Часть 2. Сновидения, эротический перенос и контрперенос

4 СНОВИДЕНИЯ

На ранней стадии анализа приводится в действие естественный исцеляющий потенциал психики. Указание на начало процесса психологической трансформации можно найти в сновидениях, рассказанных пациентом. Позже в этой главе мы рассмотрим первое сновидение Джеймса, изложенное им в процессе анализа, — «большой сон», приснившийся ему много лет назад. На этой стадии внимание к форме представления сновидения преобладает над содержанием; начало переноса обнаруживается не в изложении сновидения, а в манере его передачи и привязке ко времени. В пятой главе обсуждаются два сновидения, связанные с диагнозом и лечением опасной для жизни болезни. В шестой главе рассматривается серия сновидений с целью показать способ проявления переноса в рассказах о сновидениях. Вначале, однако, мы исследуем исходную теорию, разъясняющую психологическую значимость сновидений.

ФРЕЙД
Фрейд считал значимыми все сновидения. Согласно его взглядам на психику, все травматические события или желания, неприемлемые для сознательной психики, вытесняются и становятся бессознательными. Они очень часто связаны с детской сексуальностью. В последующей жизни эти вытесненные воспоминания бессознательно вытаскиваются на передней план и проявляются в навязчивых мыслях или действиях. Психоаналитическая задача как раз и заключается в том, чтобы выявить бессознательные истоки этих «симптомов» в сознании. Одним из способов получения доступа к вытесненным влечениям и воспоминаниям служит метод свободных ассоциаций. Он восходит к ранней работе Фрейда с гипнозом. При использовании метода свободных ассоциаций пациенту предлагают лечь на кушетку и сообщать любые мысли, которые приходят ему на ум, без всякого контроля (Freud, 1900, р. 101-102). Цепочки ассоциаций затем прослеживаются и иногда приводят к фундаментальному бессознательному желанию или травматическому воспоминанию. Другой путь лежит через анализ сновидений пациента.
Исследуя свои сновидения и сновидения взрослых пациентов, Фрейд понял, что они выражают сложные значения в закодированной форме. Одни сновидения связаны с забытыми воспоминаниями детства, другие вызваны недавними событиями. Фрейд отметил, что во всех случаях происходит конденсация и очень часто обработка связанных ассоциациями мыслей и чувств занимает больше времени, чем исходный рассказ о сновидении. При раскрытии и дополнении основного содержания сновидений, как их назвал Фрейд, «мыслями в сновидениях» обнаруживается скрытый смысл. «Мысли в сновидениях и содержание сновидения представляются нам как бы двумя версиями одной темы на двух разных языках» (там же, р. 277). Этот подход к анализу сновидений иногда называется упрощенным, как будто в сновидении можно объяснить все, и поэтому необходимо отметить, что хотя Фрейд и верил в возможность анализа большинства аспектов сновидения, он все же написал: «Никогда нельзя быть уверенным в том, что сновидение было полностью истолковано» (там же, р. 279).
Фрейд рассматривал сновидения как психические содержания, сотканные из остатков дня, реакций на телесные ощущения или воспоминаний детства. Юнг считал, что сновидения представляют лишь первый, наиболее доступный слой бессознательного. Другой, «коллективный» слой лежит под личным бессознательным; архетипические темы возникают из этого коллективного бессознательного и принимают определенную форму в сновидениях, мифах и образах. Хотя некоторые авторы усматривают в сновидениях биологическую основу [см., например, работу Стивенса (Stevens, 1995)], мне кажется, что полезнее рассматривать их как продукты культуры. Юнг, как и Фрейд, считал сновидения одним из важнейших средств «обнаружения бессознательного психического или получения доступа к нему» (Jung, 1928, р. 3). Для Юнга сновидения являются фактами бессознательного и поэтому не всегда поддаются расшифровке или полному депотенцированию. Существуют моменты, когда мы можем лишь уповать на возможность достижения сознательной установки относительно сновидений. Это согласуется с точкой зрения Юнга, указывающего на «необходимость действовать в анализе крайне осторожно, избегая предположения, что нам все известно о пациенте» (там же). В конечном счете именно пациент лучше всех разбирается в своих проблемах, и аналитик должен это признавать.
Вера Юнга в автономность психического при соответствующих условиях привела его к понятию активного воображения. Юнговский метод работы с активным воображением отличается от фрейдовского метода свободных ассоциаций тем, что предложенный пациентом материал подвергается не расшифровке, а амплификации. Активное воображение не ограничивается только сновидениями. Оно представляет собой некоторую разновидность мечтательности в бодрствующем состоянии, и появляющиеся при этом образы либо вызываются ассоциациями, либо возникают в результате тщательной разработки. Таким образом, при работе со сновидениями сновидца можно поощрять к погружению в своего рода мечтательность, в рамках которой развивается сновидение и обнаруживаются новые пути развития и видения складывающейся ситуации. Иногда тема сновидений может быть развита посредством сравнения ее с соответствующим мифом или волшебной сказкой, упомянутыми пациентом или, когда это уместно, аналитиком.

СНОВИДЕНИЯ И ТЕЛО
При проведении анализа в случае физической болезни несомненный интерес представляет связь психики с сомой. Фрейд отметил возможность вторжения в сновидение таких простых внешних событий, как падение одеяла с кровати или звонок будильника. Аналогичным образом в рассказ о сновидении могут вторгаться «внутренние (субъективные) сенсорные возбуждения», например звон в ушах или отражение изменений в освещении на сетчатке глаза. Слова и названия, услышанные в дневное время, иногда, словно зрительные образы, повторяются в сновидении, часто в весьма странных контекстах (Freud, 1900, р. 33). Эти вторжения просты и легко объяснимы. Более сложным является вопрос: знает ли психика на каком-то бессознательном уровне о наличии физической болезни. В этом отношении сновидения издревле считались значимыми. Фрейд ссылается на Гиппократа и Аристотеля, считавших, что наличие болезни в теле может вначале обнаружиться в сновидении (там же, р. 3, 33).
Юнг приводит много описаний сновидений, которые, по-видимому, указывают на наличие какого-либо телесного расстройства или заболевания. Приводит он много и примеров сновидений, которые могут рассматриваться как пророческие. Отсюда необходимость проведения определенного различия. В древности люди верили, что сновидения носят пророческий характер. Поэтому в некоторых культурах сновидения рассказывались каждый день, им приписывалось общественно-политическое значение. Юнг пишет о культурах, в которых существовала вера, что правитель получает свои мысли посредством сновидений «прямо с небес» (Jung, 1928, р. 5). В настоящее время сновидения в меньшей степени интегрированы в западную культуру, так что в обществе им уделяется не столько внимания, сколько в психоанализе. Однако последние эксперименты с «общественным сновидением» (social dreaming) показывают, что сновидения указывают на определенное состояние группы (Bion, 1968; Lawrence, 2000). Встречи членов групп «общественного сновидения» обычно проводятся утром, до начала дневной работы. На этих встречах участники рассказывают о том, что им приснилось. Эти рассказы внимательно и с уважением выслушиваются, но на личном уровне сами сновидения не подвергаются истолкованию или расшифровке. По мере изложения участниками сновидений начинают вырисовываться связи между ними и постепенно возникает картина бессознательных опасений группы. Таким образом, сновидения являются важным средством работы с групповым бессознательным и дополнительным средством решения задач, возникающих перед группой.
Юнг приводит пример пророческого сновидения. Его знакомому приснилось, что «он шагнул с вершины горы в пустоту» (Jung, 1960, р. 81). Значение этого сна встревожило Юнга, и он сказал своему знакомому, что бессознательное, возможно, предостерегает его о необходимости проявления осторожности во время опасных альпинистских походов. И действительно, «несколько месяцев спустя, при восхождении на гору, он на самом деле шагнул в пустоту и погиб» (там же). Скептик мог бы назвать эту связь интересным совпадением, но существует и много других примеров пророческих сновидений, особенно в юнгианской литературе. Тогда возникает вопрос: приближают ли нас сновидения к пониманию человеческой психики. Важно признать, что в этой области исследования существует проблема, которая осложняется тем, что в обсуждении почти всегда появляется информация о пользе ретроспективного подхода. Необъяснимость таких событий означает, что уважительное отношение к сновидению как «вещи в себе» способствует временному восстановлению доверия.
Некоторые работы по этой теме подводят нас к чистой спекуляции. Яффе (Jaffe, 1958), юнгианский аналитик и близкий сотрудник Юнга, собрала много народных сказок и рассказов о таинственных случаях, граничащих со сверхъестественным. Множество примеров синхронии напоминает нам о том, что тайны не всегда можно объяснить. Синхрония является акаузальным (непричинным) связывающим принципом, о котором подробно писал Юнг. Он отметил, что некоторые случаи сводят вместе событие реального внешнего мира и определенное внутреннее переживание, когда возможность «простого» совпадения исключена. Это объясняется акаузальным связующим принципом мироздания (Jung, 1955).