4. Критика психологизма - Введение в феноменологию Гуссерля - П. Прехтль - Философы и их философия

В первой части своих Логических исследований Гус­серль предпринимает первую значительную попытку своего критикующего обоснования мышления. Он ставит вопрос, какими основными законами следует руководствоваться мы­шлению. Нормативная логика представляет собой ту науку, которая такие законы формулирует и вместе с тем называет условия всякого истинного высказывания и любого научного познания. Дальнейшее размышление, берущее во внимание значимость этих законов, принудило Гуссерля к полемике с господствующими объяснениями, исходившими из тезиса, что теоретический фундамент нормативной логики лежит в психологии, соответственно в описании реальных законов мышления. Следствием подобного взгляда явилось утверж­дение Джона Стюарта Милля, что логика как наука есть часть психологии, что, таким образом, сущностный фунда­мент наукоучения следует искать в отдельной теоретической науке.

Логика как учение об искусстве мышления, суждения, заключения характеризуется как практическое регулирова­ние психических способностей. Согласно этому пониманию, правила, с которыми в случае правильного мышления сле­дует сообразовываться, находят свое основание в правилах, определяемых посредством эмпирической закономерности мышления (понимаемого как протекание мыслительного процесса). Следовательно, они идентичны эмпирическим за­конам психологии.

Проблематичность такой позиции общеизвестна: рассмо­трение процессов мышления в лучшем случае ведет к наблю­дениям того, как мышление при специфических условиях выходит за свои пределы. С другой стороны, логика напра­влена на норму мышления. Нормативный аспект логики имплицирует критерий "истинного" - "ложного", который нельзя получить посредством простого наблюдения мыслите­льных процессов.

Психологистическую претензию на обоснование Гуссерль подвергает подробному испытанию. Вопрос для дискуссии: того ли рода логические законы, что они могут быть вклю­чены в психологию как эмпирическую науку, или же логи­ческие законы представляют собой особенный тип?

Гуссерль проводит испытание, демонстрируя следствия психологистического мышления. Первое следствие касается противоречия: точный закон (логики) есть опытно-эмпири­ческий закон. Законы логики (как и законы математики) претендуют на безусловную значимость. Как логический закон, "закон противоречия" означает: из двух противоречи­вых суждений, которые высказываются по поводу одного и того же положения дел, только одно может быть правиль­ным. Если в сравнении с этим рассмотреть высказывания психологии, выявится иной род законов. Эмпирические за­коны психологии выводятся из индуктивного обобщения единичных фактов опыта или представляют собой обобще­ния через регулярности. Если бы логические законы обосно­вывались психологическими законами, из этого следовало бы:

1.  В результате их эмпирического обоснования им был бы присущ характер расплывчатых правил, которые не в состо­янии   претендовать   на   безусловную,   необходимую  значи­мость.

2.  Как эмпирические законы, они, в отношении их при­тязаний на значимость, подтверждались бы лишь с определенной степенью вероятности и не обосновывались бы необ­ходимым усмотрением (аподиктической очевидностью).

В своей основанной на опыте формулировке "закон про­тиворечия" гласил бы: должно полагать, что из двух проти­воречивых суждений об одном и том же положении дел лишь одно может быть истинным.

Второе следствие, на которое указывает Гуссерль, касает­ся критерия правильности акта мышления. Допустим чисто гипотетически: законы мышления суть каузальные законы в строгом смысле. Как из действия этих законов может возни­кнуть правильный акт мышления? В качестве объяснения предлагается следующее: во-первых, логически корректное мышление обусловлено каузальностью последовательности мышления. В таком случае доказательство каузального происхождения соответствовало бы доказательству логически корректного мышления. Во-вторых: логически неверное мыш­ление, которое, очевидно, может быть доказано эмпирически, в таком случае либо не может обусловливаться каузально, либо должно подчиняться иной каузальной последовательно­сти мышления. Даже если бы нелогичное мышление и протекало согласно законам, то это вынуждало бы к двум типам каузальных отношений или к какому-либо дополнительному допущению, дабы "корректная" каузальная последователь­ность могла нарушаться. Разумеется, оба предположения заранее допускают критерий логически правильного для оценки правильной каузальной последовательности процесса мышления. Этот критерий не может быть получен из каузальной последовательности, т.к. последняя лишь в соответс­твии с ним должна быть оценена. Следовательно, невозмож­но аргументировано утверждать то, что логические законы - лишь отображения каузальных, так что мы, дабы прави­льно мыслить, должны действовать в соответствии с "приро­дой" нашего мышления.

В основании обрисованной проблемы Гуссерль выявляет путаницу — ошибочное разграничение психологических за­конов: не делается различий между суждением как формой протекания и содержанием суждения, следовательно, идей­ным содержанием. Гуссерль для этого использует понятийное разграничение между "реальным" и "идеальным". Суждение как реальный процесс мышления с последовательностью отдельных эпизодов принципиально отлично от содержания суждения, которое может быть обозначено как "идеальное", равно как и любая идея представляет собой "идеальное".

Гуссерль разъясняет это на примере счетной машины. Даже если в эпоху компьютеров это и покажется странным, пример способен проиллюстрировать положение дел. Счет­ная машина так устроена в соответствии с природными законами, что ее деятельность по сложению чисел и число­вых рядов протекает таким образом, что она своей "мысли­тельной работой" соответствует законам арифметики. Никто бы не стал объяснять механизм машины с помощью ариф­метических законов вместо механических. Только если бы кому-нибудь понадобилось показать, что машина работает исправно, ему пришлось бы предоставить доказательство взаимного соответствия функций машины и арифметических законов. Таким образом, необходимо зафиксировать проти­воположность между реальным, мышлением как процессом, и идеальным, мыслимым.

На примере дальнейших следствий психологистической попытки объяснения Гуссерль вновь демонстрирует разницу между логическими и эмпирическими законами. Если бы логические законы были отображением реального протека­ния мышления, следовательно, рассматривались бы как нор­мативный оборот эмпирической закономерности, тогда логические законы должны были бы иметь и эмпирически-пси­хологическое содержание. Однако ни один закон формаль­ной логики не имплицирует никакого материального содер­жания. Логический закон имеет значимость независимо от материальных, соответственно, психологических обстоя­тельств того, кто судит и независимо от обсуждаемого мате­риального положения дел, и, стало быть, значим как для суждений повседневности, так и для научных высказываний биологии, химии, лингвистики etc.

Приводя аргументы против психологизма, Гуссерль ведет борьбу и с позициями скептицизма, соответственно, реляти­визма. Его возражения резюмируются следующим тезисом: чисто логические принципы нельзя выводить из случайных фактов (к таким случайностям Гуссерль причисляет и человеческую конституцию), так как это вело бы к допущению предположения, что эти законы могли бы иметь иной вид. либо не существовать вовсе. Позицию, которая допускала бы значимость этих логических законов лишь относительно их фактов, Гуссерль считает неприемлемой. Гуссерль при этом утверждает даже, что данные законы обладают значимостью независимо от того, мыслит их человек или нет, находит он их разумными или нет. В связи с этим требованием значи­мости Гуссерля обвиняют в идеалистическом объективизме.

Однако стремление понимать изречение Гуссерля "к са­мим вещам" в подобном смысле объективности пли объектив­ной сущности было бы непониманием гуссерлевской интен­ции. Ибо своей критикой психологизма Гуссерль раскрывает проблемный горизонт феноменологии: для теории познания, задающей рамки его феноменологическим разысканиям, не­обходимо прояснить связь между идеальностью законов, соответственно, идеальностью познания, мышлением, соот­ветственно, переживанием сознания, и индивидуальным мы­слительным актом. В понятии познания заключено: быть суждением, притязающим на истину, а также удостоверение правоты этого притязания.

К условиям познания следует причислить и субъекта суждения. Конечно, свою критику психологизма Гуссерль считает методологическим предостережением от того, чтобы субъект суждения или мышления, относящийся к идеально­му бытию законов, трактовать в эмпирическом смысле.