Почему выбор телесной терапии..

При работе с клиентами, где возможно в достаточной мере прикосновение к телесным процессам - там обычно очень много особо интересного происходить начинает.
Отношу это к тому, насколько каждый из нас уникален.
Ведь есть в психологии множество систем, попыток объяснить многое, но я ни разу не встречала идеально вписывающейся хоть в какую таблицу личной истории.
Есть теория привязанности, например, где очень чётко можно было бы отследить по взаимоотношениям матери и ребёнка - какие стратегии в работе, в определённые моменты, возможно, были бы удачны. Но ведь семья часто оказывается гораздо шире, в ней есть бабушки, тетушки, дети, братья, сестры, помимо родителей.
Есть накладываемые системой, и от этого гораздо более сложные, ожидания. Как и умения ребёнка впитывать и добирать отовсюду - расширяя свой будущий потенциал.
Или бодинамика, где описываемая авторами метода структура характера предполагает, помимо сменяющихся стадий развития, более раннюю и более позднюю возможную травмированность ребёнка. Но и одновременно дополняет, что в подростковом возрасте, когда многие свойства характера, задатки уже вроде бы имеют некую свою почву и историю - это именно то благословенное время, когда подросток в конкуренции и некой игре, игре самой своей ещё защищённой жизни - может достроить, доиграть, добавить, развить все , или многое недостающее.
И множество источников, утверждающих нашу всенепременную социальность.
Как и то, что всецело когда-то зависевший от родителей и системы ребёнок поначалу выбирал жертвовать собой ради сохранения связей.
Растущий, развивающийся ребёнок, со своим рождением попавший в ту систему, что определяет все будущее его развитие и все более становящийся в чем-то универсальным для своей жизни - он раз за разом, и очень долго выбирает символически предавать себя, не предавая систему.
И бывает часто, что очнуться в этом запущенном когда-то круговом движении - способен оказывается, только попав на терапию.
Прожив уже, быть может, не единственный кризис.
И очень часто универсальные, казалось, в своём умении оставаться собой люди, навзрыд рыдают в сессии о полном своём одиночестве. О невозможности быть с кем-то..
Они разные, эти горькие слезы.
Короткими бывают, и пугающими настолько, что клиент выбирает ещё несколько циклов движений по кругу, несколько лет новых отношений, что чуть иначе вроде бы начинались, и о, сколько же надежд было, но порой достаточными бывает пару месяцев, или даже недель, чтобы заметить, и чувствовать начать в присутствии знакомые и столь сложные ощущения...
И если статистика и критичность побеждают - то двери в кабинете психолога приоткрываются по новому и вновь.
И почему же тело?
Думаю, что умелое сочетание в телесной динамике даёт особый доступ к личной памяти. И к той, где лишь ощущения и нет пока ещё смыслов и слов...
И к тем самим ощущениям, когда имеющаяся критичность начинает подсказывать о сбое каком-то в программе - ведь люди разные встречаются на пути, а приблизишься - и комплекс ощущений - он все тот же.
И тогда, быть может дело ещё и во мне самом?
И именно телесная память может в достаточно кропотливой работе давать ключики к этим сложным состояниям. И важно аккуратно идти.
Она избирательна, и удивительно бывает - насколько вдруг удаётся дотронуться, приоткрывается доступ казалось бы к совершенно незнакомой, забытой истории из жизни.
Но здесь всегда на телесную мудрость можно опираться - память позволяет появиться, проявиться наружу лишь тому опыту, который есть готовность вновь пережить, из нового фокуса, что открылся в терапии. Устойчивость для этого достаточная нужна.
При умелом движении - тело будто бы выявляет казавшиеся скрытыми слои. Разные всегда, в зависимости от переживаемого. И можно заметить причудливость каждого узора. И уникальность каждой истории.
При работе с телом - очень важно всегда замечать опоры и связь, сцепку с землёй, и часто укорененность эта - в каждой личной истории, или отсутствие её, связаны не только с умением клиента в данной точке уверенно и прочно стоять на своих ногах. Мои слова достаточно символичны и многозначны сейчас...
Память при работе отсылает к более ранним этапам переживаний - и тогда ноги, вся нижняя часть тела - они рассказывать начинают о связи с отцом. О поддержанности, принятии. О сказанных вовремя словах, или молчаливом, но ясном чувстве защищенности. Или же о том, чего не было никогда, и надо создавать, добирать, искать и высматривать все то, что было, но незамеченным осталось.
Ведь если ребёнок рос в конфликтной среде - ему часто приходилось спасать себя и выживать.
Я иногда рассматриваю узор из реакций клиента - как некой окутывающий его плащ. Тот, что защитил, согрел однажды, дал вырасти и сохранить связь прежде всего с собой. С неким родившимся будто бы одновременно с человеком знании, представлении о себе, частях своих подлинных, наполненных любовью, и защищает в поиске тех ситуаций и людей, с кем можно высвобождать, рождать себя в созвучии...
Но бывает так, и это чаще всего и в каждом случае по своему - этот символический плащ - он ровно на столько же добавил непроницаемости, собственной же отщеплённости от определённых чувств, способности напрочь забыть угрожавшее когда-то. Целостности и просто возможности выдержать. Не умения что-то видеть по иному, не теряя при этом опор. Слышать как-то иначе. В какие-то моменты - доверие проявлять. Верить, что иные способы - это тоже путь, и он может быть ничуть не хуже, ландшафт и почерк лишь другой.Радость в жизни - и к жизни, как таковой. Как к выигранной однажды награде...
Как и попадание именно в эту семью и систему - что это лучший твой выигрыш, как ни крути. Среди шансов идти именно этой дорогой...
Особо сложным такое понимание бывает там, где родители конфликтовали вслух и в присутствии детей. Где эмоции излишние вынуждали цепенеть. Улетать из реальности, надолго и далеко. Такие люди впоследствии даже при намёке на похожую, созвучную тем конфликтам фразу или даже звук - могут надолго потерять способность к коммуникации.
И часто очень в теле можно заметить будто отдельные его части - когда голова отдельно будто бы живет, и резко может краснеть или начинать кружиться. Или шея с головой вместе, каменная настолько, будто булыжников разложили, упаковали когда-то туда мешок. Или же предмет, будто, твёрдый и поначалу причудливо неопознаваемый, там отдельно живет. И внутри его носить приходится в своём, особом, вынужденном темпе...И лишь выпускать пар иногда, с аффектами фирменными, когда совсем уж с нагрузкой перебор.
И когда в работе, прикасаясь сквозь телесные связи - начинает достраиваться, жить, дышать история - так часто в ней ожидания сверх всякой меры проглядывают, необходимость и долженствование обслуживать чьи-то задачи, идеи и интересы фонит. Сверхрезультат, опять же, фантомом может давить. И часто людей таких, косвенно заинтересованных в живучести этого "сверх.." так много, что некоторые почить могли уже, а голоса и отголоски продолжают притормаживать, или подгонять куда-то.
И так важно неспешно добавлять свободу, лёгкость и воздух. Возвращая право и собственную чувствительность. Вместе с появляющейся силой жить.
Иногда части тела между собой - будто бы конфликтуют. Одна расправится - другую тут же сковывает, связывает, скручивает, ломает...
И история телесная вдруг потихоньку, шаг за шагом начинает родительские конфликты на свет проявлять. Танец борьбы за власть и перетягивание одеяла, день за днём отыгрываемый в присутствии детей.
Такой, где крики ранили, а запреты тормозили, сбегать вынуждали, спасать кидаться, противоречить, цепенеть. Лгать, себе прежде и всему миру..
И сцепки эти в одном и том же теле живут. И в жизни, и в судьбе. Где человек совершенно может быть в чем-то успешен. Идеален даже. Как некий механизм. Обслуживающий всех и вся, и так ускоренно, чтоб никогда больше не прикоснуться к себе, к чувствам. Все сглажено будто внешне, на уровне действий. Лишь чувства усталости и мелькающей иногда внутри пустоты дают со временем о себе знать.
Лишь чудо может довести такие ноги до кабинета такого сверхчеловека. Или сложность крайняя уже.
И лишь спустя долгое время весь узор этот сможет быть для него частично доступен.
И какое искреннее удивление, боль и горе может вызвать мысль о том, что лет двадцать уже, как из дома ушёл, а родители - они все ещё вместе.
Ворчат, пинают друг друга, но не уходят, и что пара они. И спасать, выходит, никого ни от кого не надо...
Лишь признать для себя самого - что они пара. Сказать вслух самому себе то, что не сказали они когда-то. И вслушавшись с чувством в звучание этих слов - идти своей уже дорогой, в сторону, нужную и интересную прежде всего самому..
Сложнее, но тоже не без шансов - истории, где в борьбе родительской, один из них не выдержал. Ушёл, покинул, умер, такое тоже бывает.
И тело, хранящее отголоски смертельной почти борьбы - оно будто бы и живет, и будто одновременно не позволяет себе жить. Одна часть может жизнь поддерживать - другие же, раз за разом тянут вниз. В воронку разрушения и боли.
И именно в работе с телом есть всегда шансы дотронуться до тех уголков, где жива ещё любовь, она сама языком клиента говорить, наполнять может начать. Лишь мягко и умело сняв слой ярости и боли - можно наполняться силой начать, и слова добрые вдруг услышать. Будто тот, спрятавшийся до поры ребёнок - начинает говорить, и дышать этой любовью вдруг. И можно заметить её обмен, что был, и что хранился отголоском в тебе.
Что выжить позволил, тайну сохраняя...
И лишь высвобождая заскорузлые участки телесные и даря им свою новую и собственную уже свободу, во взрослом теле, когда не надо оглядываться чрезмерно - можно сквозь отголоски воспоминаний столько разных видов любви заметить. Отряхнуть, слезами порой отмыть - по иному к себе вновь примерить, чтоб пользоваться.
Без вины, даже без войны...
Свободу свою рождая и достраивая уже по своему.
Где каждый равен перед собой. В усилиях и желаниях.
И праве выбирать..