Чайлдфри и комплекс Лая

Кризис середины жизни в более-менее традиционном обществе наступает тогда, когда дети достигают половой зрелости. Это момент, когда мы перестаем быть нужны природе, круг замкнулся, сделав полный оборот. Мы уже внесли свой вклад в существование вида, выполнили биологическую функцию. Дети вытесняют нас с поля биологической трансценденции, в каком-то смысле мы перестаем быть самцами и самками. 
Фрейд, пришедший к концепции Эдипова комплекса путем самоанализа, считал влечение к матери и ненависть к отцу видовой особенностью человека, никак не связанной с жизненными обстоятельствами. Это данность, фатум, как у греков. По Фрейду мы вынуждены проходить эту стадию развития, повторяя филогенез в онтогенезе. И вырваться из этого так же сложно, как отринуть биологическое.
Лай был отцом Эдипа, но вся история началась с того, что Аполлон запретил Лаю иметь детей, так как сын должен будет его убить. Зачав по пьяни (согласно Еврипиду) Лай приказал бросить младенца на горе, чтобы тот умер. Но Эдип выжил, а дальше вы и сами знаете. Традиция говорит, что жалеть нужно Эдипа, ведь трагедия о нем, его история откликается у всех, он герой и жертва. И все забывают о Лае, он ведь отработанный материал, боги отвели ему исключительно животную функцию (зачать по пьяни).
Согласно Фрейду всякий готов соотнести себя с Эдипом (либо с Электрой, женским вариантом мифа), все хотят завладеть (или овладеть) мамой или папой. Но в этих отношениях есть и другая сторона, провоцирующего, или опасающегося родителя. Становясь же старше, мы видим эту историю глазами Лая, которого должен убить сын. Или Лира, которого изгоняют дочери. Пафос Софокла и Фрейда в неизбежности, в том, что как ты ни старайся, тебе не вырваться из порочного круга.
ХХ век принес постмодернизм, низринув богов, и поправ мифы. На смену довлеющему обычаю пришла возможность выбирать образ жизни, имя и паспортный стол. Идеологию childfree можно воспринять как попытку борьбы с эдипальным страхом, желанием избежать участия в колесе сансары, или треугольнике Карпмана, кому что больше нравится. Старый порядок не предполагал свободы воли, нежелание размножаться приравнивалось к сумасшествию. И здесь с особой ясностью выступает противопоставление childfree и «традиционалистов». Теперь отцы и дети уже не обязаны спорить, а дети могут не становиться родителями. И только государство, как вселенский отец, все больше напоминает Лая, боящегося погибнуть от руки неугодного отпрыска.