"Моби Дик". История об отчаянии и кризисе смысла

"Зовите меня Измаил. Несколько лет тому назад – когда именно, неважно – я обнаружил, что в кошельке у меня почти не осталось денег, а на земле не осталось ничего, что могло бы ещё занимать меня, и тогда я решил сесть на корабль и поплавать немного, чтоб поглядеть на мир и с его водной стороны. Это у меня проверенный способ развеять тоску и наладить кровообращение. Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее. Это заменяет мне пулю и пистолет. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч – я же спокойно поднимаюсь на борт корабля. И ничего удивительного здесь нет. Люди просто не отдают себе в этом отчёта, а то ведь многие рано или поздно по-своему начинают испытывать к океану почти такие же чувства, как и я". 

Так начинается первая глава одного из великолепного романа 20 столетия Германа Мелвилла "Моби Дик". С первых строк книги автор очень точно описывает главного героя, охваченного пустотой и потерей смысла жизни, пребывающего в состоянии отчаянья, близкого к смерти. В моей практике терапии такие случаи часты. Они про невыносимость и непереживаемость психической боли, которую зачастую, даже невозможно выразить словами. Они про то, что само слово "боль" часто не произносится вовсе, а подменяется скукой, безделием, ленью, глупостью, требующих конкретных, экстренных действий, как и у нашего героя. К примеру, сесть на корабль и уплыть на необитаемый остров, подальше от себя. Но психологическая ситуация такова, что со своими чувствами, нам приходится иметь дело, так или иначе, и тогда мы словно одни на необитаемом острове, откуда не уехать и не уплыть. Я думаю, что истоки этого смертельного отчаяния в тотальной эмоциональной депривации, невозможности права быть и значить для этого мира. Эта безымянность в психическом смысле проявляется в исчезновении следов памяти близости с матерью, ее объятий, прикосновений, аромата ее волос, кожи, рук, мелодии голоса - той атмосферы тепла и принятия, которое могло быть обещано богами, но не было исполнено. Ребенок в отсутствии таких материнских объятий часто гибнет еще на ранних месяцах жизни, если же он доживает до "взрослого", он проигрывает такие же холодные, эмоциональные отношения с другими, он не выносит близости, поскольку у него нет опыта ее проживания; он стремится за удачей, садясь на борт корабля, словно поймав ее за хвост, можно вновь оказаться в том первоначальном рае с матерью, чтобы обрести его или восстановить. 

Этот рай представляется миражом, и слитость с тоской о нем проявляется в аддикциях и зависимостях разных форм и интенсивности проявлений - алкоголизме, наркомании, сексуальной одержимости, игромании, клептомании, пиромании, жажде риска и опасных приключений, как возможность испытать тот экстаз, невообразимую гамму чувств того наследия, которое не было передано матерью, которая исчезла и ее невозможно найти ни снаружи ни внутри себя. Ее психически не было, она мертва. Что может оживить, вдохновить, исцелить? В чем смысл жизни и дальнейшего существования? Что может дать состояние радости, удовольствия, полноты жизни? Возможно ли это обнаружить внутри? Вот те вопросы, с которыми приходят ко мне пациенты в критические моменты кризиса жизни. Ответы на них найдутся, но очень нескоро, часто это годы терапии, после того, как только обнаружатся чувства, назовутся, проживутся. После того, как будет прожит опыт совместной связи аналитика и пациента, прожито горевание и отпускание мечты о вечном рае, восстановлена или рождена своя земля внутри, дающая безопасность, вдохновение и ответы.

Но вначале важно прожить опыт отчаяния и похоронить надежду, которая лишь связывает со смертью, анастезируя чувства, мысли и волю. Вначале нужно посмотреть в лицо смерти, чтобы встретиться с жизнью.

Дорога ведет под обрыв, 
Где стала трава на колени 
И призраки диких олив, 
На камни рога положив, 
Застыли, как стадо оленей. 
Мне странно, что я еще жив 
Средь стольких могил и видений. 

Я сторож вечерних часов 
И серой листвы надо мною. 
Осеннее небо мой кров. 
Не помню я собственных снов 
И слез твоих поздних не стою. 
Давно у меня за спиною 
Задвинут железный засов. 

А где-то судьба моя прячет 
Ключи от степного костра, 
И спутник ее до утра 
В багровой рубахе маячит. 
Ключи она прячет и плачет 
О том, что ей песня сестра 
И в путь собираться пора. 

Седые оливы, рога мне 
Кладите на плечи теперь, 
Кладите рога, как на камни: 
Святой колыбелью была мне 
Земля похорон и потерь. 

(Арсений Тарковский. Оливы)