Простак. Роли созависимых. Психолог о зависимости и созависимости(7)

Начало.Вступление. Глава 1. Глава 2. Глава 3.

Роли созависимых. Преследователь Спасатель

Роли созависимых. Простак

Чаще всего описывая созависимые отношения говорят о ролях Преследователя и Спасателя. [Под словом "зависимый" здесь подразумевается в первую очередь химически зависимый человек, т.е. алкоголик, наркоман, хотя описываемые процессы свойственны любому виду зависимости. Подробнее - в предыдущих статьях серии "Психолог о зависимости..."].

Однако, позволю себе заметить, по моим личным наблюдениям на практике большинство родственников и близких химически зависимого человека, попадающего в платный реабилитационный центр – это именно Простаки.

Обычно Простак - это человек, сильно тяготящийся одиночеством и испытывающий сильную потребность в признании, доходящую до склонности к публичным выступлениям и ораторству. Его метод помощи зависимому – объяснить то, что происходит, даже если тот об этом не просит и определённо никаких доводов со стороны Простака не воспринимает и вообще его не слушает. Простак может производить впечатление, будто бы он является Преследователем, но на вопросе «А как именно изменится Ваше отношение к Вашему зависимому близкому, если он вернётся к употреблению?» выдаёт себя общими фразами, типа «Ой, не знаю, тогда и что сделать-то» или туманным «У меня есть, что сказать, я скажу ему это сам. Потом».

Кроме того, зачастую он склонен уходить в длительные логически аргументированные объяснения зависимому, почему он должен лечиться, взывать к его совести, чувствам, что, конечно же, бессмысленно, т.к. невыздоравливающий зависимый находится в состоянии одержимости, и, возможно, просто не трезв. И, конечно, зависимый, как человек весьма практический, хорошо знает, что слова «А то ВСЁ будет плохо!» по сути означают, что ничего конкретного не случится, а, значит, и прекращать употреблять смысла нет. Невероятная вера в силу своих слов, которые для зависимого никакой силы не имеют вообще.

Если спросить Простака, потакающего употреблению зависимого: «Что же Вы делаете? Это же убьёт его?», ответ будет скорее всего примерно такой: «Разве? Неужели? А почему вы так решили?». Важно понимать, что перед нами вовсе не какой-то глупый, недалёкий человек. Простаки – это как правило люди весьма разумные, успешные, КРОМЕ того, что касается их отношений со своим зависимым близким…

Раньше у нас в Центре практиковалось такое занятное задание для родственников: им предлагали написать некое «Письмо от родителей», которое и до сих пор успешно практикуется во многих реабилитационных центрах. Я лично сожалею о том, что у нас его отменили, но…

Формулировка задания звучала так: родственников просили написать в форме письма к своему зависимому близкому несколько конкретных примеров, когда зависимость их близкого приносила боль в их СОБСТВЕННУЮ жизнь. При этом их просят избегать безличностных обобщений, морализаторства, обращаться к зависимому от «я», избегать «оценок», догадок о чувствах и мыслях зависимого, а говорить конкретных событиях и о своих чувствах.

К слову говоря, именно так и необходимо (особенно в первые и/или эмоционально тяжёлые периоды выздоровления) разговаривать с зависимым.

Как видите, всё достаточно корректно, но на практике оказывает зависимого сильное эмоциональное впечатление. И, конечно, никто родителей не заставлял, да и не мог заставить это писать. Обычно я был рад, если они хотя бы попробуют написать хоть что-то, хоть как-то. Если ещё и согласятся мне свои попытки показать и обсудить – прекрасно! Ну, а если разрешат сделать на основе этого письма группу для зависимого близкого, который являлся адресатом, с обратной связью тех, с кем он находится в этот момент находится в Центре – вообще замечательно, хотя это и не самоцель. Задача гораздо скромнее: побудить родственников «вытащить» из себя скрываемые чувства и поговорить с кем-то о них, увидеть их, короче - вербализовать, если, конечно, человек готов к этому. Это, в некотором смысле, тренировка разговаривать открыто с химически зависимым о своих реальных чувствах, что никак не удаётся созависимому без определённой подготовки.

Так вот о Простаках.

Пример 3.1. Отцы, мужья зависимых, как, наверное, и вообще мужчины в нашей культуре в принципе, реже склонны говорить о своих чувствах, поэтому я был очень рад, когда отец Владимира согласился попробовать написать то самое письмо, о котором я говорил выше. Это был весьма разумный, взрослый, уравновешенный успешный человек. И вот что он написал, причём совершенно добровольно (приведу цитату со второй страницы, всего было их четыре – все в одном и том же стиле: «А главная новость, сынок – это покупка автомобиля M.Outlender! Машина оказалась гораздо лучше, чем я думал. Как сказано о ней в рекламе - это вершина эволюции внедорожников. Посуди сам – 200 л.с., коробка работает в автоматическом и полуавтоматическом (спортивном) режиме, разгон до 100 км/ч за 7,7 сек. Впрочем, подробнее при встрече…». Какое отношение всё это имеет к чувствам папы? К боли, которую наркомания Владимира принесла в жизнь его папы?…

И далее по тексту, как только он начинает упоминать свои чувства, он тут же становится не способен упомянуть ни одной конкретной ситуации.

Как писал Э. Бёрн, Простак склонен к активной общественной деятельности в отношении спасения химически зависимых. Простаки являются зачастую организаторами разнообразных фондов и обществ по борьбе с алкоголизмом и наркоманией, но при этом, когда дело доходит до общения с собственными близкими–зависимыми, способны на самые нелепые ошибки и заблуждения: они могут «давить» своей сверх-заботой, читать нотации и даже обсуждать возможность периодического («контролируемого») употребления.

Как я уже говорил, все созависимые склонны к компенсированию определённых чувств в своём общении с зависимым. В случае с Простаком речь похоже идёт об острой потребности справиться с одиночеством и поднять свою самооценку; о потребности, преобладающей над здравым смыслом.

Простаки порой словно разговаривают лозунгами. В одном из писем от родственников, о которых я упоминал выше, мама начала разговор с сыном (как и всегда, не зная, будет ли он или вообще кто-либо кроме психологов Центра читать его) со слов: «Убеждена, что ты, как и каждый, кто прочтёт это письмо, сразу осознает все свои ошибки и навсегда забудет героин».

Фантастическая вера в силу своего слова в сравнении с силой болезни – характерная черта Простака. Он так надеется помочь своему близком объяснив что-то, словно бы его близкий зависимый какой-то тупой или не осведомлённый. Мама как будто говорит с воображаемой трибуны.

В день выписки из Центра мы обычно предлагаем семейную сессию для родителей со своим зависимым близким и консультантом, с которым они предполагают последующее индивидуальное сопровождение зависимого. По результатам этой сессии они составляют некий Договор, где описываются обязанности как самого зависимого, так и его родителей, а также ответственности сторон. Цель – минимизация конфликтов и оптимизация (насколько это возможно) начала их совместного сосуществования и процесса выздоровления.

В этой связи хочу упомянуть одну маму, которая предполагала на полном серьёзе в числе прочего вписать в число своих обязанностей следующую строчку: «Обязуюсь радоваться каждому его чистому дню».

Вот интересно, как это должно было бы выглядеть в реальности? Вообразите себе такую ситуацию: просыпается такой зависимый, настроение «как-то не очень», что вообще часто бывает в начале трезвости, а особенно с утра. Выходит на кухню, а там мама, и лицо у неё как-то не достаточно, с его субъективной точки зрения, радостное, а может тоже ещё проснуться толком не успела. «Э, ты чё это какая-то грустная, вялая какая-то, мрачная? Ты что, не рада моему чистому дню, что ли, а? Ты вообще помнишь, что подписывала, а?!»…

Пример 3.2. Родственники приезжают в Центр по воскресеньям. Однажды я пригласил маму, впервые приехавшую к своему сыну на группу для родственников, которую по воскресеньям же соответственно и провожу.

- Ой, нет, спасибо, мне уже не нужно, - снисходительно-доброжелательно улыбнулась мне она, - я как только узнала, что мой сын употребляет наркотики, СРАЗУ скупила и прочитала ВСЮ литературу по наркомании, и уж теперь-то он меня не «разведёт»!

- А как давно Вы узнали, что Ваш сын употребляет? – поинтересовался я.

- О, уже давно! Уже два месяца как прошло…

Скупить и прочитать за два месяца «всю литературу по наркомании». Ну, круто, вот только не представляю в какой реальности это возможно…

Но ещё большее впечатление производит убеждённость в том, что книги, теоретические знания могут дать возможность предугадать все мысли и чувства наркомана, да, впрочем, и вообще кого бы то ни было. И ЗАЧЕМ? Как и для чего можно «влезть» в чью-то голову, а тем паче без желания на то обладателя головы? Однако же, лезут…

Пример 3.3. Когда родители привозят в Центр зависимых из других городов, с одной стороны, они поначалу надеются, что «отрыв» от привычной среды употребления даст их зависимым близким больше шансов на выздоровление. Но очень скоро надежду сменяет сильнейшая тревога, поскольку одновременно происходит их собственный «отрыв» от непосредственной быстрой возможности активно влиять на жизнь тех же зависимых близких. Чтобы справиться с этой тревогой они начинают звонить мне или Программному Директору, или в Центр консультантам.

Однажды одна такая мама стала активно писать мне на электронную почту. Собственно, я сам предоставил такую возможность, но не вполне представлял, во что это выльется. Одно за другим она писала мне письма со всё нарастающим объёмом без каких-либо вопросов, но с подробным описанием того, что, как она была убеждена, «на самом деле» представляет из себя её находившаяся тогда у нас в Центре дочь.

Сама она что-либо понимать или узнавать у нас не собиралась, а я, признаюсь, несколько подустал изучать незначимые для дела детали жизни её дочери (но которые ей казались такими значимыми) и знакомиться с во многом иллюзорными представлениями о ней её мамы, из которых, как Вы понимаете, выходить сама мама совершенно не желала. И тогда выслал я ей отсканированный вариант книги «Алкоголик в семье, или Преодоление созависимости» Мелоди Битти, где объём был не слишком большой (примерно как средний детектив в мягкой обложке), но каждая глава в конце предполагала письменную работу по вполне конкретным заданиям.

М. Битти в этой книге, как признанный специалист по работе зависимыми и созависимыми, консультант с многолетним опытом работы и личного выздоровления, утверждала, что созависимым можно считать любого, кто был более года в близких отношения с химически зависимым. Более того, даже если химически зависимый не употреблял в период их общения, и даже если созависимый не знал о зависимости своего близкого, поскольку модели поведения сохраняются и при воздержании.

Почти каждая глава в этой книге заканчивалась письменными заданиями, соответственно, я предполагал, что работы маме хватит надолго.

Так вот, буквально ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ я получаю от неё новое письмо: «Спасибо Вам, Вадим Геннадьевич, огромное за книгу. Теперь, прочитав её я абсолютно убеждена, что у меня нет НИКАКОЙ созависимости, кроме большой материнской любви!»

Увидеть свою созависимость для Простака, как и, пожалуй, для любого созависимого, крайне трудно. Но, конечно, его рационализации выглядят своеобразно, соответственно его заблуждениям.

Пример 3.4.

Однажды мне позвонила мама молодого человека, пребывавшего в Центре за год до того. Сквозь слёзы, она спросила меня:

- Ну как же так? Что я неправильно делаю? Ведь мне говорили в Программе 12 Шагов: если он (сын) срывается, надо сразу обращаться за помощью. Так ведь я же сразу обращаюсь, сразу бегу на группу – но почему же он всё срывается и срывается?!

- А кто должен обращаться-то за помощью? – уточнил я.

В телефоне повисла пауза, и затем:

- Так это он должен обращаться? – осторожным голосом потрясённо проговорила она.

Так произошло ещё одно открытие. А во всём остальном это была очень разумная, рациональная, успешная женщина, уверенная в себе…

Пример 3.5. Одна зависимая Аня рассказывала о своих отношениях с мамой в употреблении следующее. Она познакомилась с молодым человеком, он «подсадил» её на наркотики. И вот уже год как Аня эпизодически употребляет, но ей пока удаётся более-менее успешно это контролировать, и соответственно – скрывать.

Молодой человек же со временем стал употреблять всё больше и больше. Он часто приходил к Ане домой, и вот, как-то раз у него случилась передозировка. Он падает со стула, грохот, изо рта у него – пена. На шум из соседней комнаты прибежала мама Ани:

- Что случилось? Что с ним?».

- Да он на работе так перетрудился, так перетрудился, аж с сердцем плохо стало, - отвечает Аня.

- Ой, ну что же он так не бережёт-то себя! – взволновалась мама Ани, - Ну, надо врача может, или таблетки какие?

Об употреблении Ани её мама узнала только через год. Не увидеть было.

Пример 3.6. Как-то раз в Центр приехал молодой человек Сергей из одного северного города М. Зависимые люди из этого города как-то всегда отличались особым упрямством, но и среди них Сергей выделялся. Все сорок два дня своего пребывания в Центре он тупо и однообразно повторял одно и то же: «Всё равно я отсюда уеду, пил и пить буду, и всё равно уеду, и бу-бу-бу, бу-бу-бу… ».

И вот приезжает его папа, человек измотанный работой, усталый от постоянных «спасаний» и «лечений» своего сына, замученный истериками жены, которая при каждом случае срыва сына хваталась за сердце с криками «А-а-а, он погибает, а это ты во всём виноват, а-а-а, я не вы-ы-ынесу этого!...», но, правда, снова и снова выносила.

И вот мы разговариваем с папой Сергея в консультантской комнате. Похоже, что его всё это и в самом деле доканало, и он решительно заявляет нам:

- Да! Я ему всё скажу! Я ему тут сейчас – ну, в общем, давайте, зовите его!

И вот приходит Сергей:

- Ну, всё, поехали, я готов, - сурово насупившись вместо приветствия говорит он отцу.

- Так, ты вообще, чем тут занимаешься?! – начинает наступать папа. - Ты понимаешь вообще, что мать у тебя там в предынфарктном состоянии, ночей не спит, я весь день на работе, ты…

- Значит, короче - не дослушивает папу Сергей, и, не давая вставить ни слова, начинает безостановочно бубнить, - или ты меня заберёшь отсюда, или я сам уйду, и вы меня уже не найдёте, и не сын я вам больше, и не ищите меня, а вот если забираешь, я даже «подшиться» могу тогда…

«Подшивки» - тема отдельная. Коротко говоря, это хирургическая процедура, в результате которой зависимому вшивают препарат, обеспечивающий ему невозможность получить удовольствие от употребления наркотика на определённый срок. Обычно это 2-3 месяца. Но тут важно понимать вот что: 1) на самом деле существуют «подшивки» только от опиатных наркотиков, а при необходимости наркоман склонен менять вещества, то есть на время прейти с опиатов на что-то другое, и 2) от «тяги» «подшивка» НЕ СПАСАЕТ. А наркоман на тяге способен к абсолютно бессмысленным, нерациональным действиям, например, попробовать «пробить» «подшивку», т. е. употребить завышенное количество наркотика. Это может привести (и порой приводит) его к смерти, из-за чего во многих странах «подшивки» и запрещены. Однако, эта бесполезная для лечения наркомана процедура зачастую даёт ему возможность «успокоить» (обмануть) себя и своих неосведомлённых родственников.

В этот момент папа Сергея отчётливо понимает, что его ждёт (точнее, может ждать), если настаивать: понятно, что невесть куда ушедший сын пойдёт употреблять, искать новых проблем, которые могут, конечно, заставить его задуматься, могут убить его, а могут и привести обратно. Ну, а пока Сергей будет там где-то бродить, его папу, гарантированно ждёт домашняя истерика от жены: «А-а-а, это ты его не уберёг! Где же он теперь!...», а тут – «подшивка». Бессмысленная – это понятно, но…

- Н-ну, - выдавливает из себя папа, - ты в самом деле принял решение…

- Да конечно, папа, - с энтузиазмом подхватывает Сергей, - я ж сам так за вас переживаю, так переживаю, вот от этого ляпну что-нибудь, я ж за мать-то так волнуюсь, так волнуюсь, а хочешь я два раза «подошьюсь», подряд, а? Вот одна «подшивка» кончится - я вторую сразу – оп! А хочешь три, а? А?..

И уходящий папа, прощаясь, стесняясь, сконфуженно благодарит нас, только за что?

Но без готовности защищающегося заставить защищаться, заботиться о себе, обращаться за помощью и принимать её немыслимо. Если задуматься, не было решения что-то менять не только у сына, но и у отца. Хотя, с другой стороны, это тоже решение…

До сих пор я приводил примеры из общения зависимых со своими родителями. Отношения с мужьями, жёнами, любовниками являются по моим наблюдениям гораздо меньшим мотивационным фактором для изменений. Когда зависимый находится в состоянии тяги, то значение отношений с родителями становится гораздо выше. А муж-жена… Вот МАТЬ!...

Однако, не упомянуть мужей, жён и любовников вовсе всё же не верно. Ибо их среди Простаков есть и немало.

Пример 3.7. Один молодой человек рассказывал свою историю отношений так: «Однажды я познакомился на трассе с одной девушкой. Проституткой. Что-то притягивало к ней. И я решил ей помочь, потому как она была ещё и наркоманкой. Да, и ещё у неё был ВИЧ. Я обзвонил тогда все эти реабилитационные центры и понял, что это полная …! И я решил её лечить сам.»

- Как же ты её лечил?

- Я её любил! Полтора года любил. Потом там что-то поменялось…»

А поменялось похоже вот что: если наркоманка или алкоголичка начинает воздерживаться от употребления ВИС, то неизбежно наружу «вылезают» все его эмоциональные сложности, всё, ранее веществами заглушавшееся. Конечно, в первое время удовольствие от новых отношений компенсирует это, но только на некоторое время. Невыздоравливающий зависимый, оставшийся без веществ, без своих «любимых» объектов одержимости гиперэмоционален, неудобен, труден, зануден, без внешних причин депрессивен, неожиданно раздражителен и т. д., и т. п…

Молодой человек надеялся, что рождение ребёнка сделает его девушку менее эгоцентричной, но это только дало ей ещё одну тему для манипуляций. Конечно, что-то изменилось, если через полтора года такого общения он отселил её на другой конец города, пытаясь раз в месяц – два приехать, но более дня провести с ней не был в состоянии. В результате скандалов по невнятным причинам он каждый раз швырял ей на стол денег (от которых она, конечно же, никогда не отказывалась) и уезжал.

Ощущение собственной значимости, которое даёт Простаку зависимый, слишком сильное, чтобы Простак смог увидеть, как его банально используют.

Простаки хорошо проявляются в ситуации Центра регулярными телефонными звонками, в которых они сначала встревоженно интересуются состоянием своих химически зависимых близких, а потом сильно удивляются: почему же их супругам или возлюбленным там плохо? «Я же плачу вам деньги, чё это вы там ничего не делаете?!» - возмущаются они.

То есть, представление о терапевтическом альянсе, о сотрудничестве пациента и терапевта тут весьма своеобразное: если Простак нам заплатил, то, по его мнению, психологи и консультанты обязаны любой ценой привести абстинента в комфортное для него состояние, при этом усилия самого абстинента, естественно, не предполагаются.

Девушки-зависимые очень хорошо чувствуют это отношение, и при такой ситуации мы имеем дело с плачуще-ноющей по поводу и без клиенткой, непрерывно требующей к себе, не то что повышенного, а постоянного и беспредельного внимания. Но, конечно, даже получая его в максимально возможном объёме, остаётся неудовлетворённой, так как причина её состояния – тяга к наркотикам, которых ей как раз и не дают.

Но, допустим, прошло пару недель. У девушки восстановился сон, как-то стабильнее стало эмоциональное состояние, она оглядывается вокруг протрезвевшими глазами и видит любопытствующие взгляды окружающих её молодых людей (других наших клиентов). Она понимает, что есть возможность получить порцию удовольствия, если не от секса, то от возможности флирта. И тут, из-за забора появляется Простак, который верит в свою власть над умом и сердцем её, верит в силу влияния своих высоких чувств на неё, а ведь этой вере его она должна подыгрывать, чтобы не упустить «дивиденты». И лицо девушки быстро и качественно искажается гримасой страдания и обиды: «О, ты не представляешь, КАК мне здесь было плохо!» - ну, и, в общем-то, в самом деле не представляет, тем более, что не всегда так уж и плохо-то ей и было, больше она сама же и нагнетала собственное депрессивное состояние, «накручивала» себя. Но виноватым за это он себя почувствует, а, значит, будет подчиняем и легко управляем.

И таких молодых людей, готовых «спасать» девушек-наркоманок достаточно много. Иногда это даже немолодые или непривлекательные внешне, но зачастую и весьма приятные на вид, обеспеченные, успешные и разумные, казалось бы, люди, но всегда – неуверенные в себе в своей способности к близким отношениям.

Но, Простаки – это не только молодые люди. Один из характерных примеров – девушка Ирина.

Пример 3.8. Однажды, Ирина познакомилась по переписке с молодым человеком Олегом, находившимся на тот момент в местах лишения свободы, в заключении.

Вообще-то, там, на «зоне» заняться-то особенно нечем, времени много, да и соответствующих «специалистов» хватает, так что сделать трогательное для девичьего сердца письмо – не проблема. Сила слов…

В результате переписки Ирина отправилась к Олегу на «зону» и вышла за него замуж. Для этого его специально на пару дней отпустили, чего он, собственно, всей этой авантюрой в первую очередь и добивался, поскольку этот отпуск дал ему возможность благополучно употребить ВИС, ну, и просто побыть на воле денёк.

Но, конечно, помимо того, чтобы употребить наркотиков были и другие смыслы в этих отношениях. Ведь Ирина активно заботилась и всячески поддерживала (и морально, и материально) своего возлюбленного. После освобождения Олег быстро вернулся к употреблению, и в одной из попыток «вылечить» его Ирина привезла Олега в наш Центр, где я с ней и познакомился.

История этих отношений была достаточно многолетней. На одной из первых наших с ней консультаций я спросил её:

- Как долго Вы намерены спасать Олега?

- Ну, знаете, я же не могу его сразу бросить, это же будет предательство! Нет, я должна ещё побороться!

Через восемь летя встретил их ну метро «Василеостровской». Она вела под ручку мило улыбающегося Олега, который выглядел как-то не очень трезво на занятие по арт-терапии, проходившее неподалёку.

- Ну, что, Ирина, долго ли Вы его ещё думаете спасать Олега? – снова спустя столько времени спросил я.

- Ох, мне ж уже 30 – ну и кому я теперь уже нужна?»…

Пример 3.9. Жила-была девушка Арина. Замуж она вышла за кавказского темпераментного парня, который, правда, «немножко наркотики употреблял», ну, там стимуляторов немножко, а частенько и гашиш покуривал, но ей казалось, что ВИС не имели отношения к их учащающимся конфликтам. Она развелась, осталась с ребёнком.

И вот как-то раз она стоит на остановке, а мимо идёт молодой человек Дмитрий, ставший впоследствии гораздо позже клиентом нашего Центра. Дмитрий был невозможно пьян в этот день, то есть до такой степени пьян, что потерял просто свою куртку, а в ней были деньги, ключи от машины и… сигареты. Смотрит – стоит девушка, та самая Арина. «Дай, думаю, спрошу у неё закурить, что ли, а она раз – и дала. Тогда я у неё попросил зажигалку – она и зажигалку дала. Ну, тогда я у неё решил и телефон спросить, а она и телефон дала! Так и познакомились».

Для Арины долго оставалось непонятным, почему же ей попался химически зависимый человек? И, с одной стороны, всё логично: она же не знала, что у Дмитрия за плечами пара лет употребления героина, а затем 4 года «плотного» употребления алкоголя. И всё-таки… Кстати, сам Дмитрий в трезвом виде ни за что бы тогда с ней не познакомился – страшно стеснялся без алкоголя.

Да, кстати, когда ему был год трезвости, они расстались. Сейчас у него уже несколько лет трезвости, семья с другой девушкой, дети. Ну, вдруг кому-то покажется, что «Это была его судьба, любовь» и всё такое …

Продолжение следует...