Не разводитесь, родители: вы должны спасать меня!

Одной из моих первых клиенток была девочка-подросток. Если говорить точнее, то семья, в которой она росла (назовем ее Юля). Но семья так не считала.

Родители привели Юлю ко мне, так как у нее - без видимых причин и довольно резко – начались проблемы в школе.

Юля училась в 8м классе. До недавнего времени она была «хорошисткой». Но с некоторых пор перестала отвечать у доски или «с места». Просто перестала, и всё. Без всяких на то объяснений. Психодиагностика не дала совершенно ничего. Ничегошеньки! Никаких причин на это у Юли не было.

Конечно, родители были очень обеспокоены – близится окончание школы, а тут такое! Угроза несдачи экзаменов и испорченного аттестата. Около двух месяцев папа и мама Юли пытались решить проблему очевидными способами: выяснением у учителей и классного руководителя, что могло послужить причиной такого поведения Юли в школе, долгими и мучительными разговорами с Юлей, уговорами, попытками подойти к вопросу с позиции «кнута и пряника». Всё было бесполезно! Юля продолжала молчать, когда учителя ее спрашивали, – и наконец явственно обозначилась угроза неаттестации дочери в четверти.

Напомню, что события эти происходили 20 лет назад, и обращение к психологу не было настолько же привычным, как сейчас. Поэтому Юлю «привели» ко мне не сразу. Какое-то время понадобилось для проведения психодиагностики (около двух недель) – ситуация не улучшалась.

Во время консультаций с родителями (их было две: до и после диагностики) я обратила внимание на то, как по-разному вели себя Папа и Мама. Папа (военный) был как будто «за стеной», Мама (домохозяйка) готова расплакаться каждую секунду. На вопрос о том, всё ли хорошо в семье, оба родителя с излишней поспешностью отвечали, что у них хорошая и дружная семья, в которой растут двое замечательных девочек (у Юли была младшая сестра).

Тем временем уровень доверия Юли ко мне рос, и на одной из консультаций она дала мне понять, что ей страшно. Именно дала понять, а не сказала. Это была какая-то рисуночная техника, сейчас я уже и не вспомню, какая именно. Но помню точно, что страх Юля связала со своей семьёй. Юля чувствовала, что что-то происходит. Что-то страшное, о чем ей не говорят. Что – она не знала, и от этого было еще страшнее.

Я опять пригласила родителей на консультацию. Сказала им, что, насколько я понимаю, в семье что-то происходит, о чем Юле не говорят, но она это ощущает. Родители как-то сразу «сникли» и сказали, что они подали на развод (у Юлиного Папы уже была другая семья). Это произошло как раз в тот период, когда Юля стала вести себя в школе таким странным образом.

Такая грустная история. Их запросом не было сохранение семьи – они хотели «вылечить» Юлю. А Юля пыталась спасти самое дорогое, что есть у каждого ребенка (и неважно, сколько ребенку лет) – свою родительскую семью. Она на время «объединила» вокруг своей проблемы Маму и Папу, потому что они оба любили ее – но уже не любили друг друга.

Такой феномен в психологии называется «идентифицированный пациент»: причина психологических проблем «Клиента» находится вне его, но проявляется именно через Клиента – обычно самого «слабого» элемента системы. Ребенок – всегда «слабое звено» своей семьи. И всегда психологические проблемы ребенка – это отражение проблем родителей. До тех пор, пока он не станет самостоятельным и не будет жить отдельно от своей родительской семьи.

Юля «не справилась» с этой задачей – ценой собственного благополучия спасти семью. К сожалению, ее родители вскоре развелись…