Если ребенок чего-то хочет, он будет стараться получить это: требовать, просить, заслужить. Он может смирится с тем, что это не получит желаемого, забыть, наконец, о своем желании. Но в самую последнюю очередь он задумается о том, что, может быть ему это и не нужно. Эта мысль приходит только, если взглянуть на свое желание и ситуацию с другой точки зрения. Такая способность развивается с возрастом, иногда медленно и трудно.
Так взрослый уже человек приходит к психологу, чтобы тот помог ему получить внимание, понимание, заботу, работу, деньги... дополните список. Нужно, чтобы Другой понял, услышал, и сделал как нужно. Он готов приложить усилия, просто мир недостаточно правильный, и надо постараться это исправить. Он, как ребенок, не хочет или не приобрел еще способность взглянуть на ситуацию диссоциированно, другими глазами.
Это можно понять. У каждого своя картина мира, которая строится на каких-то убеждениях. Например, если речь о семье, то ребенок не должен расти без отца, чтобы он был успешен, должны быть хорошие оценки в школе, жена должна готовить, муж - зарабатывать и т. д. Система убеждений составляет мировоззрение человека, которое служит основой его поведения. Сталкиваясь с противодействием своим желаниям, он ищет способы его преодолеть. Вопрос может состоять в том, а ли нужно менять мир? Далеко не всегда человек понимает свои перспективы и истинные потребности, которые могут быть и не его вовсе, а навязанные родителями или социумом.
Паша и Маша поженились, родили ребенка и все время ругались. Паша оказался тираном и эгоистом, давил на Машу психологически, не помогал по хозяйству, не занимался с ребенком, и вообще, Машу не любил и даже поднимал на нее руку иногда, когда выпьет, что случалось не так уж редко.
Маша очень хотела доказать Паше, что он не прав. Развод не обсуждался, потому, что Маша Пашу любила, и у ребенка должен быть отец. К психологу Паша не собирался, и вообще, у него все нормально. Это у Маши проблемы. Разговоры с Машей о самоуважении и ответственности за свою жизнь были практически бесполезны, потому, что обычно кончались согласием и вопросом, а что делать с Пашей? Смысл прост: да, я все понимаю, но как получить конфетку?
Маша не готова была взглянуть со стороны на себя, на Пашу и на ситуацию. Она боялась лишиться привычной опоры из своих убеждений, которые придется менять. И дело было уже даже не в Паше, а в страхе одиночества и отвержения, с которым она столкнется, если начать разбираться. Она хорошая, она готова стать еще лучше, только не надо этого взрослого взгляда и решений.
Внутри трепетала маленькая девочка, которую пугают всякими непонятными страшилками. Пусть все будет как раньше, только лучше. Но Паша менялся в худшую сторону, а Маша, все надеялась, выискивая для него оправдания, о которых тот даже не догадывался.
Когда пульсирует болью зуб, весь превращается в обнаженный нерв. Но одна только визуализация стоматологического кресла прогоняет часть боли, и кажется, что еще можно подождать. Маша терпела. Но все когда-нибудь кончается, и терпение тоже. Выжатая как лимон, эмоционально опустошенная, Маша все же позволила себе простой вопрос - "Оно мне надо?"
За ним паровозом потянулись другие. И это уже был путь к решению. Быстро выяснилось, что все не просто. В обертке машиной конфетки лежало желание обладать Пашей, несмотря на страх и даже ненависть. Ей нужна была не просто физическая близость, но пашина любовь. Он должен был ее любить, и она готова на многое, чтобы ее получить. Отказаться от Паши она не могла, потому, что ссоры, крики и даже его побои давали ей сильные эмоции, без которых жизнь казалась пресной. Больше всего она боялась равнодушия. Ужас, ужас! Это то, к чему она привыкла, как привыкает адреанолинозависимый к экстриму, как алкоголик к алкоголю, а наркоман к наркотикам. Умом Маша понимала всю нелепость своей привязанности, но какая-то ее часть отчаянно в этих эмоциях нуждалась. Даже первоначальные страхи отступали перед этой дилеммой.
Как ребенок учится ходить, так Маша постепенно училась утолять эмоциональный голод простыми житейскими радостями. Оказалось, что и они могут давать сильные эмоции, надо только научиться замечать, то чего не замечала раньше, потому, что день и ночь думала о Паше. Очень сложно было принять очевидный факт, что Пашу не интересует Маша как личность, более того, она мешает ему в этом качестве, и о любви тут не может быть и речи.
Чем больше вопросов задавала себе Маша, тем больше отдалялся от нею психопат Паша, с его странной мамашей. Страх, который казался непреодолимым, вдруг съежился до размера маленького серого комочка, а мир вокруг расширился, наполнился красками, ребенок повеселел, потому, что с его плеч упал страх за маму, а проходящие мимо мужчины почему-то замедляли шаг и непривычно для Маши сворачивают шеи.
Ей еще перестоит для полного счастья преодолеть свою склонность к зависимым отношениям, чтобы не вляпаться в очередного Пашу, но у нее уже есть опыт преодоления детских страшилок и некоторое самоуважение, которое обязательно послужит ей ресурсом. Нет пределов совершенству, было бы желание.
Мы все жили бы счастливо и беззаботно, если наши желания не ограничивали бы страхи, которые как якоря не пускают в плавание по морю удовольствий с заходами в порты мечты. С одной стороны желание, с другой - страх. Дуализм, однако. Страхи тоже необходимы, потому, они включают инстинкт самосохранения, причем не только физический, но и социальный, что не менее важно наше время, да и всегда. В некоторых африканских племенах самым страшным наказанием считается изгнание, и у нас никому не хочется остаться на социальной обочине.
Если хорошенько покопаться, то почти за каждыми дисфункциональными отношениями стоит этот незаметный на первый взгляд страх отвержения, появляющийся из недостаточных тактильных контактов и любви в нежном возрасте, незаметно растущий в семье вместе с ребенком.
Как не цинично это звучит, если бы не Паша, Маша еще долго, может быть, всегда, пребывала бы в детской позиции просителя, ей трудно было бы реализовать себя, а ее ребенок, получил бы похожий сценарий. Так, что Маша должна быть благодарна Паше за личностный рост и возможность искренне радоваться жизни. Вот так яд превращается лекарство, если доза правильная.
Могло так случится, что терпеливая хорошая Маша имела бы сердобольную подругу, для которой самое главное, "чтобы как у людей" или опытного господина, который попытался бы дать ей искомую конфетку, оставляя в детской позиции, вырабатывая толерантность к боли, обучая приспособлению к неврозу, вместо извлечения на свет внутреннего конфликта из страха и желания. И резала бы Маша хвост по кусочкам, пытаясь исправить Пашу, использую уговоры, просьбы, манипуляции. Не случилось этого, что радует.
Но какой ценой? Почему не сразу сделать, как лучше? Всему свое время, которое можно поторопить, но осторожно, потому, что Маша должна была "созреть" до готовности взглянуть на себя и Пашу честно, без розовых очков. Собственно, это и есть взросление. В тот момент, когда это случилось, Маша перестала добиваться пресловутую конфетку любыми средствами, жертвуя, достоинством и здоровьем.
А пока такой готовности не было, можно было лишь гладить Машу по головке, понимая и принимая ее горести, предлагая ей доверительные отношения. Потому, что Маша нормальных человеческих отношений и не видела, если только издали, и, уж тем более, не участвовала. Принятие ей необходимо было как воздух, чтобы отогреться немного от холодно-обжигающей пашиной "любви".
Все время приходится делать выбор, большой или маленький важный и не очень. За ним всегда неизвестность, которая пугает. У страха глаза велики, но, обычно, приобретая опыт его преодоления, понимаешь, что не так оно и страшно. Чем больше мы убегаем от себя, тем труднее сделать шаг из замкнутого круга. Когда-то приходится принимать решения, которые влияют на судьбу, если не хочешь чтобы ей управлял страх.
