«Иди туда – не знаю куда», или куда ведут двойные послания

Вспомнили сказку про Федота-стрельца? Когда король решил его сгубить, то задал ему неразрешимую задачу.

Бывает так, что самые близкие люди ведут себя противоречиво и непредсказуемо, тем самым задавая детям неразрешимые дилеммы в ментальной и эмоциональной сфере. Такое случается, если ребенок живет в атмосфере двойных посланий и стандартов, когда на вербальном уровне озвучивается одно, а на невербальном (тон, жесты, мимика, действия) уровне совсем другое:

- «Можешь быть свободен! Делай, что хочешь» (гневным голосом и с обидой)

- «Мы тебя любим и желаем самого лучшего, чтобы ты стал человеком» (во время порки ремнем)

- «Малые детки – малые бедки», а потом «Да ты моя радость!»

В некоторых домах политика двойных стандартов − обычное дело, детям за вранье полагается наказание, а взрослым можно говорить: «Если зазвонит телефон и спросят меня, скажи, что меня нет дома». Мне до сих пор не по себе от несправедливости, которая произошла с одноклассником сына, когда учительница в первом классе пожаловалась родителям ребенка, что он употребляет нецензурные выражения в школе. Ребенок был жестоко выпорот, тогда как в их семье нецензурные слова являлись обычным лексиконом (мы жили по соседству).

У ребенка нет никаких интеллектуальных, эмоциональных и других ресурсов понять и противостоять таким посланиям: в сущности, здесь он жертва, которая не может ни защищаться, ни убежать.

Двойные послания способствуют расщеплению психики, заключают в шизоидный мир глубокой изоляции от людей, в мир фантазий и безнадежности, а в крайне токсичных вариантах – развитию шизофрении.

Если человек рос в семье, где эмоционально фальшивые сообщения были нормой, а фигура матери удушающей/контролирующей, то последствиями такого воспитания будут: уход в себя, в интеллект, в фантазии, невозможность выстраивать отношения, желание всегда держаться на безопасном расстоянии, сильное чувство вины (как проявление аутоагрессии) и сильный гнев.

В сказке Федот страдает и кручинится от невыполнимых задач, которые поручает ему король (фигура отца) с целью наконец избавиться от него навсегда. Здесь интересно наблюдать механизм проекции своей агрессии на мир: человек с шизоидной организацией характера часто боится нападения, насилия, оскорбления со стороны людей. Примечательно, что в развязке сказки именно стрелец обманул купцов и отобрал у них диковинки, убил короля и стал царем вместо него.

Невозможность выразить агрессивные чувства напрямую приводит к пугающим «снам-ужастикам», иногда к удовольствию от просмотра триллеров, сцен насилия или проекции своей агрессии на мир.

В отсутствии Федота король делает предложение его жене: «Не пойдешь охотою, возьму силою!», на что « красавица усмехнулась, ударилась о пол, обернулась горлицей и улетела в окно». Образ короля – это фигура беспомощного отца, бессильного управлять своей семьей и быть главой, как следствие – невозможность мальчика идентифицироваться с отцом: для него быть похожим на отца значит стать слабым.

В сказке жена стрельца представляет образ  материнской фигуры, решающей все неразрешимые дилеммы, с которыми не справился сам стрелец.

«О чем, милый, закручинился? Аль невзгода какая?» − Он рассказал ей все сполна. – «Так ты об этом печалишься? Это службишка, не служба. Молись-ка богу да ложись спать; утро вечера мудренее: все будет сделано». И к утру решение вопроса было готово.

Материнская фигура имеет могущественный магический статус, при этом угрожает поглощением свободы, что рождает противоречивые чувства: большую притягательность и страх поглощения.

Душа шизоида, словно завернутая в саван одиночества, холодна и равнодушна к отношениям, преследуема страхами и негативными мыслями о будущем, а жизнь превращается в постоянную систему самосохранения с метапотребностью в безопасности.

Все, что приближается, будь то возможности или люди, включает «тревожную кнопку»: «Внимание: зона опасности! Вход запрещен! Срочно уходим!».

Формированию шизоидного характера также способствуют врожденная сензитивность и гиперреактивность, они легко утомляются и перевозбуждаются. Если представить метафорически, то возникает образ человека в капсуле или выглядывающего из норы. Снаружи это выглядит словно «плюют на все», они «за рамками», их не радует новая пара туфель или новый гаджет, зато они очень быстро поймут, если вы чем-то расстроены или раздражаетесь.

Под ледяным панцирем холодности и отстраненности вы найдете много непрожитой боли от потерь и несправедливости, которые пришлось изолировать от сознания, чтобы не сойти с ума, и состояние внутреннего голода по «другому». Все это нуждается в проживании и прочувствовании в безопасном психотерапевтическом пространстве.

В терапии нужно будет:

- заново приобретать опыт близких, безопасных взаимоотношений;

- честность/аутентичность в терапевтическом контакте;

- возвращение к жизни через телесные практики, через осознание защит, осознание глубокой нужды в другом, встречу со своими детскими страхами;

- присваивать себе право осознанно управлять отношениями и своей жизнью.