Согьял Ринпоче. КНИГА ЖИЗНИ И ПРАКТИКИ УМИРАНИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Давайте исследуем первое из Четырех Бардо, естественное бардо этой жизни, и множество его значений; а затем в соответствующем порядке рассмотрим и остальные три бардо. Естественное бардо этой жизни охватывает всю нашу жизнь, от рождения до смерти. Учения о нем проясняют нам, почему это бардо является столь драгоценной возможностью, что такое – действительно быть человеком, и что является самым важным и единственно по-настоящему существенным из всего, что мы можем сделать с даром этой человеческой жизни.

Мастера говорят нам, что у наших умов есть один аспект, который является его основой, состояние, называемое "основа обычного ума". Лонгченпа, выдающийся тибетский мастер четырнадцатого века, так описывает его: "Это состояние непросветления и нейтральное состояние, относящееся к категории ума и умственных событий, и оно стало основой всех карм и "следов" сансары и нирваны". Оно действует как хранилище, в котором хранятся, как семена, отпечатки всех наших действий в прошлом, что были вызваны отрицательными эмоциями. Когда возникают подходящие условия, они прорастают и проявляются в наших жизнях как обстоятельства и ситуации.

Представьте эту основу обычного ума как банк, в котором содержится карма в виде отпечатков и привычек поведения. Если мы привычно думаем определенным образом, положительным или отрицательным, то соответствующие склонности будут очень легко спровоцированы и приведены в действие, проявятся и повторятся, и будут вновь повторяться. При постоянном повторении наши привычки и склонности становятся все более укоренившимися и будут повторяться, возрастая и становясь все сильнее, даже когда мы спим. Таким образом, они начинают определять нашу жизнь, нашу смерть и наше новое рождение.

Мы часто спрашиваем себя: "Что со мной будет, когда я умру?" Ответ прост: в каком состоянии ума мы находимся сейчас, какой личностью мы являемся сейчас, – такими мы и будем в момент смерти, если не изменимся. Вот почему так абсолютно важно использовать эту жизнь, чтобы очистить наш поток ума, наше основное существо и характер, пока это еще возможно.

КАРМИЧЕСКОЕ ВИДЕНИЕ

Как мы вообще стали живыми и обрели форму человеческих существ? У всех существ, имеющих похожую карму, будет похожее видение окружающего их мира, и этот общий для них набор восприятии называется "кармическое видение". Такое соответствие нашей кармы и того мира, в котором мы оказываемся, также объясняет возникновение различных форм: например, вы и я являемся людьми, потому что имеем общую основную карму.

Но и в мире людей каждый из нас имеет собственную индивидуальную карму. Мы рождены в различных странах, городах, семьях; у каждого из нас различное воспитание, образование, вера, мы подвержены различным влияниям, и все это составляет эту карму. Каждый из нас представляет собой сложную сумму привычек и прошлых действий, и поэтому мы неизбежно видим все по-своему, своим собственным, уникальным образом. Люди выглядят очень похоже, но воспринимают окружающее совершенно по-разному, и каждый из нас живет в своем собственном, уникальном и отдельном мире. Как говорит Калу Ринпоче:

Если сто человек заснут и будут видеть сны, то каждый из них будет в отдельном другом мире в своем сне. Можно сказать, что истинен сон каждого, но было бы бессмысленно заявлять, что сон только одного человека был истинным миром, а остальные – ложными. Тут истина есть для каждого из воспринимающих, соответственно кармическим структурам, управляющим его восприятиями.

ШЕСТЬ МИРОВ

Наше человеческое существование не является единственным родом кармического видения. Буддизм определяет шесть миров существования: миры богов, полубогов, людей, животных, голодных духов и ада. Каждый из них является результатом одной из шести главных отрицательных эмоций: гордости, ревности, желания, невежества, жадности и гнева.

Действительно ли эти миры существуют вне нас? Они могут, фактически, существовать за пределами восприятия нашего кармического видения. Давайте никогда не забывать: То, что мы видим, – это то, что позволяет нам видеть наше кармическое видение, и не более того. Подобно тому, как мы, со своим теперешним, неочищенным и неразвитым состоянием восприятия можем сознавать только эту вселенную, так и насекомое может рассматривать палец человека как целый самостоятельный ландшафт. Мы настолько заносчивы, что верим в истинность положения "можно верить лишь в то, что видишь". Однако великие учения буддизма говорят о бесчисленных мирах, лежащих в различных измерениях, – среди них даже может быть много миров, очень похожих или почти похожих на наш – а несколько современных астрофизиков разработали теории о существовании параллельных вселенных. Как же мы можем определенно утверждать, что существует и что не существует за пределами нашего ограниченного видения?

Рассматривая окружающий нас мир и заглядывая в собственные умы, мы можем видеть, что эти шесть миров определенно существуют. Они существуют потому, что мы неосознанно позволяем нашим отрицательным эмоциям проецироваться вовне и кристаллизовать вокруг нас целые миры, определяя стиль, форму, вкус и запах, и окружение нашей жизни в этих мирах. И они же существуют и внутри нас, как различные зачатки разнообразных негативных эмоций, и склонности к ним, внутри нашей психофизической системы, постоянно готовые прорасти и вырасти, в зависимости от того, что на них повлияет, и какой образ жизни изберем мы сами.

Давайте теперь рассмотрим, как некоторые из этих миров проецируются в окружающий нас мир и кристаллизуются там. Например, основной чертой мира богов является то, что он лишен страдания, это мир неизменной красоты и чувственного экстаза. Вообразите этих богов: высокие, белокурые люди, занимающиеся серфингом, загорающие на пляжах и в садах, залитых ярким солнцем, слушающие любую музыку, какая им только нравится, опьяняющиеся любым стимулируюнщм средством, очень увлекающиеся медитацией, йогой, культуризмом и любым другим способом улучшить себя, но никогда не напрягающие своих мозгов, никогда не встающие лицом ни к какой сложной или болезненной ситуации, никогда не сознающие своей истинной природы и настолько лишенные чувствительности и боли, что они никогда не сознают, каким на самом деле является их состояние.

Если при описании мира богов на ум сразу приходят некоторые части Калифорнии и Австралии, то мир полубогов, наверное, можно видеть ежедневно разыгрываемым в интригах и соперничестве Уолл-стрита, коридоров Вашингтона или Уайтхолла. А миры голодных духов? Они существуют повсюду, где есть люди, хоть и чрезвычайно богатые, но никогда не удовлетворенные, жаждущие захватить эту фирму или ту компанию, или бесконечно пытающиеся насытить свою жадность, затевая судебные процессы. Включите любой канал телевизора, и вы немедленно окажетесь в мирах полубогов и голодных духов.

Качество жизни в мире богов может показаться более высоким, чем в нашем мире, но мастера говорят нам, что человеческая жизнь гораздо более ценна. Почему? Благодаря тому факту, что мы обладаем сознаванием и разумом, которые являются необходимым материалом для просветления, и потому, что само страдание, что наполняет этот мир людей, является стимулом к духовному преображению. Боль, горе, потеря и разнообразные бесконечные неудачи, что существуют здесь, имеют настоящее и впечатляющее предназначение: пробудить нас, позволить нам – почти что заставить нас – вырваться из цикла сансары и освободить заточенное в нас великолепие.

Каждая духовная доктрина всегда подчеркивала, что эта человеческая жизнь уникальна и обладает таким огромным потенциалом, который обычно мы даже не можем представить себе. Если мы упустим ту возможность, которую дает нам эта жизнь для преображения, то, вероятнее всего, придется слишком долго ждать, прежде чем получим другую. Представьте слепую черепаху, странствующую в глубинах океана размером со вселенную. По поверхности этого океана волны носят деревянное кольцо. Через каждые сто лет эта черепаха один раз поднимается на поверхность. Буддисты говорят, что родиться человеком труднее, чем этой черепахе случайно всплыть так, чтобы ее голова просунулась в то деревянное кольцо. А еще говорится, что даже среди получивших рождение человеком редко встречаются такие, кто наделяется великим счастьем встретить эти, ведущие к освобождению, учения; а те, кто действительно вбирает их в свое сердце и воплощает в своих действиях, еще более редки, "как звезды при свете дня".

ДВЕРИ ВОСПРИЯТИЯ

Как я говорил, то, каким образом мы воспринимаем мир, полностью зависит от нашего кармического видения. Мастера приводят традиционный пример: шесть существ разного рода встречаются на берегу реки. Из них человек видит эту реку как воду, вещество, которым можно помыться или утолить его жажду; для животного, такого, как рыба, эта река – дом; бог видит нектар, приносящий блаженство; полубог – оружие; голодный дух – гной и гнилую кровь; а существо из мира адов – кипящую лаву. Вода одна и та же, но она воспринимается совершенно различно и даже противоречиво.

Это разнообразие восприятий показывает нам, что все кармические видения являются иллюзиями; потому что, если одно вещество может восприниматься столь многообразно, как способно что-либо иметь одну истинную, присущую лишь ему, реальность? Это также показывает нам, почему некоторые люди могут воспринимать этот мир как небеса, а другие – как преисподнюю. Учения говорят нам, что по существу есть три рода видения: "нечистое кармическое видение" обычных существ; "видение опыта", открывающееся тем, кто занимается медитацией и представляющее собой путь, или средство трансцендирования, выхода за пределы себя; и "чистое видение" постигнувших существ. Постигнувшее существо, или будда, будет воспринимать мир как спонтанно идеальный, полностью и слепяще чистый мир. Поскольку они очистились от всех причин кармического видения, то видят все непосредственно в его нагой, первичной святости.

Все, что мы видим вокруг себя, мы представляем именно таким, как видим, потому что мы неоднократно, жизнь за жизнью, уплотняли свое переживание внутренней и внешней реальности одним и тем же образом, и это привело к ошибочному убеждению, что то, что мы видим, является объективно реальным. Фактически же, с продвижением по духовному пути, мы обучаемся непосредственно работать со своими фиксированными восприятиями. Все наши старые понятия о мире или материи, или даже о самих себе, очищаются и растворяются, и отворяется совершенно новая область видения и восприятия, которую вы могли бы назвать "небесной". Как говорит Блейк: Если бы двери восприятия были открыты,
Все явилось бы таким, как оно есть, – бесконечным.

Я никогда не забуду момента, когда Дуджом Ринпоче склонился ко мне и сказал своим мягким, хриплым и слегка высоким голосом: "Ты ведь знаешь, правда, что в действительности все это, что нас окружает, уходит, просто уходит..."

Однако у многих из нас карма и отрицательные эмоции затмевают способность видеть нашу собственную, присущую нам природу, и природу реальности. В результате этого мы цепляемся за счастье и за страдание, как за то, что реально, и своими неумелыми и невежественным действиями продолжаем сеять семена своего следующего рождения. Наши действия держат нас привязанными к постоянному циклу мирских переживаний, бесконечному кругу рождений и смертей. Поэтому мы всем рискуем сейчас, в этот самый момент: то, как мы живем сейчас, может стоить нам всего нашего будущего.

Вот реальная и безотлагательная причина того, почему мы должны сейчас готовиться мудро встретить смерть, преобразовать свое кармическое будущее и избежать трагедии все нового и нового впадания в иллюзорный обман, товторения болезненного круга рождений и смертей. Эта жизнь – вот единственное время и место для нашей подготовки, а подготовиться по-настоящему мы можем только посредством духовной практики: вот неизбежное значение естественного бардо этой жизни. Как говорит Падмасамбхава: Теперь, когда бардо этой жизни начинается для меня,
Я отброшу леность, для которой в жизни нет времени,
Вступлю, не отвлекаясь ни на что, на путь слушания и слышания,
размышления и созерцания, и медитации [...]
Теперь, когда я опять обладаю человеческим телом,
Нет времени уму отклоняться от этого пути.

* Эти три кайи являются тремя аспектами истинной природы ума, ее пустой сущностью, сияющей природой и всепроникающей энергией; см. главу IV.

МУДРОСТЬ ОТСУТСТВИЯ ЭГО

Я иногда думаю, что бы почувствовал житель маленькой тибетской деревушки, если бы вдруг оказался в современном технократическом городе. Возможно, он подумал, что уже умер и находится в состоянии Бардо. В изумлении он бы смотрел на самолеты, летящие в небе над его головой, или на кого-то, говорящего по телефону с человеком на другом конце света. Все это воспринималось бы им как чудеса. Но все это является нормальным для жителя современного мира, получившего западное образование, которое постепенно, шаг за шагом, объяснило ему научную основу всего этого.

Точно так же в тибетском буддизме существует основное, нормальное и такое же всеобщее, как начальное образование на Западе, духовное образование, полное духовное обучение для естественного бардо этой жизни, дающее существенно необходимый круг понятий, азбуку ума. Основами этого обучения являются так называемые "три орудия мудрости": мудрость слушания и слышания; мудрость созерцания и размышления; и мудрость медитации. Они позволяют нам вновь пробудиться к сознаванию нашей истинной природы, с ними мы раскрываем и воплощаем радость и свободу того, чем мы истинно являемся, того, что мы называем "мудрость отсутствия эго".

Представьте человека, который внезапно приходит в себя в больнице после дорожной аварии и обнаруживает, что у него полная амнезия. Внешне все цело: у него то же самое лицо и тело, органы чувств и ум не повреждены, но он абсолютно не помнит, кто он такой. Точно так же мы не можем вспомнить свою истинную идентичность, свою исходную природу. Лихорадочно, с истинным ужасом, мы кидаемся во все стороны и импровизируем другую идентичность, и цепляемся за нее с отчаянием человека, вечно падающего в бездну. Эта ложная и принятая в невежестве идентичность и есть "эго".

Итак, эго – это отсутствие истинного знания о том, кем мы в действительности являемся, вместе с его результатом: обреченным цеплянием, во что бы то ни стало, за кое-как слепленный образ нас самих, за личность, которая неизбежно будет хамелеоном и обманщиком, вечно меняющимся, чтобы поддерживать ложь о своем существовании. По-тибетски, эго – дак дзин, что означает "цепляясь за себя". Эго определяют, как непрестанное движение цепляния за иллюзорное представление о "Я" и "мое", самом себе и другом, и все понятия, идеи, желания и действия, которые поддерживают эту ложную структуру. Такое цепляние с самого начала тщетно и обречено на неудачу, поскольку в нем нет ни основы, ни истины, и то, за что мы цепляемся, по своей природе не может быть схвачено. То, что мы вообще нуждаемся в том, чтобы цепляться, и продолжаем цепляться вновь и вновь, показывает, что в глубине своего существа мы знаем, что этой личности изначально не существует. И от этого тайного, нервирующего знания происходят все наши основные неуверенности и страхи.

Пока мы не разоблачим эго, оно продолжает водить нас за нос, как нечестный политик, бесконечно выставляющий свои ложные обещания, или адвокат, постоянно изобретающий все новые уловки и выдумки в защиту своего клиента, или ведущий телепередачи, бесконечно говорящий и поддерживающий поток вкрадчивой и пустой, но впечатляющей болтовни, в действительности ничего не сообщая.

Целые жизни невежества привели нас к тому, что мы все свое существо отождествляем с эго. Его величайшая победа – в том, что оно обманом заставило нас верить, что его интересы – это наши интересы. Какая ирония, если понять, что в действительности именно от эго и его цепляния происходят все наши страдания. Но эго столь убедительно, а мы так долго верили в его обман, что мысль о том, что мы можем лишиться эго, нас ужасает. Эго нашептывает нам, что лишиться эго – значит потерять всю привлекательность, которая только есть в том, чтобы быть человеком, и стать бесцветным роботом или инвалидом с повреждением мозга, ведущим растительное существование.

Эго блестяще играет на нашем основном страхе потери управления, страхе неизвестности. Мы можем говорить себе: "Мне действительно нужно было бы отказаться от эго, я так мучаюсь; но если я это сделаю, что со мной будет?"

И тут слышится сладкий голосок эго: "Я знаю, что иногда я мешаю, и, поверь мне, я вполне пойму, если ты захочешь избавиться от меня. Но ты на самом деле этого хочешь? Подумай: если я уйду, то что с тобой будет? Кто будет присматривать за тобой? Кто будет защищать тебя и заботиться о тебе так, как я делало это все эти годы?"

И даже если бы мы предельно понимали все это вранье эго, мы просто слишком боимся, чтобы отказаться от него: потому что без истинного знания природы нашего ума, или нашей истинной идентичности, у нас просто нет другого выбора. И мы вновь и вновь поддаемся его требованиям с той же ненавистью к себе, с какой алкоголик тянется к бутылке, которая, как он знает, уничтожает его, или наркоманка хватает наркотик, зная, что после краткого подъема наступит падение и отчаяние.

ЭГО НА ДУХОВНОМ ПУТИ

Чтобы покончить с произволом и тиранией эго, мы вступаем на духовный путь, однако изворотливость эго почти бесконечна, и оно способно на любом этапе пути подорвать и извратить наше желание освободиться от него. Истина проста, и учения чрезвычайно ясны; однако мне вновь и вновь приходилось с великой печалью видеть, как, едва только они начинают затрагивать и побуждать нас, эго старается усложнять их, потому что знает, что они угрожают самой его основе.

Вначале, когда мы впервые увлекаемся духовным путем и возможностями, которые он открывает, эго даже может поощрять нас, говоря: "Это действительно чудесно. Как раз то, что тебе надо! Это учение все объясняет!"

Затем, когда мы говорим, что хотим попробовать практику медитации или удалиться в уединение, эго мурлычет: "Что за чудесная идея! Почему бы и мне не пойти с тобой. Мы оба можем чему-то научиться". И в течение всего "медового месяца" нашего духовного развития эго будет побуждать нас:

"Это замечательно – это так поразительно, так вдохновляет..."

Но как только мы войдем в период духовного пути, который я называю "кухонная раковина с грязной посудой", и учения начнут глубоко затрагивать нас, мы неизбежно столкнемся с истиной о себе. При этом разоблачении эго будут открываться его болезненные места и начнут возникать всевозможные проблемы. Этот момент подобен поставленному перед нами зеркалу, от которого мы не сможем отводить взгляд. Это зеркало совершенно ясно, но из него на нас глядит уродливое, угрожающее лицо – наше лицо. И мы начинаем восставать против этого, потому что ненавидим то, что видим; мы можем в гневе ударить по этому зеркалу, но оно лишь разобьется на сотни уродливых рож, и они по-прежнему будут пялиться на нас.

Тогда мы начинаем возмущаться и горько жаловаться; а где же наше эго? О, оно стойко стоит рядом, поддерживая нас: "Ты совершенно прав, это невыносимо и чудовищно. Не терпи этого!" И пока мы завороженно слушаем его, оно продолжает подкидывать нам всевозможные сомнения и разгоряченные эмоции, подливая масла в огонь: "Разве ты не видишь, что это не то учение, что тебе нужно? Я все время тебе это говорило! Разве ты не видишь, что он – не твой учитель? В конце концов, ты такой умный, современный, утонченный человек Запада, а всякие экзотические штучки, вроде дзен-буддизма, суфизма, медитации, тибетского буддизма, принадлежат чуждым, иностранным, восточным культурам. Ну как какая-то философия, выдуманная тысячу лет тому назад в Гималаях, может быть полезна тебе?"

И в то время, как эго радостно следит за тем, как мы все больше и больше запутываемся в его сети, оно будет даже за всю боль, чувство одиночества и трудности, через которые мы проходим, познавая себя, винить учение и даже учителя: "Этим гуру вообще наплевать, через что ты проходишь. Они просто тобой пользуются. Они просто используют такие слова, как "сострадание" и "преданность", чтобы подчинить тебя..."

Эго настолько умно, что даже может извращать учение для своих целей, ведь, в конце концов, "Дьявол способен цитировать Священное Писание для достижения своих целей". Абсолютное оружие эго – указать на учителя и его последователей, и заявить: "Похоже, никто из них не воплощает в жизнь истины этого учения!" Тут эго выступает как праведный судья всех окружающих: самая ловкая позиция, с которой лучше всего удастся подорвать вашу веру и разрушить всю ту преданность и намерение добиться духовного изменения, что у вас есть.

Но как бы сильно ни старалось эго блокировать ваш духовный путь, если вы действительно будете продолжать идти но нему и углубленно работать над практикой медитации, то начнете постепенно сознавать, насколько же вы были обмануты обещаниями эго: ложными надеждами и ложными страхами. Постепенно вы начнете понимать, что как надежды, так и страхи являются врагами вашего покоя ума; надежды обманывают вас, оставляя пустоту и разочарование, а страхи парализуют вас, заточая в узкую темницу вашей ложной идентичности. Вы также начнете видеть, насколько всеобъемлющую власть имело эго над вашим умом, а в пространстве свободы, распахивающемся медитацией, когда вы на мгновение освобождаетесь от цепляния, вы взглянете на возвышенное раздолье вашей истинной природы. Вы осознаете, что в течение многих лет ваше эго, как сумасшедший мошенник, заваливало вас схемами, планами и обещаниями, которые никогда не были реальны и только привели вас к внутреннему опустошению. И когда, в беспристрастии медитации, вы рассмотрите это без какого-либо утешения или стремления скрыть от себя то, что вы обнаружили, то все эти схемы и планы откроются, как пустые, и начнут распадаться.

Это не только разрушающий процесс. Ведь вместе с крайне точным и иногда болезненным осуществлением мошеннической и, по существу, преступной природы вашего эго (как и эго любого другого человека) возрастает чувство внутреннего простора, непосредственное познание "отсутствия эго" и взаимозависимости всего сущего, а также тот живой и щедрый юмор, что является признаком свободы.

Благодаря тому, что вы при помощи дисциплины научились упрощать свою жизнь, и тем уменьшили возможности эго совращать вас, и благодаря тому, что вы практиковались во внимании медитации, и тем ослабили власть агрессии, цепляния и отрицательности над вашим целостным существом, для вас медленно сможет начать возникать мудрость вашего внутреннего зрения. И во всеоткрывающей ясности своего сияния это внутреннее зрение сможет отчетливо и прямо показать вам как тончайшие процессы работы вашего собственного ума, так и природу реальности.

МУДРЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ

Всю вашу жизнь в вас жило два человека. Один – это эго, болтливое, требующее, истерическое, выгадывающее; другой – сокрытое духовное существо, чей тихий голос мудрости вы слышали лишь изредка и почти не обращали на него внимания. Но со временем, когда вы все больше и больше прислушиваетесь к учениям, размышляете о них и включаете их в свою жизнь, ваш внутренний голос, ваша внутренняя, присущая вам мудрость распознавания, которую мы в буддизме называем "различающим сознаванием", пробуждается и становится все сильнее, и вы начинаете отличать ее руководство от различных неотступных и заманивающих голосов эго. И к вам начинает возвращаться память о вашей настоящей природе, со всем ее великолепием и уверенностью.

Вы фактически обнаружите, что нашли в самом себе своего мудрого руководителя. И потому, что он знает вас насквозь – ведь он является вами – ваш руководитель в состоянии помочь вам, со все возрастающими ясностью и юмором, преодолевать все затруднения, создаваемые вашими мыслями и эмоциями. Ваш руководитель также может оказаться постоянно присутствующим, радостным, нежным, даже иногда поддразнивающим спутником, который всегда знает, что для вас лучше и что поможет вам находить все больше и больше выходов из вашей одержимости своими привычными реакциями и запутанными эмоциями. И в то время, как голос вашего различающего сознавания будет становиться все сильнее и яснее, вы начнете отличать его истину от различных обманов эго, и сможете слушать его с узнаванием и уверенностью. Чем чаще будете вы прислушиваться к этому мудрому руководителю, тем легче вы сможете самостоятельно изменять свои отрицательные настроения, видеть их насквозь и даже смеяться над ними – над абсурдными сценами и нелепыми иллюзиями, которыми они являются. Постепенно вы обнаружите, что все быстрее и быстрее можете освобождаться от темных эмоций, которые правили вашей жизнью; способность к этому – самое великое чудо из всех остальных. Тибетский мистик Тертон Согьял сказал, что по-настоящему его не очень впечатляет кто-то, кто может превращать пол в потолок или огонь в воду. Настоящее чудо, сказал он, это если кто-то может освободить хоть одну отрицательную эмоцию.

Итак, вместо резкой и отрывочной болтовни, которую вы всю свою жизнь слышали от эго, вы все более и более будете слышать в уме ясные указания этих учений, вдохновляющие, предостерегающие и направляющие вас на каждом повороте. Чем чаще вы будете к ним прислушиваться, тем больше вам будет дано руководства. Если вы будете следовать этому голосу вашего мудрого руководителя, голосу вашего различающего сознавания, и позволять эго впадать в молчание, то начнете ощущать присутствие мудрости, радости и блаженства – того, чем вы в действительности являетесь. Новая жизнь, совершенно отличающаяся от той, в которой вы маскировали себя, как ваше эго, начнется в вас. А когда придет смерть, вы уже овладеете при жизни управлением теми эмоциями и мыслями, которые в посмертных состояниях бардо приняли бы в противном случае ошеломляющую реальность.

Когда ваша амнезия, забвение вашей идентичности, начнет излечиваться, вы наконец окончательно осознаете, что дак дзин, цепляние за себя, является основной причиной всех ваших страданий. Вы наконец-то поймете, как много вреда оно причинило как вам, так и другим, и осознаете, что дорожить другими, а не собой, наиболее благородно и наиболее мудро для человека. Это принесет исцеление вашему сердцу, исцеление вашему уму и исцеление вашему духу.

Важно всегда помнить, что принцип отсутствия эго не означает, что сначала эго было, а затем буддизм с ним покончил. Напротив, это значит, что в первую очередь никакого эго никогда и не было. Сознавание этого и называется "отсутствием эго".

ТРИ ОРУДИЯ МУДРОСТИ

Мастера советуют нам, что путь к открытию свободы, даваемой мудростью отсутствия эго, лежит через процесс слушания и слышания, созерцания и размышления, и медитации. Они советуют начать с того, чтобы вновь и вновь слушать эти духовные учения. В то время, как мы будем вновь и вновь их слушать, они будут постоянно напоминать нам о нашей сокрытой природе мудрости. Это равносильно тому, как если бы мы были тем человеком, которого я просил вас себе представить лежащим в больнице с амнезией, и рядом находился некто любящий и заботящийся о нас, который нашептывал нам на ухо наше настоящее имя и показывал нам фотографии нашей семьи и старых друзей, стараясь вернуть нам наше знание утраченной идентичности. И в то время, как мы будем слушать учения, некоторые их положения и высказывания постепенно начнут затрагивать какие-то странные струны в нас, станут постепенно просачиваться воспоминания о нашей истинной природе, и медленно пробудится глубинное чувство соприкосновения с чем-то родным и невероятно знакомым.

Слушание является гораздо более трудным процессом, чем может представить большинство людей; действительно слушать так, как это имеют в виду мастера, значит полностью отпустить самих себя, отпустить всю информацию, все представления, все идеи и все предрассудки, которыми набиты наши головы. Если вы будете действительно слушать учения, то те представления, что составляют настоящую помеху, единственное, что стоит между нами и нашей истинной природой, могут быть медленно и упорно стерты.

Когда я старался слушать по-настоящему, меня вдохновляло то, что сказал мастер дзен-буддизма Сузуки-роши: "Если ваш ум пуст, то он всегда готов ко всему; он открыт всему. В уме начинающего существует множество возможностей; в уме специалиста их немного". Ум начинающего – это открытый ум, ум наготове, и если мы будем действительно слушать с умом начинающего, то можем действительно начать слышать. Ведь если мы слушаем с молчащим умом, как только можно более свободным от гвалта предвзятых идей, то истине учений представится возможность пронзить нас, делая все более поразительно ясным смысл жизни и смерти. Мой мастер Дилго Кхьенце Ринпоче сказал: "Чем больше и больше вы слушаете, тем больше и больше вы слышите; чем больше и больше вы слышите, тем глубже и глубже становится ваше понимание".

Итак, углубление понимания происходит посредством созерцания и размышления, второго орудия мудрости. Пока мы размышляем над тем, что слушали, оно постепенно начинает проникать в наш поток мыслей и насыщать нашу внутреннюю жизнь. По мере того, как размышление будет медленно разворачивать перед нами и делать все полнее то, что мы начинаем понимать разумом, и донесет это понимание от нашей головы до нашего сердца, события повседневной жизни станут все более и более тонко и непосредственно подтверждать истины этих учений.

Третье орудие мудрости – медитация. После слушания учений и размышления о них, мы вводим в действие те откровения, которыми овладели, и применяем их, через процесс медитации, непосредственно к нашим потребностям повседневной жизни.

СОМНЕНИЯ, ВСТАЮЩИЕ НА ПУТИ

Кажется, было давным-давно такое время, когда выдающийся мастер мог один раз дать поучение выдающемуся ученику, и этот ученик достигал просветления. Дуджом Ринпоче любил рассказывать историю об одном индийском разбойнике, который, совершив бесчисленное множество успешных набегов, осознал наконец, какие ужасные страдания он причиняет другим. Он возжаждал как-то искупить то, что сделал, и пришел к знаменитому мастеру. Он обратился к мастеру: "Я – грешник, я мучаюсь. Есть ли для меня выход? Что я могу сделать?"

Мастер оглядел разбойника с головы до пят и спросил его, что он хорошо может делать.

"Ничего", – ответил разбойник.

"Ничего? – рявкнул мастер. – Ты должен хоть что-то уметь делать хорошо!" Разбойник помолчал и наконец признался: "Вообще-то, у меня есть талант к одному делу – воровству".

Мастер рассмеялся: "Хорошо. Это именно то умение, которое тебе нужно сейчас. Отправляйся в уединенное место и ограбь все свои восприятия, и укради все звезды и планеты с небес, и раствори их в чреве пустоты, во всеобъемлющем пространстве природы ума". За двадцать один день этот разбойник постиг природу своего ума, и со временем он стал считаться одним из великих индийских святых.

Итак, в древности существовали выдающиеся мастера и ученики, столь восприимчивые и с таким твердым намерением, как этот разбойник, которые могли достичь освобождения, всего лишь выполняя с неуклонной преданностью одно простое указание. И даже теперь у нас есть реальная возможность стать просветленными, если бы мы могли полностью сконцентрировать свой ум на одном сильном методе мудрости и работать непосредственно с ним.

Однако наши умы обуреваемы сомнениями, создающими в них путаницу. Иногда я думаю, что сомнение является еще большей помехой эволюции человека, чем желание и привязанность. Наше общество развивает умствование вместо мудрости и возвышает наиболее поверхностные, грубые и наименее полезные стороны нашего разума. Мы стали столь ложно "умудренными" и невротичными, что само сомнение принимаем за истину, а то сомнение, которое является не более чем отчаянной попыткой эго защититься от мудрости, обожествляем как цель и плод истинного знания. Этот вид низкого сомнения является потрепанным императором сансары, которому служит стая "специалистов", что учат нас не тому щедрому сомнению открытой души, которое, как утверждал Будда, необходимо для испытания и доказательства ценности учений, но разрушающему виду сомнения, что не оставляет нам ничего, во что можно было бы верить, ничего, на что можно было бы надеяться, и ничего, ради чего стоило бы жить.

Таким образом, наше современное образование учит нас превозносить сомнение, оно, фактически, создало то, что почти можно назвать религией или теологией сомнения, согласно которой мы, чтобы казаться разумными, должны сомневаться во всем, постоянно указывать на то, что неправильно, и редко спрашивать, что же правильно или хорошо, цинически принижать все унаследованные духовные идеалы и философии, или вообще все, что делается из простой доброй воли или в сердечной невинности.

Будда же призывает нас сомневаться по-другому, "как испытывают золото, обжигая, надрезая и потирая его, чтобы проверить его чистоту". Но для такого сомнения, которое действительно приведет нас к истине, если идти до конца, у нас нет ни проницательности, ни отваги, ни умения. Нас натаскали, обучая бесплодному пристрастию к противоречиям, которые вновь и вновь лишали нас всей реальной открытости любой более широкой и благородной истине.

Поэтому я попросил бы вас заменить наше современное нигилистическое сомнение на то, что я называю "благородным сомнением", тем сомнением, что является неотъемлемым составляющим пути к просветлению. Огромная истина мистических учений, переданных нам, является не тем, что наш мир, находящийся в опасности, может позволить себе отбросить. Почему бы нам, вместо того, чтобы сомневаться в них, не ощутить сомнение к самим себе: к нашему невежеству, нашему мнению, что мы все уже и так понимаем, нашему цеплянию и уклонению, нашей страсти к так называемым объяснениям реальности, в которых нет ничего от всеобъемлющей и вызывающей благоговение мудрости того, что говорят нам мастера, посланцы Реальности.

Такое благородное сомнение побуждает нас идти вперед, вдохновляет нас, испытывает нас, делает нас все более и более подлинными, дает нам силы, и все дальше и дальше втягивает нас в возвышающее поле энергии истины.

Когда я нахожусь в присутствии моих мастеров, я снова и снова задаю им вопросы, в ответах на которые я нуждаюсь. Иногда я не получаю ясных ответов, но я не сомневаюсь ни в них, ни в истинности учений. Иногда я могу сомневаться в моей собственной духовной зрелости или в моей способности действительно услышать истину так, чтобы суметь полностью понять ее, а чаще я упорно продолжаю задавать и задавать вопрос, пока не получу ясный ответ. И когда этот ответ приходит, и сильно и чисто отдается в моем уме, и мое сердце отвечает на него толчком благодарности и узнавания, тогда во мне возникает такая убежденность, которую не в силах уничтожить насмешки целого мира сомневающихся.

Помню, как однажды ясной и лунной зимней ночью я ехал на машине из Парижа в Италию вместе с одной из моих учениц. Она работала терапевтом и много для этого училась. Она рассказывала мне, что осознала – чем больше у тебя знаний, тем больше возникает от этого сомнений, и чем более глубоко начинает затрагивать тебя истина, тем утонченнее становятся поводы для сомнений. Она говорила, что много раз пыталась избегать духовных учений, но наконец осознала, что бежать ей некуда, поскольку в действительности она пыталась убежать от себя самой.

Я сказал ей, что сомнение – это не болезнь, а просто симптом отсутствия того, что мы в нашем учении называем "Вид", то есть сознавания природы ума и, таким образом, природы реальности. Когда этот Вид есть в полной мере, то отсутствуют вообще сомнения, потому что тут мы смотрим на реальность ее собственными глазами. Но, сказал я, пока мы не достигли просветления, у нас неизбежно будут сомнения, поскольку сомнение является основной деятельностью непросветленного ума, с ними можно справится только так: одновременно не подавлять их и не предаваться им.

Для того, чтобы работать с сомнениями, нужно настоящее умение, и я замечаю, что очень немногие люди понимают как развивать сомнения и использовать их. Разве не ирония, что в цивилизации, которая так поклоняется власти принижения и сомнения, почти ни у кого нет смелости принизить притязания самого сомнения, сделать так, как сказал один индуистский мастер: натравить собак сомнения на само сомнение, разоблачить его цинизм и открыть, из какого страха, отчаяния, безнадежности и усталости оно происходит? Тогда сомнение более не будет препятствием, но станет дверью к сознаванию, и всякий раз, когда сомнение будет появляться в уме, ищущий будет приветствовать его как средство для еще большего углубления в истину.

Я люблю одну историю о мастере дзен-буддизма. У этого мастера был верный, но очень наивный ученик, который считал его живым буддой. И вот однажды этот мастер случайно сел на иголку. Он вскрикнул "Ой!" и подскочил. Ученик тут же лишился всей своей веры и покинул мастера, говоря, насколько он разочарован из-за того, что мастер не полностью просветлен. Ведь иначе как он мог так подпрыгнуть и так громко вскрикнуть? Мастер опечалился, когда узнал об уходе ученика, и сказал: "Увы, бедняга! Если бы он только знал, что в реальности ни меня, ни иголки, ни "Ой!" действительно не существовало".

Давайте не позволим себе делать той же ошибки, что этот ученик. Не позволим себе принимать сомнения слишком всерьез, или давать им непропорционально возрастать, или становиться категоричными, типа "белое или черное", и не будем фанатиками в их отношении. Чему нам нужно научиться, так это тому, как медленно заменять свою страстную привязанность к сомнению, навязанную нам нашей культурой, на свободное, юмористическое и сочувственное отношение к нему. Это означает, что нужно давать сомнению время, и давать себе время на то, чтобы найти ответы на такие наши вопросы, которые не просто интеллектуальные или "философские", но живые и реальные, подлинные и полезные. Сомнения не могут немедленно разрешиться; но если мы терпеливы, то внутри нас может возникнуть место, в котором можно будет тщательно и объективно изучить сомнения, раскрыть, растворить и исцелить их. Чего нам, особенно в этой культуре, не хватает, так это правильной, лишенной отвлечении и щедро просторной среды ума, которая может быть создана только при постоянно поддерживаемой практике медитации, в которой интуитивные прозрения получают возможность медленно созревать и пробуждаться.

Давайте не будем спешить сразу разрешить все ваши сомнения и проблемы; как говорят мастера, "спеши медленно". Я всегда говорю моим ученикам, чтобы они не питали неразумных ожиданий, потому что для духовного роста нужно время. Нужны годы, чтобы овладеть японским языком или выучиться на врача: можем ли мы действительно ожидать, что получим все ответы, не говоря уже о том, что станем просветленными, в течение нескольких недель? Духовный путь состоит в постоянной учебе и постоянном очищении. Зная это, становишься смиренным. Знаменитая тибетская пословица говорит: "Не принимайте по ошибке понимание за сознавание, а сознавание – за просветление". А Миларепа сказал: "Не питайте надежды на сознавание, но занимайтесь духовной практикой всю вашу жизнь". Что я более всего стал ценить в моей доктрине, так это ее практичность, подход, требующий твердого стояния на собственных ногах, и осознание того, что для величайших достижений нужно глубочайшее терпение и самое долгое время.