Про наши отношения с мамой

Конечно история моего профессионального становления будет неполной, если не рассказать о моей маме — Дудко Таисии Васильевне. На мой взгляд она сыграла особую роль в моем психологическом взрослении, поскольку ей несвойственно было проявлять сентиментальность. 

В ее распорядке все было предельно точно, ясно, последовательно и безапелляционно. В этой связи можно выделить три основополагающие фразы, которые она часто использовала в общении со мной: «Неважно, что на тебе одето. Важно, что в твоей голове!», «Нет слова хочу. Есть слово надо!» и «Смотри под ноги. Нечего в облаках летать!». При оценке других людей, она использовала следующий параметр: это благородный или не благородный человек.

В совокупности, эти четыре элемента будоражили мое воображение и часто вызывали недоумение от того, что человек позиционировался так однозначно. Далее, мое недоумение переросло в развитие критичного мышления и любознательности.

Причем эти психические процессы впервые о себе заявили, когда мне было пять лет. Я подошла к маме и спросила: «Мам, а зачем Вы меня родили? Что мне здесь делать?». Услышав этот вопрос, мама  ударила меня по губам и отправила в угол думать. Стоя в углу, открыв шкаф, я долго рассматривала платье бабушки из панбархата с белым перламутровым жемчугом и усиленно размышляла над вопросом, - Зачем я живу?! Помню, как мои маленькие пальцы прокручивали то одну жемчужину, то другую, а затем выдергивали их. В результате платье лишилось жемчужной расшивки, а ответ так я и не нашла.

Далее, исходя из подобных моих размышлений мама предположила, что я не обладаю незаурядными интеллектуальными способностями, что собственно меня и спасло от каких-либо претензий, когда я училась в школе. Но зато, это сильно повлияло на формирование «комплекса неполноценности» (по А. Адлеру) и внутреннего протеста против уменьшения моей личности.   

Хотя, не все так однозначно. Вспоминая детали, я прихожу к мысли, что мама, с одной стороны, конечно не видела во мне потенциального ученого; но с другой стороны, - всегда хотела, чтобы ее дочь смогла реализоваться. Поэтому после окончания школы, мама была единственным человеком, который провозгласил, что я пойду учиться в институт, а потом, спустя годы, настойчиво убедила папу, что меня надо поддержать в защите кандидатской диссертации. Это были непростые семейные дебаты, так как мои научные стремления отрицательно воспринимал бывший муж, а папа, отдавая предпочтение браку, категорически был против разрушения моей семьи.  

На тот момент все понимали, что это решение не простое, однако убеждение мамы в том, что для женщины важна самореализация, - сыграло огромную роль.

Сейчас с улыбкой вспоминаю моменты, когда мама, отстояв путь моей самореализации, приступила к длительной дискуссии по теме: «А кому нужна эта психология?». Длительное время она считала, что гуманитарные науки бессмысленны в жизни людей, поскольку главенствующая роль в Мире отводится математике, счету и логике. А психология, философия, - это так, наука для определенной «шайки» людей.

Когда ей хотелось точнее донести эту информацию, она использовала следующие, на мой взгляд, шикарные и очень убедительные словосочетания: «Что ты цугикаешься?», «Чего ты прилебяжилась!», «Ну и что тут думать?! Трынь-трынь и готово!», «Куда ты пендришься?», «Так, хватит чухмыриться!», «Не надо ля-ля!», «Всё! Шиндец!», «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!».

Забавно, правда ведь?! Вот какие аргументы можно привести после таких высказываний?! Я до сих пор иногда затрудняюсь на них ответить. Но, положительным моментом было то, что именно эта форма общения активизировала у меня аналитические способности и навыки формулировать логические взаимосвязанные убеждения, которые очень пригодились во время работы в Самарском архитектурно-строительном университете на факультете промышленного и гражданского строительства.

Если говорить точнее — эти диалоги были хорошим тренажером. Без поблажек и снисходительности. Поэтому здесь уместно сказать: «Тяжело в учении, легко было в бою!».

Я думаю, что мыслительный и идеологический бой шел между нами в разные периоды жизни. Иногда, я признавала поражение, поскольку мама обладала (и обладает до сих пор) способностью молниеносно озвучивать такие аргументы, после которых возражать неуместно.

В этой связи мне вспоминается один очень яркий эпизод из нашего с ней общения, который в одно мгновение распял меня истиной. Мне тогда было около одиннадцати лет. Шли летние каникулы. Мы у бабушки с дедушкой в Ворошиловграде (Луганске). Почти все близкие и родные еще живы. По всюду много энергии, смеха, добра и любви. В каждом дворе встречают гостеприимно. Вдоль этих домов стоят сады, с созревшими плодами — яблонь, груш, абрикос, шелковицы, черешни, слив. Я и мама возвращаемся с города и несем Лене, нашей близкой родственнице, сгущенку, выданную ей государством по причине ее инвалидности. Подходя к калитке, вздохнув, я сказала: «Везет же Лене, она сейчас сгущенку будет есть!». Неожиданно мама останавливается, протягивает мне пакет с этими продуктами и строго говорит: «Вот, эта сгущенка. Бери! А вместе с ней возьми и Ленину болезнь — вывернутые суставы и сильные боли по всему телу, если по-твоему это везение». После этого меня мгновенно постигло озарение, относительно понимания собственной неправоты и душевной скудности. Ну, а если все это сопоставить с нынешними событиями (с событиями войны на юго-восточной Украине), то та банка сгущенки, которой я позавидовала, еще больше скукоживает меня, потому что я даже и не предполагала масштаба будущих страданий, которые лягут на плечи Лены и многих других людей.

В действительности я очень благодарна маме за такие уроки. Ситуации, в которых она пробуждала во мне, думающего человека. Человека без зависти, подлости, обмана. Человека, который умеет преодолевать препятствия, достигать целеполагания, самостоятельно решать свои проблемы.

Однако мы все знаем, что каждому человеку есть к чему стремиться и чему учиться. Так и для моей мамы однажды наступил момент погружения в вопросы смысла бытия. Наступило время, которое «всеведущего» человека заставило спрашивать. И это произошло очень неожиданно. В один жаркий солнечный летний день. В день, когда умер папа.

По началу мама конечно не осознавала, что в её жизни была поставлена новая точка отсчета: одиночества, глубинного размышления, анализа своей персональной исполненности, которая далее найдет свое воплощение в новой стратегии — в поиске смысла жизни. И за ответом она приедет ко мне, обложиться книгами из моей библиотеки, начнет в интернете искать информацию о Боге и будет спрашивать меня о моих размышлениях. По моему самым большим откровением для нее стало осознание, что есть люди, которые над экзистенциальными вопросами думают всю жизнь. Осознав это, я помню, как она повернулась ко мне и с огромным удивлением в голосе спросила:

- А ты что, все время думаешь над этими вопросами?

Я, посмотрев на нее, ответила:

- Да. С пяти лет.

После чего мама произнесла:

- А как же ты живешь, - это невероятно сложно?!

Опираясь на то, что произошло в этот момент, я с уверенностью предположила, что дискуссия о роли и значении гуманитарных наук была закончена, но к моему большому сожалению — ценой смерти папы. Ценой сильного потрясения и потери любимого человека.

С тех пор, мама часто обращается ко мне с просьбой организовать какую-нибудь социально-психологическую службу, поддерживающую одиноких людей. Удивительно, но после моего приезда в Россию из Великобритании ко мне с аналогичной просьбой обратилось еще несколько женщин, у которых тоже умер муж, либо ушел к другой женщине, оставив ее «в большом мире наедине с самой собой».

Добавляя вышесказанное, отмечу, что переживание таких ситуаций обесценивает материальные ценности и актуализирует переживание Бога, познание своего «Я» и Законов Мироздания. Так, вся внешняя спесивость и беззаботность растворяется в поиске себя, своего жизненного пути и истины.

Поэтому люди однажды начинают понимать таких как я. Таких, которые не довольствуются синицей в руках или журавлем в небе. Таких, которые всю жизнь, рискуют, оставляют нажитое и бросаются с головой в небо, чтобы увидеть ястреба за облаками, причем не ведая о том, есть ли он там вообще. В психологии такое явление считается высшей формой психического развития и называется «Надситуативной активностью» (см. В.А. Петровский).