Романтик, точка невозврата

День человеческой жизни бесценен. Каждый Божий день, который проживает человек. Иногда эти дни проживаются с легковесной отрешенностью и неосознанностью.  С такими мыслями:  «Ладно, сегодня я как-нить перебьюсь, ничего не хочу, не интересно, холодно, лень» ну и дальше продолжить, наверняка, смогут  многие из нас.

И все задуманное с утра, оставляется на «завтра». Вот потом, завтра или послезавтра, когда-нибудь, когда придет определенное время «Че» - тогда я стану радоваться, замечать, буду счастливым и сумею все – все постичь, буду жить, ценить и наслаждаться.  Но это будет потом, когда-нибудь, не сегодня.

Но, так или иначе, это касается именно того, у кого опустились руки, и возникло ощущение собственного обессиливания. И это переживание относительно самого себя. И в бессилии можно найти выход, можно найти помощь, попросить о ней, самому поднапрячься и поискать ресурс в окружении, и в самом себе. Выйти из бессилия всегда есть шанс.

Про то, что невозможно вернуть, и никто, ни окружающие, ни близкие, ни все титаны мира не в состоянии помочь. Потому что – уже поздно.

Бывает такое иногда. Видишь, понимаешь, а сказать не можешь. Потому что ком в горле. Потому что неуместно, некстати, потому что слезы льются рекой, а ты только всхлипываешь и боишься, как бы в голос не зарыдать.

Это было год назад.

Я помню тот, уже далекий, ноябрьский день, уже со снегом и пронизывающим ветром, с горем и скорбью. С невосполнимой утратой, так говорят.

Он был достаточно молод, наш знакомый, не друг близкий - приятель, но наши семьи пересекались на общих вечеринках, иногда ходили в походы с палатками и ночными разговорами вокруг костра. Его мальчишки были ровесники нашим, все-то почти одного возраста и мы, родители, и дети.

Рано утром позвонила его жена: «Его больше нет с нами»

Диагноз вызвал недоумение и немой вопрос. Мы все знали, что он побаливал, говорил сам всегда с шуточными приговорками: «Э-э, тот, кто начинает болеть рано, тот долго-долго будет поскрипывать!» 

Но чтобы вот так в три дня уйти? Ни друзья, ни дальние знакомые, ни близкие родственники ничего не понимали, диагноз - сердечная недостаточность. И точка. Во всем, на всем, впереди  у него столько было проектов, видов и перспектив – и то еще, и это! А в итоге – сердечная недостаточность.

Все знали его как романтика, так и называли – «последний романтик НИИ», тогда, когда он занимался какими - то своими научными изысканиями. А после, когда от НИИ ничего не осталось, он учился выживать в новом мире, где все оказалось ново и непонятно. Но – справился, все пошло как и должно было быть у умного и сильного мужчины, мужа и отца. И он по-прежнему ходил в походы, с гитарой, с кострами и задушевными ночными разговорами. Романтик.