Эпилог. - Сон ведьмы - Флоринда Доннер

Я вернулась в Лос-Анджелес, а потом уехала в Мексику к Флоринде.

Выслушав подробное изложение моих приключений, она подчеркнула необычность и необъяснимость того, что моя жизнь в мире доньи Мерседес началась с ее собственной записки, а окончилась запиской Канделярии.

Высмеяв то, что она называла моей отчаянной доскональностью, Флоринда тем не менее посоветовала мне посмотреть, могу ли я использовать свои многочисленные записи для диссертации.

Работая с материалом, я обнаружила, что, несмотря на факт отсутствия разработанного плана исследований, события в доме доньи Мерседес казались заранее предназначенными для моего знакомства со спиритами, ведьмами, целителями, людьми, с которыми они общались, и с тем, что они делали в контексте своей повседневной деятельности.

Работая с донье Мерседес, изучая ее собственную систему толкования, я искренне верила, что овладела, по крайней мере интеллектуально, способом целителей рассматривать самих себя, других людей, свое знание. Мне казалось, что моего опыта и записей будет вполне достаточно для диссертации.

Но после расшифровки, перевода и анализа лент и дневников я начала сомневаться в своем интеллектуальном мастерстве целителя. Моя попытка подогнать данные под какую-то структуру оказалась тщетной, мои записи пестрели несоответствиями и противоречиями, и моего знания явно не хватало, чтобы заделать эти мощные пробелы.

По этому поводу Флоринда цинично заявила: надо либо изменить данные, подогнав их под свои теории, либо забыть о диссертации вообще.

Флоринда всегда советовала мне глядеть за поверхность вещей. В случае моих приключений с доньей Мерседес она предложила мне выйти за их возможную академическую ценность. Она считала, что мое академическое пристрастие ослепляло меня большим числом важных аспектов. Я долго читала и перечитывала собранные мной истории доньи Мерседес и наконец поняла то, чего хотела Флоринда. Я поняла, что если лишу свой труд качеств академической ценности и значимости, я должна буду остаться с документом о человеческой ценности — человеческой ценности, совершенно инородной нам, но принимаемой как идеал, стоит нам только вывести себя за обычные рамки отношений.

Своими историями донья Мерседес стремилась показать мне, что ведьмы и даже обычные люди, используя удивительные силы, существующие во вселенной, меняют ход событий или ход своей жизни или жизни других людей. Ход событий она называла "колесом случая", и процесс влияния на него — "тенью ведьмы".

Она претендовала на то, что мы можем менять все путем прямого вмешательства в процесс и в то же время даже не зная, что мы, собственно, это делаем.

Для жителей запада — это немыслимое заявление. Когда мы находим, что влияем на ход событий без прямого вмешательства, то есть без прямого вторжения в них, мы думаем о совпадении, как о единственно серьезном объяснении происходящего, мы верим, что прямое вмешательство представляет собой единственный способ изменения всего. Например, человек истории, как науки, влияет на события комплексом социальных решений. Или в более мелких масштабах с помощью своих поступков люди прямо вмешиваются в жизнь других людей.

По контрасту, истории, подобранные доньей Мерседес, позволяли осознать то, с чем мы не были знакомы. Они указывали на непонятную возможность стать более влиятельным в формировании хода событий, отказавшись от прямого посредничества.

В целом Флоринда была удовлетворена результатами моей поездки в Венесуэлу. Она хотела, чтобы я получила из первых рук знание о моих скрытых резервах. Ее идея заключалась в том, что, эффективно работая в неизвестном мне окружении, я должна была научиться приспосабливаться к тем ситуациям, которые стояли за границами того, что я знала, принимала и могла предсказать. Флоринда утверждала, что нет ничего более уместного для пробуждения скрытых резервов, чем конфронтация с социально неизвестным.

Моя жизнь в доме доньи Мерседес, взаимодействие с ее пациентами и друзьями была тем самым социально неизвестным.

Я призналась Флоринде, что ее указания из философии женщины-воина — совершенно непонятные мне тогда — фактически стали основой всех моих действий в то время, пока я оставалась у доньи Мерседес.

— Есть много образцов поведения, когда находишься в нормальном окружении, — отозвалась Флоринда, — но когда ты в одиночестве, опасности и темноте, есть лишь один путь — путь воина.

По словам Флоринды, я открыла ценность пути воина и смысл всех его предпосылок. Сталкиваясь с неизвестными жизненными ситуациями, я обнаружила, что для того, чтобы не потерять состояние свободы, не покориться чувству собственной важности, нужна неукротимая свирепость, неистовость, и что моральный приговор, навязанные взгляды могут быть преодолены всеутешительной скромностью, которая не является рабством.