Психоаналитические основы компьютерного психосемантического анализа сексуальных перверсий.

Психосемантический и психоаналитический подходы, заключающиеся в анализе психической деятельности с точки зрения конструкции ассоциаций и смыслов в ней, предостав­ляют исследователю возможность рассматривать расстройства ассоциативных связей и значимости отдельных элементов пси­хосемантической сферы и как следствие, и как возможную причину отклонений в поведении.

Психосемантика (gr. psyche душа + semanticos обозначающий): как научная область психологии, позволяет изучать генезис, строение и функционирование индивидуальной системы значений, опосредующей процессы восприятия, мышления, памяти, принятия решений и т.п.  Психосемантика, как метод диагностики, включает изучение форм существования значений в индивидуальном сознании (образы, символы, символические действия, а также знаковые, вербальные формы), которые позволяют выявить влияние мотивационных факторов и эмоциональных состояний субъекта на формирующуюся у него систему значений. Основным методом экспериментальной психосемантики является построение субъективных семантических пространств (семантических полей), являющихся модельным представлением категориальных структур индивидуального сознания. Психосемантика изучает как общепсихологические аспекты процесса категоризации, так и дифференциальнопсихологические. В последнем случае, задачей психосемантики является реконструкция системы индивидуальных значений и личностных смыслов (Психологический словарь, 1996).

Человек – существо информационное.

В ходе эволюции одни качества утрачивались, а другие приобретались. Как и всё живое, человек обменивался информацией со средой обитания для того, чтобы наиболее эффективно к ней приспособиться, сытно жить и размножаться.

Кроме комплекса сигналов, имеющих общее значение для всего живого (подвижки земной тверди, падение дождя, холод, свет, голод и пр.), существовал комплекс сигналов для общения между разными биологическими видами (запахи, слуховые и зрительные признаки хищника и жертвы).

Наконец, для общения с особями своего вида имелся богатый комплекс сигналов, аналогичный таковому у других видов животных (феромоны, аттрактанты, вокализации, позные реакции).

Всё живое оставляет следы, анализируя которые, другое живое может что-то узнать, затем убежать или преследовать и съесть того, кто оставил следы.

Следы жизнедеятельности всегда материально эквивалентны индивидуальным признакам того, кто их оставил, и всё более индивидуальны по мере высоты расположения на эволюционном древе.

Однако лишь человек, кроме этих следов, оставляет принципиально иные следы, в известном нам мире присущие исключительно человеку.

Зоопсихологи знают, что все животные обладают сложными  средствами общения, включая отставленные по времени и пространству знаки, например, пометки на деревьях. Этопсихологи знают, что у животных можно выработать  условные реакции, когда за счёт временного совпадения незначимого сигнала (например, вспышки света), и значимого (например, кормления), вспышка света приобретает для обученного животного смысл и становится исключительным признаком предстоящего кормления. Высшие животные располагают развитой психикой и имеют, как стыдливо говорят некоторые исследователи, «элементы рассудочной деятельности». Всё это может и человек. Он, как и другое животное, может научиться различать слова, в том числе не произнесённые, а написанные.

В чём же разница?

В количестве, перешедшем в качество.

Количество элементов психики человека, эквивалентных признакам внешнего мира, столь велико, что на стене пещеры возникает наскальная графика, а грубая схема охотничьего копья со временем преобразуется в стрелку, указывающую направление движения к зарытому кладу.

Возникает символ. Символ - это информация. Материя символа - это любой произвольный сигнал, доступный органам чувств и имеющий любую физическую природу – запах, образ, звук, вкус, тактильное ощущение. Информация символа – это то значение, которое уже имеется в психике восприемника или тут же ему присваивается. Сам по себе физический носитель символа может быть организован так, что количество информации символа можно измерить, например, в битах. Однако лишь приблизительно можно оценить значимость символа, поскольку неизвестно, какое количество ассоциативных связей включается при обработке воспринятого символа. Значимость символа можно описывать также как его смысл.

Получается, что физическая характеристика количества информации символа никак не сопряжена с семантической характеристикой, т.е. значимостью символа для конкретного субъекта.

Значимость символа, поэтому является семантической мерой количества информации символа при его восприятии и последующей обработке в психике.. И даже у одного человека хорошо выработанные условные рефлексы, например, высокозначимые семантические конструкции (идеи), могут быть разрушены конкуренцией других семантических символов, например, денег.

Случаи, когда человек устойчиво и непреклонно руководствуется в своём поведении какой-либо идеей и не отрекается от неё даже под угрозой физического насилия и разрушения, или жертвует собой ради этой идеи (каковой может являться счастье других особей своего рода), относятся к области духовного подвига и для всех являются благородным примером подражания, хотя иногда и подавляемого более низкими инстинктами, оставшимися от других животных.

Молва иногда докладывает о случаях самопожертвования и исключительной преданности у животных (например, смерть сочувствия у лебедей), однако за отсутствием достаточной символьной системы передачи информации между человеком и другими животными нельзя исключить, что механизмы и причины такого поведения совсем не таковы, как мы думаем.

Тем не менее, количество семантических эквивалентов деятельности человека, выраженное, например, через язык и письменность, существенно выделяет человека из животного мира.

Отличие человека от других животных состоит в исключительно развитой системе знакового общения. Прежде чем появились философия, религия, математика, - возникла наскальная живопись. Появился знак, выраженный техническими средствами, который побуждал в психике другого индивида соответствующий образ или инициировал соответствующее поведение. Резкий скачок цивилизации произошёл с появлением алфавитов, следующий скачок – с появлением всемирных телекоммуникаций и средств массовой информации. Современный человек живёт в колоссальном информационном мире, уже не в полной мере контролируя потоки действующей на него информации.

Таким образом, субстрат, на который ориентированы методы компьютерного психосемантического анализа, можно определить как информационную составляющую биологического объекта. Вся совокупность личного опыта, выраженная через символы, теперь становится доступной для непосредственного измерения, тщательного и непредвзятого исследования.

Одним из наиболее расп­ространенных, как психоаналитических, так и психосемантических методов является ассоциа­тивный эксперимент. Как известно, если предъявляют нейтральные для испытуемо­го слова, он довольно быстро и легко отвечает словом, которое де­терминировано причинно-следственными связями, и связями ассоциативного процесса.  Если же предъявляют слово,  так или иначе связанное  с каким-либо аффективным воспоминанием или патогенным переживанием, ответ ис­пытуемого резко тормозится или явно нарушается. «Все это объясня­ется тем, что словесный раздражитель может провоцировать связан­ные с ним аффективные состояния, и эти аффективные моменты извра­щают дальнейший ход ассоциаций» (А.Р.Лурия, 1928). Через 55 лет А.Р.Лурия уточнит, что «ассоциативные процессы никогда не являют­ся случайными», подразумевая под этим не извращение дальнейшего хода ассоциаций, а лишь включение данного слова в особо значимое семантическое поле, инициация которого сопровождается резкими из­менениями состояния всего организма(А.Р.Лурия, 1984). Остановимся на очень важной для дальнейшего изложения сопряженной моторной методике А.Р. Лу­рии, описанной им в 1928 году. В этой методике одновременно с ре­чевым ответом испытуемого в ассоциативном эксперименте регистри­руют характер нажатия на пневматическую грушу, которое по заданию необходимо осуществлять при каждом слове. На кимограммах видно, что если речевой ответ и не был изменен, то все связанные с пред­шествовавшим аффектом (исследование проведено на убийцах) слова вызывали значительные нарушения моторной реакции. Так, одним из первых А. Р. Лурия ввел объективный инструментальный элемент в субъективную психосемантическую методику. Подчеркнем, что регист­рировались принципиально разные показатели: речевая реакция испыту­емого, которую он полностью осознавал, хотя, может быть, и не мог полностью ее контролировать, а также почти неосознаваемая испытуемым моторная реакция. Здесь мы касаемся проблемы бессознательного, которая представляет интерес для психоанализа. В этой проблеме ключевым понятием, позволяющим перебросить мост от психологических наблюдений бессознательных процессов до их экспериментально-психологического исследования, является понятие «смысл» (О.К.Тихомиров, 1981). Дискретами смысла у человека, наиболее доступ­ными исследованию, являются, прежде всего, слова. Почему при обзоре психосемантических исследований особое внимание привлекают работы, посвященные неосознаваемой психической деятельности? Во-пер­вых, существуют известные профессиональные (этические и деонтоло­гические) ограничения на степень осведомленности о сущности при­меняемого метода психодиагностики непрофессионалов и тем более испытуемых, психическому здоровью которых эта осведомленность может нанести вполне конкретный ущерб (А.А.Бодалева, В.В.Столина, 2000). Во-вторых, при осознаваемых тестирующих стимулах у испытуемого существует реальная возможность произвольно модифицировать ответные реакции и тем самым предопределить искаженную диагностическую интерпретацию результа­тов. В-третьих, что самое важное, при осознаваемом предъявлении семантических стимулов, часть из которых заведомо будет очень значима и эмоциогенна для испытуемого, неизбежно включится тот самый «цензор» - т.е. все виды психологической защиты. Результаты, которые будут получены при этом, будут отражать особенности именно этой защиты, а вовсе не распределение психических структур и ассоциативных связей в памяти субъекта.

Как известно подавляющее большинство средств изучения психики не явля­ется средствами измерения, т.е. не только не выдерживает метроло­гических требований, но и не создает возможностей для того, чтобы эти требования как-то осмысленно применить. Это обусловлено тем, что вся информация, вводимая в память субъекта или выводимая из нее тем или иным способом, опосредуется его сознанием.

Сравни­тельно редким исключением среди огромной массы «осознаваемых» ме­тодов являются те из них, которые хоть как-то снижают модулирую­щие влияния сознания субъекта, используя маскировку, подпороговое предъявление стимульной информации, искусственное изменение сос­тояния сознания и пр.

В 20-е го­ды А.Р. Лурия вынужден был ограничиться сочетанием возможностей, которые давал при диагностике следов аффекта ассоциативный экспе­римент, с возможностями регистрации непроизвольных мышечных реак­ций. Как мы уже отмечали ранее, сопряженный ассоциативно-моторный метод состоит в предъяв­лении испытуемому ряда слов, в ответ на которые он должен макси­мально быстро ответить первым пришедшим в голову словом и нажать на кнопку. «...прежде всего мы получаем полную возможность объек­тивно отличить нормальную, индифферентную реакцию (хотя и нес­колько замедленную), от реакции аффективной, конфликтной, обнаруживающей следы некоторого возбуждения. Дело в том, что моторная реакция, сопряженная с нормальным ассоциативным процессом, проте­кает обычно совершенно правильно и представляет собой простой правильный нажим; моторика же аффективного процесса всегда дает нам признаки резкого возбуждения: кривая нажима становится конфликтной, изломанной, покрытой резкими дрожательными движениями. Наличие этих симптомов уже является достаточным признаком аффек­тивности реакции» (А.Р.Лурия, 1963). А.Р. Лурия применил сопряженную ассоциативно-моторную методику для диагностики следов аффекта у преступни­ков и показал, что «изучение моторной сферы дает нам здесь воз­можность непосредственно судить о степени аффективности самого ассоциативного процесса, а, следовательно, и о том, насколько резкие аффективные следы возбуждаются в психике испытуемого дан­ным словом-раздражителем» (А.Р.Лурия, 1963).

Из работ А.Р. Лурии, сделанных им в 20-е годы и основанных на исследованиях школ Крепелина и Юнга, мы находим, что «экспериментальная диагностика скрываемых личностью содержаний сознания пе­рестает казаться невозможной, а методы такой диагностики не се­годня-завтра могут войти в повседневную практику. ...Каждое сильное аффективное состояние сопровождается глубокими нарушениями функций в организме человека ... Аффект нарушает всю энергети­ку организма. А так как корни всякого аффективного состояния сос­редоточены, конечно, в деятельности его нервной системы, дающей ответы и на внешние и на внутренние раздражители, то ясно, что максимальные отклонения при аффекте наблюдаются именно в высших нервно-психических процессах: мышлении, скорости и правильности ответов организма, распределении и устойчивости его внимания, закреплении и сохранении его навыков и т.д.» (А.Р.Лурия, 1928). В наше время под ответами организма мы можем подразумевать весь огромный спектр физиологических и поведенческих реакций, для регистрации которых существует развитая технология средств.

Многочисленные исследователи изучали как времен­ные, так и вероятностные характеристики различных ас­социативных связей.

При изучении скорости реакции, т. е. времени, кото­рое затрачивалось испытуемым на поиск того или иного слова, оказалось, что наиболее сложные формы ассоциа­ций требуют большего времени, в то время как более про­стые формы ассоциаций протекают быстрее. Наконец, в специальных исследованиях этот прием был использован и для выявления аффективного торможения, которое вызывается некоторыми из предъявлявшихся слов (Лурия, 1932; и др.).

Оставив в стороне рассуждения о материальной или идеальной сущности мыслительных процессов, можно уверенно постулировать наличие вполне материаль­ных коррелятов этих процессов. Так при любом семантическом воз­действии можно наблюдать определенные изменения многих физиологи­ческих параметров: показатели кожно-гальванической реакции, электроэнцефа­лограммы, миограммы и проч. Эти изменения неспецифичны и подвер­жены действию многих сочетающихся факторов, таких как: новизна семантическо­го стимула, его эмоциональная значимость, значимость контекста, в частности - окружающая обстановка и др. В этом случае специфичес­ким для мозга субстратом может служить семантический стимул, нап­ример, слово, а наблюдаемой реакцией - изменение состояния или поведения Н.А. (О.С.Виноградова, Н.А.Эйслер, 1959). В обоих случаях мозг изучается по принципу «черного ящика», где на входе - тестирующий стимул, на выходе - доступный регистрации результат «переработки» стимула.

Ясно, что, располагая соответствующими средс­твами исследования, можно установить наличие в памяти определен­ных семантических элементов и изучить характер ассоциативных связей этих эле­ментов с другими. Таким средством является программно-аппаратный комплекс компьютерного психосемантического анализа.

Под психосемантическим анализом мы под­разумеваем активные методы исследования психики. Активными они являются потому, что всегда включают в себя специально организованное тестирующее воздействие в виде предъяв­ления семантического стимула, который может быть осознаваемым или неосознаваемым. Реакция на стимул, которая и подлежит анализу, также может быть осознаваемой в виде оценки стимула по определенным шкалам или неосознаваемой (к ней относятся физиологические реакции). Можно, например, измерять время реакции (ВР) нажатия на кнопку при предъявлении стимула. В этом случае можно ожидать некоторой мо­дуляции времени реакции, величина которой будет определяться индивидуальной значимостью неосознаваемого стимула. При этом из вполне осознаваемой реакции будет выделяться ее неосознаваемый компонент. Именно это явление и легло в основу метода компьютер­ного психосемантического анализа.

Используемая нами программа компьютерного психосемантического анализа MindLatent ( http://antipredatel.ru/subpage3.html ) основана на следующих алгоритмах:

1. На экране компьютера в течение 15 мсек. предъявляются стимулы (слова, короткие фразы или изображения). За время предъявления осознание  стимулов не происходит, но осуществляется подсознательное восприятие.

2. В соответствии с условиями процедуры испытуемый должен осуществлять нажатие на кнопку. Решение нажать на кнопку является осознанным, однако время моторной реакции является неосознаваемым компонентом и обусловлено аффективно-ассоциативными связями, которые вызвал предъявляемый стимул.

3. Алгоритм процедур использует синонимический тезаурус, т.е. каждая семантическая сфера тестируется не одним стимулом, а совокупностью его синонимов и близких по смыслу слов, либо изображений, которые априорно семантически связаны между собой;

4. Количество предъявлений по каждой теме должно обеспечивать возможность статистической обработки полученных времен реакций.

5. Сразу после тестирования аппаратно-программный комплекс компьютерного прихосемантического анализа формирует протокол статистической обработки, в котором можно проследить темы, время реакции на которые достоверно отличается от случайного. На основании этих данных исследователь делает вывод о наличии аффективных ассоциаций, патологических мотивов и патогенных переживаний у испытуемого.

Необходимо отметить, что этот же алгоритм может быть использован при оценке эффективности психоаналитической терапии.

Данный метод позволяет определять истинное отношение субъекта к тем или иным сферам его жизнедеятельности, выявлять особо значимые семантические образования путем прямого доступа к семантическим структурам памяти и подсознанию, минуя сознание.

С целью диагностики сексуальных перверсий нами была подготовлена семантическая база с  набором изображений, относящихся к тем или иным формам сексуальных перверсий. Тестовые стимулы были организованы в группы, объединяемые единым обобщающим названием (GEТERO-EFEBO, GETERO, GETERO-GERONTO, GETERO-PEDO, GOMO-EFEBO, GOMO-PEDO, SADO). Все стимулы, даже те, которые имеют отношение к одной группе, случайным образом распределяются в семантической базе. Группы одинаковые по содержанию могут предъявляться как в начале, в середине, так и в конце процедуры психосемантического анализа.

Данный вариант процедуры прошел апробацию в лаборатории судебной сексологии ФГУ «Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского Росздрава».

Психосемантический анализ выявляет не только сознательно скрываемую информацию, но и скрытую информацию, по большей части недоступную сознанию человека. При этом имеется возможность установить наличие и содержание невротических комплексов, характер аутоидентификации, определить иерархию основных мотивов поведения и наличие патологических мотивов (сексуальные перверсии, склонности к суициду, страхи и т.п.), установить причины стрессовых состояний, информационные (семантические) признаки ранних проявлений пограничных психических и психосоматических расстройств, включая различные аспекты сексуальных патологий и комплексов.

Алгоритмы психосемантического исследования используют математический анализ физиологических коррелятов психической деятельности и принципы психоанализа. Статистический анализ информации, получаемой при семантической диагностике, показывает наличие «болевых точек» в подсознании, которые подлежат коррекции. Их значимость для личности может быть точно измерена. Специалист получает возможность применить полученные результаты в процессе психотерапии, а также при оценке ее эффективности.