"Ревнует- значит, любит", но кого?

“Ревнует- значит, любит!”, но кого?

Думаю, каждый из нас сталкивался с таким феноменом нашей жизни, как ревность. Её мы можем назвать событием “вечного возвращения”, т.к. существует она с незапамятных времён. Что же это такое- желание единоличного владения партнёром? Почему то, что человек называет любовью имеет садомазохистский характер? Почему человек искажает действительность и строит невыносимую для себя и другого реальность? Мне захотелось попытаться разобраться в этом используя небольшой практический опыт. В помощь я взяла размышления Фрейда и его последователей.

“Червячок” ревности заползает в нас незаметно, нно, оказавшись внутри человека, начинает разъедать его изнутри. Жить этот “червячок” может там, где его “кормят”. Какой же “корм” и среда ему подходят? Благоприятная среда для этого “червячка”- наша тревога, которая возникает в разрыве между “принципом удовольствия” и “принципом реальности”. Ревность- это страх перед возможной реальностью. Реальность воспринимается как “неудовольствиеи переходит в тревогу, которая возникает из-за неудовлетворения “запроса Эроса” и невозможности удовлетворения инстинкта разрушения из-за ограничений, наложенных цивилизацией. Таким образом, Я испытывает угрозу уничтожения с двух сторон.

Первый слой ревности- конкурирующий, сопровождается печалью. Этот слой, так называемая- “нормальная ревность”, она не коренится в глубоких слоях бессознательного. Два последующих слоя корнями уходят в подавленные “конфликты” между бессознательными инстинктами и требованиямисверхЯ- родителями или другими значимыми людьми.

Как правило, человек не может быть замкнут только на любимом (любимой). У каждого из нас кроме любимого человека есть работа, хобби, друзья, развлечения. Это вызывает у обиженного партнёра страх потери любимого объекта и, как следстрие, враждебность ко всему, что привлекает любимого помимо его (её) и самокритику, которая делает человека ответственным за потерю любви. Он упрекает себя в неспособности сохранить любовь. Аналитическая позиция предполагает, что имеет место более ранний самоупрёк, не связанный с октуальными событиями. Появляется антагонизм между желанием полагаться на другого и невозможностью этого из-за недоверия к нему. Человек не доволен такими отношениями, но и разорвать их он не в состоянии, так как произошло слияние с партнёром и он не может жить самостоятельно- не чувствует себя, как отдельную личность; т.к. объект любви одновременно замещает его “нехватку”и становится контейнером для помещения избытка потребности в любви и, связанной с этим тревоги. При этом сам объект любви обезличивается и, так же не воспринимается как отдельная личность таким человеком. На место реального человека помещается образ, обычно матери или отца, переплетённый с фантазиями. Угроза потери объекта любви ощущается, как угроза потери части себя, т.к. вместе с замещением происходит отщепления своей части и размещение её в “другом”. Часть души помещается в другого и, тогдапредполагаемая измена выступает как вторжение ипоявляется страх возврата назад своей отщеплённой части, вызывая агрессивные импульсы, т.к. нарушается баланс- наслаждения и неудовольствия. Часто людям, испытывающим муки ревности снятся соответствующие сны, например: кто-то вламывается в запертую дверь квартиры, залезает в окна.

Мы родом из детства

“Первоначально, конечно, все было Оно; Я развилось из Оно под постоянным воздействием внешнего мира”. Инфантильная часть личности, в которой процесс развития был невозможен, оказалась вытесненной в Оно. Невроз возникает, когда Я ослаблено внутренним конфликтом с вытесненной частью, и нуждается в помощи. Без аналитической работы время не властно над бессознательным.

Ревность Мы относим к неврозу навязчивых состояний. Такое состояние обусловлено навязчивым мышлением, оно является средством защиты от желания, за которое по-прежнему грозит наказание. “Тень”, которая впоследствии, будет предшествовать, вроде бы, сознательным действиям, берёт начало в вытесненном желании. В ходе анализа, Мы пытаемся понять, какое желание было вытеснено вместе с инфантильной частью личности- “Инфантильные предпосылки невроза могут подвергнуться - зачастую только неполной - амнезии; недавние поводы к заболеванию, напротив, сохраняются в памяти». Человек многократно воспроизводит навязчивое мышление, что бы “выявить забытое и вытесненное”. Навязчивое повторение носит “демонический” характер. Однако, у взрослого, в отличие от ребёнка, оно лежит за “пределом принципа удовольствия”- одна его часть повторяет инфантильное переживание, другая- хочет от него избавиться.

Все мы наблюдали, как маленький ребёнок делает всё, что бы всецело завладеть вниманием матери. Фрейд выделяет детей, “жадных на ласку”, у них потребность в любви выражена наиболее сильно. “базовая потребность в любви” должна снизить “базальный уровень тревоги”. “Базальная тревога, представляет собой чувство одиночества, изолированности и незащищенности в потенциально опасном мире». На этом же этапе активизируется “воля к власти”- что бы получать то, что нужно, необходимо обладать матерью. Отделяясь от матери, ребёнок оказывается в этом состояниимать призвана природой снизить уровень тревоги, обеспечить защиту. Всвязи с этим, она попадает в, так называемый, “регистр нужности”, удовлетворяя потребностиЯ в самосохранении, но, вместе с тем, становится ненавистной, т.к. показывает ребёнку невозможность самому удовлетворять все свои потребности. В дальнейшем, мать начинает удовлетворять эротическим потребностям ребёнка, где формируется любовь, но ненависть при этом не исчезает полностью. . Если мать с готовностью удовлетворяет все потребности ребёнок принимает это за любовь и, вырастая, говорит: если он (она) меня любит, он должен всецело принадлежать мне и удовлетворять все мои потребности. Потакающее поведение матери формирует основу зависимых отношений не только в детстве, но и в дальнейшей жизни- он будет стремиться “проглотить, сожрать” объект любви. Такой ребёнок, вырастая ищет замену материнскому объекту в лице сексуального партнёра и, найдя замену будет его “пожирать”. Мать должна время от времени показывать ребёнку, что у неё кроме него есть ещё что-то своё, не переставая при этом выполнять функцию “охраняющего щита”, уменьшая тем самым своё пребывание в регистре нужности. Тогда мать постепенно перестаёт быть частью ребёнка, предохраняя его от слияния с партнёром вдальнейшем.

Если, наоборот, ребёнок чувствует себя заброшенным, тревога усиливается, и он отторгает свою тревожную часть во внешний мир, помещая её в материнский объект к которому появляется враждебность. Эта враждебность впоследствии вытесняется из-за страха потерять любовь родителей, но тревога никуда не исчезает; она-то и создаёт фон для формирования отношений с людьми. Отношения ему будут необходимы для удовлетворения “чрезмерной потребности в любви”, которая сформировалась благодаря инфантильным переживаниям. У такого “ребёнка”, в качестве защиты, возникает “фантазия всемогущества”, что порождает у него конфликт с реальностью, если партнёр не подтверждает его власть. У человека восприятие настраивается привычным образом, от которого он не всостоянии самостоятельно освободиться.

“Треугольник отношений”- мать, отец, ребёнок, (может быть расширен братьями и сёстрами), из которого исключён ребёнокприводит к травматизации. Травму может вызывать и постоянное вторжение третьего лица в диадные отношения- мать-ребёнок, если не была сформирована атмосфера любви между всеми членами семьи. “фиксация” на матери вызывает ревность к соперникам, чаще это старшие братья. Оттесняемый ребёнок чувствует враждебность и даже ненависть к тому, кто разрушает диадные отношения; он желает соперникам смерти, но эти импульсы вытесняются, и возвращаются при более безопастной для него ситуации. Диада мать- ребёнок и диада любовников эдентичны, Фрейд называет это- “обновление ядра инфантильных чувств”. Травмированный в детстве ребёнок всегда будет ждать вторжения, боясь оказаться ненужным. Человек начинает ощущать себя не полноценным. Болезненная нуждаемость в другом человеке, обусловленная довербальной потребностью в эмоциональной поддержке, приводит к слиянию с ним и его оккупации. Оккупация территории другого вызывает страх вторжения на неё третьего лица, т.к. бессознательно он чувствует, что захватил то, что ему не принадлежит.Ревнивый человек будет всецело поглощён поиском “вражеского агента”, что может привести к паранойе и галлюцинациям. Но, причина патологического переживания может лежать и в индивидуальных особенностях ребёнка: то, что с лёгкостью переносит один, может стать непосильным для другого. Переживания, которые Я ребёнка не смогло интегрировать, подавляются и влияют на дальнейшее развитие. К тому же, вопреки “принципу удовольствия”, перенесённые переживания воспроизводятся в настоящем “с большим искусством”. Психика имеет тенденцию к “навязчивому повторению”.

Длительная зависимость ребёнка от родителей- не в пользу формирования здорового Я. Если родители наслаждаются этой зависимостью и не хотят это отпускать, “ребёнок” и дальше будет строить зависимые отношения с половым партнёром. Он будет имитировать сильную любовь,что бы скрыть ненависть к тому, кто сделал его зависимым.

Зародышем ревности может служить “Эдипальный конфликт”.Если мать кладёт ребёнка к себе в постель, а при появлении отца, удаляет его, ребёнок начинает воспринимать отца, как соперника и желает от него избавиться. Вдальнейшем, желая избавиться от воображаемого соперника, он, по-прежнему будет пытаться избавиться от отца, недающего ему возможность наслаждаться властью над матерью. У ребёнка не был сформирован запрет на обладание матерью. Эта ситуация может быть завершена только в анализе.

Детская травматизация не всегда приводит к неврозу или психозу- это,” зависит от количественных отношений между тем, как много было нанесено ущерба, и чего удалось избежать».

Второй слой ревности: спроецированный. Склонность к неверности неискоренима.

Человек вытесняет собственную неверность, или вспоминает, как это было у него и, проецирует это на партнёра, не желая признавать это в своём внутреннем мире. Пример этого мы видим в рассказе Толстого “Крейцерова саната”- цивилизация больше не способна сдерживать инстинкт разрушения. Фактор неоднозначности был истолкован однозначно.

Третий слой: бредовая ревность. Здесь к двум предидущим слоям присоединяется паранойе, или фобия. Это развивается когда человек не способен справиться со своим негативным эмоциональным опытом- возникает страх перед реальностью, но человек старается сохранить состояние неопределённости- он только симулирует, что хочет знать правду, закрывая её “бредовым образованием. Человек становится беспомощным перед накапливающимся возбуждением из-за опасности потери любимого объекта. “сверхценная идея” усиливается бессознательным, за которым, согласно Фрейду может скрываться другая, чаще противоположная мысль- “Именно вытеснение часто осуществляется таким образом, что противоположность слишком сильно вытесненных мыслей чрезмерно усиливается». Вытесненная мысль страшнее той, что “он (она) мне изменяет”. Если толковать сновидение с вламывающимися людьми, можно предположить, что пациент желает подтверждения своего опасения для осуществления вытесненной мысли. Осознание вытесненного лишает усиления “сверхценную” мысль. Мысли, не доходящие до сознания развиваются по другим законам, нежели осознаваемые, но, именно они, по большей части, управляют психической жизнью человека. Анализ, по сути, это возможность установления “единого закона” (формирование целостной личности) и восстановление частично утраченной связи с реальностью, по большей части, касающейся желаний.

Человек, с параноидальной ревностью выстраивает стройные логические цепочки, которые, на первый взгляд, кажутся вполне достоверными, но они “помещаются (средствами разума) на почву болезненного мышления». В их создании участвуют как актуальные навязчивые мысли, так и вытесненные противоположности, обычно- это конфликт между любовью и ненавистью. Это можно распознать по тому, что человек удовлетворяет эти противоположные импульсы поочерёдно- сначала один, затем , другой. Бредовая ревность имеет циклический характер: вспышки чередуются с латентным состоянием, сопровождающимся благодушием. После того, как человек получил “возможность выбрасывания разрядов возбуждения», он какое-то время может находиться в противоположном состоянии. Вспышки гнева из-за ревности могут обрушиваться на других людей. Аффект и дальнейшее действие- это конец навязчивому состоянию. Аффективная разрядка убивает “Потребность в сомнении”, выявленную Фрейдом у людей с неврозом навязчивости.

Иногда фобии маскируют ревность, вынося на поверхность какой-либо другой страх. За каждым осознаваемым страхом стоит неосознанный ужас. Человеку легче бояться чего-то конкретного, чем пребывать в состояние тревоги перед невидимым. Так же ревность может лежать в истоке суицидальных импульсов.

Избежать тревоги ревности способна любовь. Однако, у ревнивого человека любовь невротическая, и ревность здесь непропорциональна реальной опастности. Ревность выступает, как защита отвытесненного импульса ненависти, возникшего в детстве. Эта причинно-следственная связь устанавливается в процессе анализа, т.к. после реального события, повлекшего за собой враждебный импульс и возникновения навязчивых мыслей прошло много времени. Навязчивая мыслительная деятельность, в большинстве случаев, предохраняет от действия-разрядки враждебного импульса- действие замещается мыслями. Ревность, по большей части бессознательна, иррациональна- мысль, которая в виде навязчивости проникла в сознание была им искажена ещё до проникновения. Человек не осознаёт, что его любовь аутоэротична- Я является главным сексуальным объектом.

В ходе аналитической работы ревнивый человек соглашается, что интенсивность его переживания не соответствует реальному поведению партнёра., и обращается к своей “нехватки”. оОсознав это, пациент готов работать с экзистенциальнымиаспектами: изолированность, страх одиночества, страх смерти.

Сложность работы с ранними образованиями ревности в том, что большая часть детских переживаний вытеснена, на их восстановление может потребоваться большое количество времени, т.к. сопротивление защищает Я от проникновения в него Онои “Я вновь занимает оборону против такого вторжения»- “вторичная цензура”. Нужно найти “инфантильный прообраз», что бы понять процесс формирования “симптома”. Обычно те детские воспоминания, которые появляются в процессе рассказа являются уже воспроизводством.

Кроме того, пациент находится в состоянии регресса, интеллект заслоняет обида за обделённость в своей самой большой потребности, им руководят бессознательные импульсы, а бессознательное- это “царство нелогичного”. В этом случае рациональные объяснения не работают, они будут подавляться так же, как когда-то были подавлены попытки матери рационально уверить ребёнкав своей любви. На этом этапе аналитик должен “выступить за права детства “, одновременно пытаясь расшатать плотно засевшую “закостеневшую” мысль.

Помощь в раскрытии бессознательных желаний и скрытых мыслей, конечно же, оказывают сновидения, т.к. во время сна снимаются запреты, и на поверхности может оказаться навязчивое требование отказаться от своего желания. Так же “Память в сновидениях намного более обширна, чем в бодрствующем состоянии». Однако, и здесь не всё так просто: сознание пациента сопротивляется интерпретации аналитика. Помешать работе может и смокритика, вырастающая из сверхЯ. Не убежать из анализа помогает интеллектуальный интерес пациента.

Попытки аналитика сформулировать вытесненные мысли встречают сопротивления. По интенсивности ответного аффекта можно предположить, что задето что-то болезненное, и сознание сопротивляется раскрытию бессознательного. Однако, аффект относится к недавнему вытеснению, вытесненное же ранее, при неврозе навязчивых состояний безаффективно, пациент помнит события, но не считает их существенными. Подготовленный рассказ психологу не всегда раскрывает почву произрастания ревности. Здесь на помощь приходят необычные словосочетания неологизмы. Спонтанная речь может стать “просветом” к вытесненному ранее, забытому, или, к тому, что происходит с пациентом сейчас, но не осознаётся. Причиной недуга является- “Непроизвольное мышление”, т.к. вытесненное не участвует в настоящей мыслительной деятельности. Рассказывая о каком-то событии, пациент говорит, что не думал о том, что это как-то связано с происходящим. Задача аналитика восстановить разорванную в сознании пациента цепочку, однако, интерпретация не всегда принимается пациентом. Он, как правило, сопротивляется признать вытесненное детское желание- ему мешают стыд и вина.

Ключом к вытесненному желанию могут стать фантазии того, каким образом ему изменяют. Кажущаяся, на первый взгляд, нелепость может раскрыть вытесненное болезненное переживание. Фантазии возникают из навязчивого представления.

В ходе работы аналитик как бы “переписывает историю”- пациент смотрит на свою детскую ситуацию глазами взрослого- “исправить настоящее на основе детства». Существует “мыслительная и аффективная связь” между детской и настоящей ситуациями, познание и разрушение этой связи делает возможным для человека сделать выбор: как к этому относиться- “Помпею разрушили только теперь, после того как ее обнаружили». Взрослый человек должен перестать быть тождественным своему детскому Я- установить с ним дистанцию. Анализ призван разрушить коммуникацию события детско-родительских отношений и события отношений с партнёром- из тождественных они должны стать противоположными; любовь должна обрести другой смысл- перестать быть опытом “ вечного возвращения одного и того же”. Детство должно стать частью целого, а не всем целым.

Подарком для работы будет перенос пациента, воспроизводящий ситуацию ревности- когда пациент начинает ревновать аналитика к другим пациентам и людям, присутствующим в жизни аналитика. Здесь мы получаем доступ к патологическим паттернам и болезненным переживаниям. Могут всплыть забытые факты биографии. Аналитик, благодаря переносу, оказывается на месте матери или отца и, тогда у него появляется возможность высвободить подавленные участки детского развития пациента. Однако, пациент может имитируя ситуацию ревности, использовать её для сопротивления анализу- по-просту говоря, обидеться и уйти.

Часто мы встречаемся с тем, что партнёр ревнивца так же не может разорвать отношения, которые, как он говорит, приносят ему страдания. У этого “симптома” то же есть свои причины, имеющие корни в детско-родительских отношениях. Каждый в такой паре осуществляет свою “стратегию”, имеющую выгоду. Согласно Фрейду, человек, долго пребывающий в страдании, находит возможность использовать его с выгодой для себя бессознательно; например: усиление “эротического компонента”. Но, усиление любви ревнующего происходит благодаря появлению “агента вторжения”. Появление возможного соперника повышает ценность “объекта любви”, как для ревнующего, так и для него самого. Однако, сексуальность здесь переплетается с агрессивными импульсами. Когда мы произносим словосочетание: “муки ревности”, мы должны представить себе сочетание: сильной тревоги, сексуальной страсти, врождебности и отчаяния.

Парадоксально, но вместе с враждебностью к сопернику, ревнующий бессознательно испытывает к нему и сексуальное влечение, что говорит о “зародыше гомосексуальной предрасположенности”- “В бессознательном без всякой необходимости согласования бок о бок существуют противоположно направленные влечения»- сексуальность и разрушение. Несложившеся гетеросексуальные отношения замещаются полуосознанными гомосексуальными импульсами. Происходит “смещение аффекта”: чувствуя сильную тревогу, всвязи с внутренним запретом на гомосексуальность, человек выплёскивает эмоции на существующего партнёра. Фрейд заключает, что “Проявления болезни, говоря прямо, являются сексуальной деятельностью больных”. В ходе работы распознаётся содержание аффекта и происходит его преодоление.

Бессознательный гомосексуализм может являться результатом фиксацией на матери в пубертатный периуд. Пусковым механизмом формирования может стать ситуация, когда мать в его присутствии похвалит “соперника”- старшего брата или отца. Сначала возникает ненависть к нему, но затем она преобразуется в гомосексуальное влечение нарцессического характера.

Суть анализа- вернуться к первоначальному источнику болезни. Аналитик объединяется с Я пациента в борьбе против Оно, так, что бы Я стало занимать господствующее положение. Для этого должна быть проделана большая работа, т.к. на начальном этапе пациент хочет, что бы аналитик присоединился к его “симптому”- это, так называемое, желание эмпатии. Укрепление Я начинается с процесса познания его. Эта работа наталкивается на сопротивление, одна из его причин- бессознательная "потребность быть больным или страдающим". Сознание же при этом хочет выздороветь, что имеет огромную пользу для работы, при условии, что пациент сам пришёл в анализ.

Работа в проблемно-символическом подходе направлена на выявление подлинной и собственной проблемы анализанта.

Буду признательна, если кто-то захочет поделиться личным или профессиональным опытом по данной проблеме.