Майский маскарад

В году есть праздничные дни, когда взрослые и дети одевают карнавальные наряды и маски, чтобы встретиться на Новогодней елке. 

Детские утренники задают свою моду на костюмы и она меняется от поколения к поколению - от ковбоев до супергероев, от зайчиков с лисичками до принцесс из современных мультиков. Особенно дети любят наряжаться и подражать тем, кем они не могут быть в обычной жизни.

Светские и религиозные праздники приветствуют карнавал и наряды. Взрослым в эти дни тоже надо выглядеть по-особенному.

Карнавальная культура высвобождает из обыденности и власти условностей, позволяет людям побыть теми, кем они не являются и дает выход бессознательным фантазиям.

Повседневность и тяжелая работа требует разрядки и так формировалась народная смеховая культура в виде обрядово-зрелищшных празднеств карнавального типа.

Карнавальная традиция пришла в детские садики, школы и на взрослые балы из средневековья. Праздничное карнавальное веселье уходит корнями в те дни, когда можно было смеяться над тем, над чем смеяться не принято и что было чрезвычайно серьезным в обычные дни.

Празднества карнавального типа и связанные с ними смеховые действа или обряды занимали в жизни средневекового человека огромное место. Кроме карнавалов в собственном смысле с их многодневными и сложными площадными и уличными действами и шествиями, справлялись особые «праздники дураков» («festa stultorum») и «праздник осла»... Карнавальная атмосфера господствовала в дни постановок мистерий и соти. Царила она также на таких сельскохозяйственных праздниках, как сбор винограда (vendange), проходивший и в городах. Смех сопровождал обычно и гражданские и бытовые церемониалы и обряды: шуты и дураки были их неизменными участниками и пародийно дублировали различные моменты серьезного церемониала (прославления победителей на турнирах, посвящений в рыцари и др.). И бытовые пирушки не обходились без элементов смеховой организации, – например, избрания на время пира королев и королей «для смеха» («roi pour rire»).

Все эти обрядово-зрелищные формы, как организованные на начале смеха , чрезвычайно резко, можно сказать принципиально, отличались от серьезных официальных – церковных и феодально-государственных – культовых форм и церемониалов. Они давали совершенно иной, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внегосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений; они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь , которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили. Это – особого рода двумирность , без учета которой ни культурное сознание средневековья, ни культура Возрождения не могут быть правильно понятыми. Игнорирование или недооценка смеющегося народного средневековья искажает картину и всего последующего исторического развития европейской культуры (М. М. Бахтин).

Над кем или над чем смеются современные взрослые 9-го мая, одевая своих детей в военные пилотки и гимнастерки времен Второй Мировой Войны?

Что так тревожит нынешних взрослых, что они ищут разрядку в веселье, наряжая детей в форму погибших солдат? Младенцев и детей в годы войны также погибло великое множество под пулями, снарядами, от голода и болезней.

Какой второй мир создается через эти наряды? Мир погибших тогда или мир тех, кто погибнет вскоре? В любом случае это мир мертвых, который мы боимся и от которого можно на время укрыться в карнавальном веселье.

Праздники с карнавалами исторически имели существенное отношение ко времени. В основе любого праздника лежит концепция смерти - возрождения, идея космического непрерывного времени.

На всех этапах своего исторического развития праздники были связаны с кризисами  переломными моментами в жизни природы, общества и человека. Именно это ощущение кризиса с возможностью пережить его создавало специфическую праздничность праздника. Новый год уходит, умирает, но мы остаемся. Лето заканчивается умирает, но мы продолжаем жить и т.д. и т.п. 

Из традиций карнавалов Средневековья и Эпохи возрождения родился современный театр, где все что волнует людей переносилось на сцену и опасная драматичная реальность превращается в лицедейство и фальшь. На два часа реальность исчезает и мы погружаемся в воображаемый мир, где может происходить все что угодно, но в антракте будут коньяк, пирожные и кофе. 

О каком волнении существующем или навязываемом сегодня нам следует думать когда мы бежим от реальности и для этого пошив детской военной формы принял в стране промышленные масштабы?

Мы снова готовимся к войне? Мы превращаем возможность войны в театр? Или говоря современным языком в шоу. И так же как раньше для потехи наряжали лилипутов и шутов, сегодня наряжают своих детей? Дети не понимают, они наивны и просто видят, что взрослым так веселее. Дети готовы играть в любую предложенную им игру. Но о чем думают и что происходит в душе этих взрослых?

Что разыгрывают или, точнее сказать отыгрывают родители, бабушки с дедушками которые сами не знают войны, ампутированных конечностей, гноя, вшей, голода  и прочих ужасов?

Когда на улицах ходят фальшивые ветераны, гремят фальшивые танки и глупые под надзором подлых рядятся в ленточки чужой славы (Е. Шестаков).

Чтобы взрослым было легче справиться со своими трансгенерационными травмами их надо передать детям. Неужели так? Это только гипотеза. Но если вдруг так, то происходит что-то противоестественное для жизни и неправильное.

Родители не должны справляться со своими кризисами посредством детей. Иначе они не ответственные взрослые, а испуганные дети, которые спасаясь от своих страхов играют навязанные извне роли в какой-то коллективной игре. Делают что-то потому, что так делают все, а если все, значит и правильно.