Работа с семейной историей. Е.Л. Михайлова - Методы современной психотерапии. Учебное пособие - Л.М. Кроль, Е.А. Пуртова

Наша профессиональная и частная жизнь щедра на головоломные задачи, непредсказуемые ситуации, все новые и новые возможности испытать себя. Это — настоящее и будущее, наша “зона роста”. И для ее проживания и понимания важно проработать то, что может быть и бременем, и проклятием, и мощным ресурсом: историю рода, “семейное древо”.

Как ни парадоксально, особую ценность эта работа приобретает тогда, когда “времена перемен” лишают и нас, и наших клиентов твердых ориентиров и отчетливых ответов на многие вопросы (на вопрос “кто я?”, в частности).

Участники семинара получают полноценный клиентский опыт, возможность психодраматического исследования “родовых посланий” и образов значимых прародителей. Отдельной темой станет проработка межпоколенной травмы — наследия почти каждой российской семьи. Многое из того, с чем предстоит работать на семинаре, может быть использовано в профессиональной практике.

В этой главе описан опыт постоянно действующего учебного семинара для специалистов помогающих профессий. Целью программы является обучение через непосредственный опыт и групповую рефлексию работе с межпоколенной травмой методом ролевой игры. Одной из специфических черт подобной работы является более полный, чем обычно, учет историко-культурного контекста событий и отношений, лежащих в основе семейного предания. Другие специфические особенности данного жанра терапевтической работы и обучения ей будут видны из текста.

Некоторые типичные терапевтические запросы

...С семейными историями работают семейные терапевты. Гено­грамма как способ графического изображения генеалогического древа, значимых событий в семье бывает жизненно необходима, когда нужно увидеть, каковы семейные мифы, семейные сценарии и как история семьи влияет на супружеские отношения, отношения с детьми, семейные отношения в целом.

Специфика той работы, о которой пойдет речь, несколько иная. Учебная программа, система учебных семинаров для профессионалов в нашем случае направлена на обучение групповой психотерапии методом психодрамы, контекстом которой является семейная история, распространяющаяся больше, чем на два-три поколения, уходящая иногда достаточно далеко в прошлое, к образам прародителей.

В клиентских группах люди, выбирающие для себя такую работу, движимы различными мотивами, далеко не всегда их запросы связаны с семьей как таковой. С какими проблемами можно работать так? И соответственно, чему учатся те, кто участвует в учебных семинарах “Работа с семейной историей”? Как ни парадоксально, один из важных и описанных в литературе поводов для обращения к семейной истории — это серьезное заболевание или травматизм, который не объясняется прямой генетической наследственностью, и при подробном психотерапевтическом расспросе пациента появляется основание предположить, что элементы семейной истории, некие события могли оказать влияние на появление той или иной травмы, на развитие того или иного заболевания.

Эта работа была описана в исследованиях Анн Анселин Шутценбергер, которая методом геносоциограммы работала с очень тяжелыми онкологическими больными, чтобы улучшить прогноз при традиционном медицинском лечении, повысить установку на выздоровление и возможно более долгую жизнь после соответствующих операций и таким образом помочь этому сложному, тяжелому контингенту.

К этому кругу запросов примыкает все то, что связано с так называемым синдромом годовщины. Причем речь идет не о ситуации недавней потери близкого человека, когда известно время, когда случилась в семье эта смерть: буквально этот месяц, это число является временем особенного риска для оставшихся в живых. В своей работе Шутценбергер обратила внимание на давние, возможно, даже не при жизни пациента происшедшие травмы, заболевания, смерти в семье, в некоторых семейных деревьях, удивительным образом концентрирующиеся вокруг того или иного месяца или даты. Задачей такой работы является психотерапевтическое “расколдовывание”, снижение суггестивной значимости именно этого числа. Прошлое должно быть оставлено в прошлом.

Следующая тема, которая может эффективно отрабатываться при работе с семейной историей, является собственно семейным сценарием, отслеживающимся больше одного-двух поколений, которые содержат в себе некоторое угрожающее сообщение, например: “В нашей семье мужчины умирают рано, смерть их связана с какими-то героическими ситуациями и событиями. Так было начиная с прапрадедушки, который погиб, пытаясь спасти свой товар, когда конная упряжка провалилась под лед”. Или, например: “Сестры вступают в жесткий, непримиримый, на ненависти основанный конфликт, и, начиная с прабабушки по материнской линии, этот разрушительный конфликт сестер преследует нашу семью”. Можно даже говорить здесь — метафорически, конечно — о некоем семейном проклятье, о том, что в этой семье как бы действует какая-то сила. Разумеется, это сила семейного мифа, подталкивающая реально живущих сейчас членов семьи к попаданию в определенные ситуации, к воспроизведению этого семейного сценария.

Следующая тема, которая прекрасно отрабатывается с помощью групповой работы с семейной историей, это то, что можно было бы назвать кризисом идентичности, кризисом развития, с потерей почвы под ногами, с ослаблением и даже почти утратой чувства самоидентичности: “Кто же я в этом мире, чей я, где мои корни?”. На этом запросе мне хотелось бы остановиться чуть подробнее. Разумеется, всякий кризис развития заставляет человека пересмотреть свою идентичность, иначе это не было бы кризисом. Всякий кризис развития заставляет нас обернуться к своей жизни, к тому, что в ней важно, к некоторой попытке переопределить себя в мире. Родовая история — пожалуй, ее следует назвать именно так — это важнейший носитель, ресурс чувства принадлежности. Это один из ответов на вопрос: “Кто же я в этом мире?”; а вопрос этот в период личностных кризисов и кризисов развития обостряется. Особенно это характерно для кризиса середины жизни. Когда работа по “деланию” собственной жизни уже во многом произошла, то, оглядывая прожитые годы, глядя вперед на тот еще достаточно большой отрезок жизни, который остался, человек, переживающий кризис, нуждается в дополнительной опоре. В ситуации кризиса он не находит ее в своей профессиональной идентичности, сегодняшней семье, как если бы возникала потребность еще раз по-новому себя определить, и в этом новом определении ощущение себя как части рода, как ветви на семейном древе приобретает для человека особенное значение. Почему-то это становится важным. Если говорить о возрасте тех людей, которые обращаются как клиенты к такой работе, получают от нее максимальную пользу, то, как правило, это люди не очень молодые, в своем развитии уже выполнившие задачу сепарации-индивидуации, и тема принадлежности, тема себя как части чего-то большего становится для них важнее, чем это бывает в молодости. В этой связи нельзя не упомянуть о том, что работа с семейной историей очень зависит от реальных исторических, культурных обстоятельств, в которых живут, изменяются, умирают и снова живут люди.