“Кошкина пижама”. Про жертв наших проекций.

У Рэя Бредбери есть рассказ про девушку, которая собственноручно скроила и  сшила своему  котёнку пижамку на ночь. На самом деле, рассказ не об этом, а о встрече двух молодых людей, каждый из которых  очень трепетно относился к  своему питомцу и видел в нём  нечто большее, чем просто кота.

Мой рассказ про  ПРОЕКЦИИ. Про то, кого мы видим в своих домашних животных. И не только в них, кстати.

Проекция – вообще, удивительная вещь! Это  способность нашей психики наделять вещи, животных, людей (особенно детей) теми качествами, которые к ним могут иметь очень слабое отношение, но зато  очень значимы для нас.

Представьте, что каждый из нас оснащён особым кинопроектором, который может  проецировать своё собственное кино на любой подходящий объект. При чём содержание этого “кина” будет полностью зависеть от нашего опыта и того, что мы знаем и  что способны предположить – того, что “мы носим в себе”.

Например, посмотрите на фото этой девушки. Что вы думаете о ней? Кто она? Чем занимается?  Если вы напишите своё видение героини этого фото в комментариях прямо сейчас, то мы  сможем обнаружить, насколько разные  проекции  мы способны “повесить” на одного и того же человека.

Автор фото: Поляков Александр

Такая способность к проекции помогает сыщику вычислить бандита – он может предположить, как  думает бандит, он может “быть бандитом”. Но с такой же вероятностью  следователь  способен спроецировать на  невиновного человека то, к чему тот никого отношения не имеет, увидеть в нём кого-то другого.

Но мы не сможем предположить в человеке то, о чём понятия не имеем. Всё, что мы приписываем другому, является частью нашего внутреннего мира, это есть в нас самих, в большей или меньшей степени. Поэтому все сыщики немного бандиты, а бандиты легко переквалифицируются в праведных  и непримиримых сыщиков.)

Проекция -  механизм бессознательный. Мы не можем заставить себя видеть в других то, что “нужно”. Скорее по тому, что мы проецируем на других, какими мы их видим – мы можем определить  составляющие собственной личности.

Здесь действует  следующий принцип – мы ярче и сильнее видим в других те качества, которые вытесняем, не осознаём в себе. То, что нам сложно увидеть в себе, мы со всей чёткостью видим в других людях. Как если бы наш личный кинопроектор помогал нам увидеть частички собственной  сущности. Не только увидеть, но и обрести. Любая сущность стремится к целостности, и механизм проекции помогает нам вступить в диалог с теми частями собственной личности, с которыми диалог внутри  невозможен. Будет ли это любовь и восхищение или ненависть и вражда – главное, что диалог состоится. Классический пример – люди , настроенные категорически против гомосексуализма. Ярость – это тоже диалог.

“Как ты лодку назовёшь, так она и поплывёт”.
“Назови человека свиньёй, он свиньёй и станет”.

Другая сторона  механизма проекции – это как наши проекции меняют тот объект, на который они направлены.

Удивительно, но факт – между двумя людьми, особенно близкими  создаётся некое “поле” (И. Фромм), которое меняет оба субъекта. И быстрее  меняется тот, который  изначально настроен соответствовать видению значимого для него человека.

Именно животные и дети являются лучшими экранами для наших проекций.

Ещё раз – механизм проекции бессознательный, мы не говорим другому: “Будь таким”. Мы бессознательно нуждаемся в том, чтобы он был таким. И он таким  становится.

Проекции могут быть и словесно транслируемыми:

“Ты такая же как бабушка Аня…”
Быть такой же как бабушка Аня означало – быть жадной, самовлюблённой, думающей только о себе, глупой, недалёкой и вообще быть очень неприятным человеком.

“Посмотри, какая ты неряха! Ты совершенно не можешь себя организовать!”
В этом случае ребёнок становится носителем маминой “неряшливости”, с которой она никак не может вступить в диалог.

Пятилетний мальчик в семье, состоящей из трёх женщин, может носить проекцию “единственного мужчины в семье”, “мужчины, от  которого всё зависит” и тащить этот непосильный груз на своих плечах.

Жертвы проекций  делают что-то за кого-то, становятся героями чужого кино. Они играют чужую роль, часто беря на себя чужие обязательства, чужие болезни, чужую судьбу. Они как-бы пытаются сделать и завершить то, что не сделал тот, чья проекция на нём висит.

Животные и дети – бессловесный, податливый материал для наших проекций.

Пёс может с готовностью носить на себе проекцию вашего второго или третьего ребёнка и быть для вас им. А кошка может стать отражением вашей бунтующей души.

Животные очень хорошо подстраиваются под запросы хозяина. Даже внешне они могут быть невероятно похожи на хозяев.

Так, кстати, часто себя  ведут и усыновлённые дети, они становятся похожими на своих приёмных  родителей больше, чем родные и даже могут  перенять генетически наследуемые (!) врождённые заболевания рода. Всё для того, что бы стать частью этой системы, влиться в неё, стать “как родной”, таким же как “настоящий сын” или таким же как “папа”. Оправдать возложенные на него ожидания и … проекции.

Животные также “с радостью” берут на себя наши проекции. Если у них получаются, они могут болеть за нас самыми, что не на есть человеческими недугами. Они могут  умирать от онкологии и сахарного диабета, освобождая нас от необходимости проживать эти заболевания, “гуляющие” в нашей семейной системе. Они могут умереть вместо нас вслед за  близким или своей смертью выразить нашу глубокую депрессию.

Часто самая обычная вещь для нас становится чем-то гораздо большим.

Ребёнок, не горевавший после смерти мамы, вдруг впадает в глубокий регресс, после того как бабушка решила выкинуть его старое, видавшее виды детское одеяльце. Несколько лет подряд это одеяло было для него “мамой”.

Однажды в сети я обнаружила комментарий одной из пользователей сайта авторских сумок. Эта женщина  стала обладательницей маленькой замшевой сумочки с бахромой : “Эта сумка для меня- просто мой женский половой орган! Я никогда с ней не расстанусь!” Даже так.

Благодаря способности нашей психики к проекции, мы можем встретиться во вне с тем, с чем нам сложно встретиться внутри. Таким образом мы  пытаемся восстановить свою   целостность.

Но эту целостность мы восстанавливаем за счёт других.

Дочь  может стать для мамы возможностью реализовать свою женскую привлекательность  и сексуальность.  Мама будет наряжать её вместо себя и использовать как щит, демонстрируя обществу как свою проекцию. А  девочка будет вынуждена  играть чуждую ей роль, быть маминой заменой. Часто и в отношениях с отцом ей приходится играть роль “жены” и “взрослой женщины”, беря на себя заботу и  демонстрируя сексуальность вместо мамы.

На сыновьях одиноких женщин часто висит проекция “единственного мужчины” и “верного спутника жизни”, которая не позволяет этим мужчинам “предать мать и жить своей жизнью”.

Признавая своё своим, с одной стороны,  и снимая с себя чужие проекции -  с другой, мы   освобождаем своих детей от необходимости проходить за нас наши задачи и  даём себе возможность  проживать свою уникальную жизнь во всей её полноте.