П. Екатериновский. УКАЗАНИЕ ПУТИ К СПАСЕНИЮ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Основу монашества составляют обеты девства, нестяжательности и послушания, которые составляют сущность христианского самоотвержения и на которые Спаситель указывает как на лучшие средства к достижению высшего нравственного совершенства и Царства Небесного (см. Мф. 19,11-12; 1Кор. 7, 7-8; 25, 40). Строгое исполнение этих обетов, истребляя самый корень зла – самолюбие с тройственной похотью, отрешает наш дух от всего земного, приводит все силы его в благоустройство, очищает его, возвышает, приближает к Богу. Жизнь по обетам есть жизнь равноангельская, есть постоянная жертва, в которой мы посвящаем Богу и душу, и тело, и все принадлежащее нам, этой жертвой благоугождаем Богу, привлекаем благоволение Божие, и Бог ниспосылает сугубую благодать, которая очищает грехи, освящает и вспомоществует в трудных подвигах самоотвержения. Потому пострижение в монашество некоторые называют вторым крещением (например, в последовании пострижения в мантию, в Четиях Минеях на 21 июля, в огласительном слове святого Феодора Студита).

А Спаситель за такие подвиги самоотвержения обещал сторичную награду. Истинно говорю вам, говорит Он, нет никого, кто оставил бы дом, или братьев... или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев... и отцов, и земель, а в веке грядущем жизни вечной (Мк. 10, 29-30).

Жизнь мирская, как сказано выше, справедливо уподобляется морю, колеблемому бурей, которая грозит кораблю разрушением и потоплением, а монастыри можно уподобить островам среди бурного моря с тихой пристанью. Как мореплавателям, потерпевшим кораблекрушение, нет ничего радостнее, как добраться как-нибудь до пристани острова, чтобы избавиться от опасности потопления и укрыться от непогоды, так и христианину, в житейском море застигнутому бурей искушений, бед, утомленному борьбой с волнами тяжелых нужд, забот, лишений, скорбей, с вихрями страстей, соблазнов, грехов и находящемуся в опасности погибели, нет ничего вожделеннее, как вступить в тихую пристань безмятежной жизни в монастыре, где нет таких тяжелых нужд, мучительных забот, сует, развлечений, соблазнов, поводов к грехам, как в мире, напротив, все благоприятствует преуспеянию в благочестии и спасению. Здесь поражаемый бедствиями, скорбями, убитый горем может найти отраду и успокоение; подавленный тяжестью грехов – облегчение, примирение со своей совестью и Богом и надежду на спасение; желающий служить и благоугождать Богу подвигами благочестия здесь только может найти все удобства и пособия к этому и удовлетворить своей жажде постоянно входить в общение с Богом в молитве и Святых Таинствах; престарелый и больной, для которых мир уже опротивел и шумом своей суеты только беспокоит и тяготит, вернее всего в монастыре находит успокоение души и тела и благонадежное напутствие к вечному покою.

Хотя монахи мирскому обществу и не приносят материальных выгод, но зато доставляют ему много духовной пользы, что гораздо важнее, – столько, сколько душа важнее тела и вечное спасение важнее временных, земных удобств и счастия. Именно монахи доставляют пользу своими наставлениями, благими советами нуждающимся в них, назидательными примерами добродетелей, ежедневным совершением церковного богослужения для удовлетворения духовных нужд, молитвой о мире всего мира и спасении душ, разными услугами, которые оказывают больным, бесприютным, старым и детям в книжном учении и т.п.

Хотя монашеская жизнь имеет большое превосходство перед мирской жизнью, однако же не всем одинаково пригоден этот род жизни, а только тем, которые призваны от Бога, как и Спаситель говорит: Не все вмещают слово сие (безбрачие), но кому дано (Мф. 19, 11). Потому без предварительного испытания себя, без очевидного призывания от Бога, легкомысленно или по корыстным побуждениям не следует вступать в это состояние. Еще хуже делают те, которые принуждают других против воли вступить в него. Но хотя бы кто и достаточно был убежден в призвании от Бога, однако же никто не должен думать и ожидать, что самым вступлением в монашество он поставил себя уже в безопасное состояние и будет свободен от искушений. Правда, в этих священных крепостях есть много оружия и пособий, но и разнообразная брань никогда не прекратится, пока мы находимся в этом мире, даже чем более участь монаха будет казаться завидной для адского врага, тем сильнее и злее он будет нападать на него. По замечанию подвижников, на монахов бесы больше нападают для искушения, нежели на мирян.

И горе нерадивому воину, который при таком удобстве побеждать, связав себе руки, сам себя предает или, что еще хуже, произвольно входит в содружество со злым врагом. Ибо кто чем более возвысится, тем тяжелее, жесточе будет падение его, когда стремглав низвергнется с высоты. Потому блаженный Августин говорит, что не знает никого хуже худого монаха. Но как несправедливо поступают те, которые, увидев одного или нескольких худых монахов, тотчас охуждают целое общество или все монашеское сословие! Кроме того, что такие судьи в монахах и малый сучок считают большим бревном, по какому праву порок одного или нескольких монахов вменяют всем, даже и самому монашескому состоянию? Кто не постыдится обвинять все общество апостолов из-за вероломства одного Иуды предателя?