Когда мы читаем приведенное в качестве эпиграфа начало книги
Бытия, перед нами в могучих мазках предстает история сотворения мира,
изложенная на нескольких уровнях. Помимо описания того, что было создано,
приводится описание процесса — как это было создано. Описание помысла
Божьего дается в виде стратегии творения, обладающей собственной внутренней
структурой. Эта стратегия содержит ряд шагов, которые происходят во времени в
виде своего рода последовательности с обратной связью. Творение начинается с
распознавания — осознания различий. Данный первый акт ведет к следующему,
а этот, в свою очередь, еще к следующему, и таким образом каждый предыдущий
замысел таит в себе причину последующего. Следствием каждого акта творения
является повторение цикла, заключающего в себе три основополагающих процесса:
1. Рождение замысла — “И сказал Бог: да будет...”
2. Воплощение — “И создал Бог...”
3. Оценка — “И увидел Бог, что это хорошо”.
Каждый цикл ведет ко все более точным и развернутым формулировкам
замысла. С каждым циклом замысел облекается все большей плотью и сам по себе
приобретает способность “порождать”, “преумножать” и служить опорой для других
замыслов. Заключительное описание передает процесс Творца настолько подробно,
что может послужить для “восполнения” всех остальных актов творения, и к тому
же еще способно к саморазрастанию.
В некотором смысле данная серия работ, посвященных
“стратегиям гениев” повествует о том же, будучи по сути своей изучением
процессов, стоящих за появлением замыслов, в той или иной степени повлиявших на
судьбы мира. Внимание в этих исследованиях концентрируется не на них самих, а в
первую очередь на стратегиях, ведущих к этим замыслам, вплоть до обретения ими
конкретных форм.
Заявление Эйнштейна о том, что он старается понять “замысел
Божий”, заключает в себе квинтэссенцию гениальности и идею данной работы. Ее
объектом является не суть акта творения и не суть гениальности, а то еще
непознанное в “замысле Божьем”, что мы можем открыть, всмотревшись пристально в
“пути Господни”.
Для меня один из символов гениальности отражен в той части
росписи свода Сикстинской капеллы кисти Микеланджело, где Адам изображен
распростертым на Земле, с рукой, воздетой к небесам, и длань Господа
простирается ему навстречу. Их пальцы вот-вот должны встретиться. Чудо, по
моему мнению, заключается в той искре, что пробегает между сближающимися пальцами.
В этом — гениальность. Ее я и пытаюсь исследовать в этой книге —
связь, существующую между божественным и мирским, между картой и территорией,
между видением и действием.