Но если удается задуматься более глубоко, поместить свой взгляд в контекст вечности – не в контекст наших с ним отношений сейчас, а в контекст вечности, когда и он, и я придем к Богу, то …что тогда? Неужели я на пороге вечности скажу Богу: «Ты знаешь, он вот все это мне сделал – Ты там это учти, пожалуйста»? Что будет с моим сердцем, когда мы окажемся на этом рубеже? Тут открывается особая бытийная правда, если мы можем так посмотреть на тех людей, которые нас обижают.

         На практике сделать это бывает непросто, потому что образ Бога у нас нередко серьезно искажен, часто ему приписываются родительские черты: властность, строгость, отстраненность, безразличие.  Можно сказать, что этот «метод» не подходит, если у меня сильное искажение представлений о Боге, то это еще большой вопрос, чьими глазами я буду смотреть. Понятно, что никто из нас не может сказать, что имеет подлинный образ  Бога,  но мы призваны к Нему приближаться, Его узнавать и так  пытаться смотреть на тех, кто нас обидел.

     И если еще глубже, посмотреть на себя и обидчика глазами ХРИСТА, висящего на кресте и произносящего такие слова: «Отче прости их, они не ведают, что творят!» В таком  молитвенном предстоянии перед Ним, можно задуматься: как Господь смотрит сейчас на меня, когда я мучаюсь со своей обидой, со своей невозможностью простить и прихожу к Его кресту? Как Он смотрит на моего обидчика? Как Он смотрит на нас вместе? Чего Он хочет для нас, для меня, для него? Это очень интимные размышления, которые могут происходить глубоко в сердце, в месте таинственной встречи со взглядом Любви. Такой взгляд помогает перенести наши обиды совсем в иное измерение. Такой взгляд еще здесь, в этом мире, поможет нам когда-нибудь, вслед за Антонием Сурожским, сказать: «Не осуди его, Господи!»

         Прощение возможно только в контексте вечности!

        В заключение хочется сказать, именно в такой интеграции я нашла для себя возможность профессионального роста. Я рада, что выбрала транзактный анализ, на мой взгляд,  это одно из самых понятных и эффективных психологических направлений, которое  работает и имеет огромный потенциал развития, меня устраивает здесь структура, система и глубина. Но возможный полный ответ на психологические проблемы находится не в плоскости земного бытия, в которой работает психотерапевт, а в вертикали духовности. Ведь часто оказывается, что корень проблемы лежит именно в духовной сфере. На практике мы в этом убеждаемся постоянно. У современного человека в сознании нарушена иерархия ценностей. Нет представления о связи духа, души и тела. Свои телесные заболевания он никак не связывает с нарушениями в душевной жизни. Мысли и чувства им не осознаются в должной степени, не говоря уже о духовной сфере. Чтобы это произошло, психолог, работая на "плоскости" психики, держит ориентацию на духовную вертикаль.

       В этой точке пересечения плоскости нашего временного  бытия и духовной вертикали совершается исцеление человеческой личности, происходит и переоценка ценностей, и находятся верные решения для конкретной жизненной ситуации, здесь возможность вырваться к свободе духа из «невротического (греховного) рабства».

       Очень важно, чтобы человек как можно раньше понял, для чего он живёт, что является смыслом его жизни. Православие говорит об этом. Но мало ли, кто предлагает нам всякие решения, можно было бы не обратить внимания, если бы не было многих фактов, подтверждающих то, что говорит христианство. Мы живём в эпоху, когда история христианства насчитывает уже два тысячелетия: нам есть на что оглянуться, что почитать, есть возможность увидеть опыт тех людей, которые встали на путь христианства и прошли его с достоинством.