6 СНОВИДЕНИЯ И НЕВРОЗЫ

Читатель, стоически вынесший поневоле насыщенное специальной терминологией и, вероятнее всего, скучное сравнение достоинств фрейдовской и юнговской психологических теорий, вправе взмолиться о пощаде, узнав, что его вдобавок ожидает аналогичный разбор концепций сновидений и неврозов. Он может решить: если, как утверждает автор, Юнг своим отступничеством от фрейдовских принципов вернул себя в ряды классических психологов, для которых вся психика сводится к сознанию, нет смысла сравнивать фрейдовскую и юнговскую теории сновидений и неврозов; между ними нет и не может быть ничего общего. Тем не менее имеется несколько причин, по которым его нельзя избавить от анализа этих вопросов.
Прежде всего, принято считать, что юнговская теория сновидений глубже и стройнее фрейдовской, поскольку Юнг не только подчеркивает «предсказательную функцию» сновидений, но и уверен, что они обращают на службу индивидууму нетленную мудрость прошлых веков; кроме того, как известно, Юнг считает сновидения символическим руководством к действию в настоящем и будущем. Кстати сказать, это мнение, которого вполне могут придерживаться самые поверхностные классические психологи, широко распространено среди тех сивилл, что царствуют на кухне и в детской. Аналогичная ситуация и с неврозами: принято считать, будто, заявив, что причина неврозов — неспособность индивидуума достичь жизненных целей — кроется в сознании, Юнг открыл более поучительную мотивацию психических расстройств, нежели какой-то там конфликт между бессознательным человека и его примитивными влечениями, о котором писал Фрейд. После этого пройти мимо концепции сновидений и неврозов для комментатора-фрейдиста значит быть заподозренным в малодушном нежелании вступать в дискуссию по этому вопросу. Так или иначе, любой читатель, бездумно разделяющий модное мнение, согласно которому психология Юнга в чем-то превосходит учение Фрейда, не вправе уклоняться от обсуждения данного вопроса с научной точки зрения независимо от того, к чему может привести подобная дискуссия.
Однако есть и более убедительная причина придерживаться именно такого образа действий. Задача психологов не ограничивается детальным описанием структуры психики, источников ее энергии и механизмов и даже описанием процессов, регулирующих развитие человеческого характера. Психологу требуется описать функционирование психики во всей ее полноте, причем это описание должно пролить какой-то свет на бессознательные проблемы и на сознаваемые сложности у мужчин, женщин и детей. Если бы человек не был столь раздираемым конфликтами существом, наш интерес к психологии зачах бы сам по себе. К старым классическим системам психологии стали относиться пренебрежительно оттого, что эти бесплодные служанки метафизики не видели универсальности человеческих конфликтов.
Далее, для старых психологических систем было характерно отношение к человеку не только как к «лабораторному» объекту и вечному взрослому, но и как к тому, кто всегда здоров душой и телом и непрерывно бодрствует. Нелепость этих исходных положений очевидна. Даже взрослые проводят треть своей жизни во сне; младенцы же, по самым консервативным оценкам — три четверти времени своего младенчества. Жизнь младенца — это вечность, спорадически прерывающаяся для еды и испражнения, из чего постепенно возникает способность измерять время. Кроме того, хотя точная статистика даже тяжелых душевных заболеваний никогда не велась, не будет ошибкой сказать, что от трети до трех четвертей человечества страдает теми или иными психическими расстройствами. Психологическая теория, которая игнорирует функционирование психики во время сна и душевные расстройства во время бодрствования — не более чем ловушка и иллюзия. Внушая людям представление, будто «нормальность» является божественным атрибутом, она уводит их в мир иллюзий. С точки зрения беспристрастного анализа «нормальный психолог» — это на три четверти теолог.
То, что сновидения и неврозы рассматриваются в одной главе, объясняется отнюдь не необходимостью экономии места. Даже с описательной точки зрения у сновидений и неврозов есть немало общего. Большинство людей, ложась спать, считают вполне вероятным, что им приснится кошмар, в котором за ними будет гнаться какое-нибудь дикое животное. Детская боязнь животных как правило считается вполне естественным явлением, хотя это мнение и ошибочно. Однако фобию животных у взрослого, хотя ее и принято считать чем-то болезненным, можно с полным основанием рассматривать как диссоциированный фрагмент сновидения, который, будучи вырван из контекста сна, маскируется под часть реальной повседневной жизни. Заявив это, можно предчувствовать, что далее последует профессиональный спор, поскольку для Юнга фрейдовская теория сновидений и образования симптомов продиктована личными идиосинкразиями ее создателя, в то время как для фрейдиста юнговская теория сновидений и неврозов — просто полная чепуха. Поэтому сначала рассмотрим эти теории по отдельности.

СНОВИДЕНИЯ

В наши утонченные времена, когда всем и каждому известно, что сновидения имеют какое-то отношение к психологии и даже повидавший всякие виды психиатр порой готов очертя голову рискнуть своей респектабельностью ради того, чтобы во всех тонкостях интерпретировать чей-нибудь сон, трудно себе представить, сколь радикален был переворот, свершившийся, когда Фрейд раскрыл механизм возникновения снов и их значение. Мы ничуть не погрешим против истины, сказав, что в истории человеческого разума было два ключевых события. Первое из них произошло в доисторические времена, когда человек, сам того не желая, развил в себе способность к вытеснению в бессознательное, которая — мы никогда не узнаем, внезапно или постепенно, — отрезала динамическое бессознательное от перцепционного сознания, и, заблокировав автоматику условного рефлекса, выиграл время и психическое пространство для развития Эго. Второе случилось в конце девятнадцатого столетия, когда Фрейд в одиночку пробил стену привычных представлений и открыл бессознательное. Как легко было бы пойти по линии наименьшего сопротивления, остаться по сю сторону барьера вытеснения и предоставить решение задачи интерпретации снов физиологам и гадалкам! Более того, даже и сейчас вовсе не исключено, что открытие бессознательного может быть еще утрачено. Чем больше предпринимается попыток превратно истолковать или выхолостить фрейдовскую теорию сновидений — а именно таковы, в конечном счете, характерные для психологии наших дней тенденции — тем меньше остается у психологии точек соприкосновения с современной наукой. Тем более актуально вспомнить, что не прошло и десятилетия с публикации работы Фрейда, как один из первых и самых восторженных его прозелитов отрекся от своих фрейдистских убеждений и предложил систему интерпретации снов, которая свела процесс сновидений до уровня сознательного рассуждения. Именно Юнг был первым и величайшим зоилом в истории клинической психологии.
Хотя в рамках данной работы не представляется возможным подробно рассмотреть все научные аргументы, выдвигавшиеся с обеих сторон, нетрудно указать основные предметы дискуссии и понять, почему те взгляды, которых придерживался Юнг, вынудили его оставить научную методику анализа снов и вернуться к более древней практике их толкования. Дело в том, что едва ли можно отрицать, что популярность юнговской теории сновидений зиждется на его убеждении, будто сны имеют свойство предсказывать грядущие события и по ним можно узнать не только настоящее, но и будущее. Между тем основной тезис фрейдовской теории гласит: психическая деятельность во время сновидения не включает в себя никаких интеллектуальных операций. Работа сновидения — это совокупное действие различных бессознательных механизмов, которое искажает латентные идеи сновидения таким образом, чтобы они могли пройти бессознательную цензуру в замаскированной форме, которая и составляет внешнее содержание сна. Латентные идеи сновидения могут формироваться как в предсознания, так и в истинном бессознательном, хотя именно конфликт, возникающий из-за тех или иных бессознательных представлений, приводит в действие цензуру и, следовательно, заставляет латентные идеи маскироваться. Само собой разумеется, диапазон предсознательного мышления во сне так же обширен, как и во время бодрствования. Предсознание способно заглядывать вперед настолько же далеко, насколько видит разум.
Еще один источник рационального мышления во сне, включающего в себя мысли о настоящем и будущем, берет свое начало в процессе вторичной обработки, во время которого хаотичное внешнее содержание сновидения упорядочивается, приукрашивается, и ему как правило, хотя и не всегда, придается вид связной цепочки мыслей. Вторичная обработка сновидения — это, по сути, «махание кулаками после драки», цель которого — скомпенсировать любую неудачу бессознательных механизмов сна в маскировке раздражающих и порождающих конфликты бессознательных импульсов спящего. Происходя в момент пробуждения, вторичная обработка сновидений имеет в своем распоряжении весь арсенал интеллектуальных операций. При ближайшем рассмотрении то, что Юнг считает содержащимися в сновидениях пророчествами о будущем, оказывается в большинстве случаев вторичной обработкой сновидений, ничем не отличающейся от процессов интроспекции и рационализации. Это подтверждается и тем фактом, что юнговские толкования снов ничем не отличаются от искренних оценок личности и способностей спящего, которые мог бы, желая ему добра, высказать ему любой участливый друг.
Это заблуждение относительно природы сновидений чрезвычайно распространено. Не подлежит сомнению, что сновидение — это результат деятельности нашего мозга во время сна; и в первом приближении можно сказать, что сновидение — нечто вроде замочной скважины, через которую можно наблюдать за работой бессознательного. Однако вместе с тем это кривое зеркало, которое искажает до неузнаваемости все происходящее. Внешнее содержание сна приближает нас к пониманию деятельности бессознательного не более, чем абсурдные плоды воображения шизофреника или куда более точно рассчитанные причуды сюрреалиста. То внешнее содержание, которое мы видим — это результат конфликта между желанием спать и всяческими раздражителями, которые грозят нарушением сна; а из этих раздражителей наиболее постоянными и сильными являются вытесненные желания.
Не только сексуальные желания, как зачастую утверждают те, кто не знаком с психоанализом, а любые подсознательные импульсы, которые сталкиваются с неодобрением суперэго или бессознательной совести.