«Я не хочу на работу!»

Если каждое утро вы просыпаетесь с этой фразой – у вас синдром профессионального выгорания, и в этом нет никаких сомнений. Именно с таким симптомом ко мне на консультацию пришла женщина. Мы работали с колодами  метафорических ассоциативных карт «Личные границы» и «Исцеление внутреннего ребенка». И вот какой результат получился. 

Мою клиентку зовут Надежда (имя изменено по этическим причинам). У нее свой бизнес – небольшой, но успешный. Доход стабильный. Отношения в коллективе хорошие. В семье глобальных проблем нет.

Надежда:

— Я всегда любила свою работу. Мне было интересно находить что-то новое. Я моталась по обучающим семинарам, и потом все, что узнавала, воплощала в жизнь. А потом как будто перегорела…

Не сразу, конечно. Сначала появились лень и скука. На работу шла радостно, но уже к обеду думала, когда же этот день закончится. Потом эта мысль «жила» во мне уже с утра. А теперь у меня внутри все просто кричит: «Я НЕ ХОЧУ НА РАБОТУ».

Интереса к ней я не потеряла, а работать не хочу. Причем, отдыхать я себе разрешаю, два раза в год обязательно куда-то еду. Люблю театры, прогулки, много плаваю. Но после отпуска и выходных на работу идти еще больше не хочется.

Я предлагаю найти в колоде карту ее состояния.

 

Надежда:

— У меня такое ощущение, что я стараюсь перетащить человека через бездну на свой остров. На моем острове лучше, чем на его. И он вроде тоже хочет сюда, даже руку протягивает. Но у меня такое впечатление, что он ждет, когда я до него дотянусь. А сам, кроме протянутой руку, инициативы проявляет мало.

Мне очень страшно.

Если я потянусь к нему еще больше, я упаду в эту пропасть и погибну. Я держусь за свой островок из последних сил.

Задаю ей вопрос:

— Что было до того, как сложилась эта ситуация?

Надежда:

— Девушка жила на своем острове и радовалась всему, что там происходило. Она наводила красоту, создавала уют. Молодой человек жил на своем острове, он его «запустил». Там было как-то безжизненно. Но при этом он ничего не делал, чтобы оживить остров. Он завидовал девушке, что у нее такой классный остров. Посидел он немного и стал ныть: «Вот как у тебя хорошо, а я сижу несчастный, никому не нужный». Девушка предложила ему перебраться к ней. Но он отказался: «Совести у тебя нет! Я даже с места сдвинуться не могу. Ты перетащи меня к себе сама. Руку протянуть я еще в силах, а все остальное ты сама должна сделать».

Девушке очень стыдно стало. Как она может так хорошо жить, радоваться и веселиться, когда кому-то так плохо? И бросилась она его перетаскивать на свой остров. Она очень старалась, а ему все было не так: то руку не так протягивает, то лодку нужно было соорудить, чтобы за ним приплыть.

Следующий мой вопрос:

— А что будет дальше?

Надежда:

— Один вариант: девушка плюнет на молодого человека, перестанет ему руку протягивать, но она уже не сможет веселиться и радоваться, как раньше. Она все время будет думать, что она ему не помогла, и от этого чувствовать себя виноватой.

Второй вариант: она сделает лодку, приплывет на другой остров, заберет молодого человека и привезет к себе. Правда, плыть он ей будет мешать своими советами и критикой, из острова помойку сделает, а она будет метаться по своему любимому месту, пытаясь сохранить порядок, красоту, уют. И от собственного бессилия у нее скоро опустятся руки.

Я:

— Интересная у вас история получается. Как думаете, какое она имеет отношение к вашей проблеме – «Я не хочу ходить на работу»?

Надежда:

— Я девушка в первом варианте развития событий. Сижу на своем острове – и радоваться не могу, и вину чувствую, что не дала эту счастливую жизнь другому. Я на работе всем пытаюсь сделать хорошо, удобно, чтобы они тоже были счастливыми. Я только сейчас поняла, что мои сотрудники ничего не делают, а только от меня требуют. У меня салон красоты. Мне все время предъявляют: то кресла не такие, то уборщица плохо убирает...

Что бы я ни делала – а воз и ныне там. Клиентов больше не становится, они иногда уходят недовольные. Сотрудники считают, что во всем виновата Я.

Задаю вопрос:

— Как бы Вы назвали эту картину?

Надежда:

— Бесполезная помощь.

Я:

— Что Вы ждете от этой ситуации?

Надежда:

— Молодой человек встанет и что-то сделает сам, чтобы приплыть на мой остров. Лодку смастерит, мост построит… Все, что нужно для этого, у него на острове есть.

Предлагаю:

— Выберите одну карту вслепую и с ее помощью ответьте на вопрос: за какую историю Вы так цепко держитесь? Что это за история, что нельзя быть счастливым, когда кому-то плохо? И почему надо устраивать счастье другим без их активного участия?

 

Надежда:

— За стеной происходит что-то очень тревожное, и я должна быть на чеку. Я не могу веселиться и заниматься чем-то своим.

Во-первых, я могу пропустить что-то очень страшное. И когда это страшное произойдет, точнее, будет происходить, мне надо вмешаться и это предотвратить. Правда, я не знаю, как.

Во-вторых, если я отлипну от стенки и займусь своими делами, то те, кто за стеной, придут и скажут, что я бессовестная, что у них очень важное дело, и я им мешаю своим весельем.

Задаю вопрос:

— На какую историю из Вашей жизни – может быть, из детства – это похоже?

Надежда:

— Мама с папой часто выясняли отношения. Но это не были скандалы, они ругались шепотом, но ругались как-то очень страшно. Я не знала и не слышала, о чем они спорят. Но было ощущение, что может произойти «ужас ужасный». Как он выглядит, я не знала, но это напоминало что-то вроде того, что оба родителя исчезнут и я останусь совсем одна. И когда этот ужас приходил, я должна была бежать к ним и делать все, что угодно, только бы они прекратили свои «выяснялки».

Еще я очень сильно боялась, что папа разозлится и начнет крушить все подряд. «Все подряд» - это и маму тоже, а потом заодно и меня. Хотя это очень странное ощущение. Я никогда не видела папу агрессивным, дерущимся. Скорее, он был неловким и застенчивым.

А вторая история: когда я вела себя шумно, с точки зрения взрослых, мне говорили: «Замолчи, сядь посиди».

Я:

— Что Вас тянет назад? На какой вопрос Вы не нашли тогда ответа?

 

Надежда:

— Почему дети всегда должны делать то, что говорят родители. А когда дети делают то, что они хотят, родителям это не нравится, они злятся и наказывают детей.

Я:

— Какой вывод Вы тогда сделали?

Надежда:

— Делать надо только то, что тебя говорят, ничего «своего» делать нельзя. Все, что ты делаешь сама, - это глупости. Если я буду делать то, что нравится, на меня будут злиться и накажут. Мама наказывала меня молчанием, это было ужасно.

Предлагаю найти карту ребенка, который должен делать то, что что говорят родители.

 

Я:

— Что Вы можете сказать об этом ребенке? Какой он?

Надежда:

— Это очень запуганный ребенок. Он боится что-то делать. Что бы она ни сделала, все равно сделает «не так» и «неправильно», и будет во всем виновата.

Предлагаю найти еще одну карту:

— Это будет карта ребенка, который не чувствует себя виноватым и можем радоваться жизни.

 

Надежда:

— Мне как будто не хватает разрешения папы делать то, что я хочу, и веселиться. Воспитывала меня всегда мама. Она его ко мне не подпускала, считала, что он недостаточно хорошо может обо мне позаботиться.

Я:

— Давайте сейчас представим, что папа берет плачущую девочку на руки. Что бы он ей сказал, как успокоил?

Надежда:

— Он бы сказал, что меня очень любит. И для него очень важно, чтобы я была веселой, делала все, что хочу, а он за мной присмотрит. Когда мне нужна будет его помощь и поддержка – поможет.

Я:

— Как Вы чувствуете сейчас? Что-то поменялось по отношению к работе?

Надежда:

— У меня появилось желание пойти на работу и там сделать что-то хорошее, веселое. Не для кого-то, а просто так!

Мы еще немного поговорили, что можно сделать веселого. И клиентка пошла воплощать задуманное.

*Небольшое отступление: синдром профессионального выгорания – это эмоциональное истощение, которое возникает в процессе длительного рабочего стресса. Казалось бы, каждый человек может понять, почувствовать, когда он на грани, но это не всегда получается.

Впервые этот термин ввел американский психолог Герберт Фрейденбергер. Он обозначил им расстройство личности, которое возникало у людей из-за профессиональной перегруженности общением. И в большей степени это касалось тех, кто работал с людьми – это, по сути, «помогающие» профессии: врачи, полицейские, педагоги, психологи, социальные работники. Было это 40 лет назад.

Сегодня синдрому профессионального выгорания подвержены буквально все. Причем «выгореть» можно не только на работе, но и дома.

По сути, мы должны быть благодарны синдрому профессионального выгорания. Это вид психологической защиты, который ставит нас перед вопросом: действительно ли я вижу смысл в том, что делаю, является ли это для меня ценностью?