Из лабиринта...

 Есть у меня любимый вопрос, который время от времени задаю то знакомым, то клиентам :"что делать будешь, если цунами вдруг?" Ответ обычно лишь подтверждает ощущения, "спасаться бегом" с вариациями или же "да ну, зачем, судьба такая выходит что..."
 Но есть те, кто замешкавшись лишь на долю секунды, вдруг уверенным и достаточно твёрдым голосом говорят, что мол про себя им все равно, и что будут людей спасать.
 Вот хочу про них, милых и окрылённых, спасателях.
 Обычно сильно раненные чем-то в детстве, но не смертельно, и иногда это уже чудо. Отверженные кем-то, брошенные когда-то в сильнейшей своей нужде, да так, что это было навзничь. Израненные недоверием, жёсткостью, душевной слепотой или сильной несправедливостью.
 Чудо и то, что после собрали себя, терпеливо ли по крупицам, порывисто ли и преодолевая боль, находя лазейки-выходы из кажущихся непроходимых тупиков. Будто ростки, пробившиеся из-под асфальта, или же корни оборванные, зацепившиеся за чужие ветви и вместе с новыми отростками рождающие удивительные бутоны.
 В них много прекрасного бывает, способность быть рядом, заметить и прийти на помощь, выстоять, вырулить, решить, построить, создать, одарить..
 В каждом из них есть тайна, и о ней порой не знает почти никто. Лишь немногие допущены, и не до конца. Ключ от последней двери, он спрятан, зарыт глубоко в сердце, том, что не ожесточилось, оно, быть может, доброе и лучезарное, но есть чувства, что недоступны. Однажды испытав непереносимую боль, сердце дало зарок больше не открываться настолько никогда. И лишь помогая другим, они тайно лелеют эти давние раны, ноющие отстраненной глубине.
 Отстраивая себя иногда из разрозненных фрагментов, проявляя порой в этом чудеса, одновременно, каждый в определённой зоне, обрастал непроходимой броней, и доступ прямой неведом им самим. Слишком хрупко и беззащитно спрятанное там. Потерянное доверие, так и не данное право на радость, любовь отвергнутая, даже само право на существование - его просто так могли не дать. Надо было соответствовать, заслуживать, стараться, зажимаясь от страха, замирая от окриков, замечая глазами недовольные взгляды, молчаливо поджатые губы...
 И вот уже отрастившие прекрасные яркие крылья, кто для дивного полёта, кто лишь для того, чтоб обогреть других - эти люди сникают вдруг вмиг, если захочешь и готов заметить это в них. Когда в ответных чувствах радости или благодарности делаешь шаг навстречу - и в миг встречаешь напротив замешательство, неловкость или ужас замерший...и с собственными ужасом понимаешь, что невидим, что принимаемое тобой тепло и забота - они были про собственный голод и слепые зароки " спасти мир". Хочется зависнуть, задержаться ненадолго в радости и благодарном обмене, он таким разным ведь может быть... Он сам целителен, вдвойне.
 Грустишь в оброванности потом. И видеть грустно, что так и не встретившись явно, уходит не увидевший тебя человек. И тягостным внутри может остаться только ему предназначенное, не замеченное, отвергнутое тепло... тлея и даже отравляя...
 Улетает в одинокий холодный полет, чтоб снова и вновь разыскивать ненасыщаемых голодных, замерших когда-то и ждущих, что их спасут...  

Лишь чтоб отдать себя до дна, и в одиночестве снова возрождаться, ну и снова в путь, в лабиринтах собственной тюрьмы..