Квинтэссенция человечности: Закон желания

(с) П. Альмадовар

Великий и ужасный Педро Альмадовар называет “Закон Желания” ключевым фильмом своей жизни. поворотным моментом своего творчества. Очень часто именно такие фильмы остаются как бы немного в стороне от остальных, отмеченных наградами и премиями. Этот фильм пугающе “голый” и, наверное, слишком честный для того, чтобы стать популярным.

На кинофорумах то и дело встречаешь среди отзывов мнение о том, что даже самый закоренелый гомофоб украдкой утрет невольно выскользнувшую слезу, потому что слез сдержать невозможно. У Альмадовара есть особый талант превратить изображение на экране в абсолютную реальность. Практически все его работы как будто “вбирают” тебя полностью.

Про что кино?

Пабло, модный кинорежиссер, питает нежные чувства к своему партнеру, Хуану. Хуану льстит такое отношение, но в ответ он вряд ли может предложить то, что ждет от него Пабло.

Молодой и страстный Антонио без памяти влюблен в Пабло. Он заботится о нем, несмотря на протесты, но его усилия оказываются напрасными: Пабло все ещё любит Хуана. Поняв это, Антонио в порыве страсти, движимый невыносимой мыслью лишиться внимания любимого, убивает Хуана.

Бэкграунд - водоворот душераздирающих человеческих трагедий: дочки-матери, религиозные чувства и, конечно, же трансвеститы (идея трансформации) - визитная карточка Альмадовара.

Финал истории ужасно реалистичный: красивый, трагичный, естественный и нежный.

Педро говорит

Я бы хотел более точно вспомнить «Закон желания», ибо для моей карьеры и моей жизни это ключевой фильм. Он рассказывает о вещах очень жестоких и в то же время очень человечных, каковым и является мое представление о желании. Мне хотелось поведать о том, что каждый ощущает сильнейшую необходимость чувствовать себя желанным, и тот факт, что в этом круге желания очень редко два желания встречаются и соответствуют друг другу, является одной из самых больших трагедий человеческого бытия. Персонаж Эусебио (Пабло) ощущает величайшую потребность чувствовать себя желанным, но, как он говорит Антонио, ему не все равно, для кого. Есть также нечто очень патетическое в этом персонаже художника или интеллигента, который размышляет над собственной жизнью и личностью. Для Антонио желание – это нечто мимолетное, что преобразуется в движущую энергию. В то время как Эусебио (Пабло) опосредует желание через размышление, потому он до конца и не замечает, что объект его желания находится рядом с ним. Это его личная трагедия.

(из книги Ф. Стросса “Интервью с Педро Альмадоваром”)

Мы хотим того, что нас старательно «обходит». Когда нет детей, мы хотим их иметь, когда нет своего дома, мы желаем, чтобы он у нас был, когда нет денег, мы хотим разбогатеть. Когда нам одиноко, мы жаждем общения.  

Мы желаем того, что все время ускользает. Желаемое, в первую очередь, непонятно, и потому вызывает живой интерес. А интерес, в свою очередь, рождает желание. В своем стремлении к определенности мы движемся по направлению к желаемому, пытаясь как бы разгадать его, разделить на части для пущего понимания. И когда считаем, что понимание к нам пришло, объект перестает нас занимать. В этом плане мы получаем некую определенность, которая притягивает нас и страшит в одно и то же время. Приближаясь к определенности, мы бежим от неё, как черт от ладана, ибо там, где есть определенность, нет места хаосу, нет места свободе, в частности, свободе выбора. Попадая в поле определенности, мы попадаем в систему, где все понятно и, стало быть, совсем неинтересно. Потому мы находим свое желание исчерпавшим себя и нежизнеспособным. Потому мы стремимся тут же получить другое желание, и опять ищем неопределенности и хаоса для того, чтобы попытаться его упорядочить (подчинить), превратить в систему. И так совершаем круг за кругом.

Природа желания: дуккха и танха

Как мы определяем желаемое? Что предвосхищает желание? Наблюдая за собой, можно заметить, что обычно нам хочется того, чего мы по каким-то причинам лишены, но можем наблюдать это у других или воображать, что оно у них есть. Нам хочется того, что в дефиците. Мы желаем тогда, когда осознаем, что желаемое конечно, и конец его очень близок. Так киногерой, понимая, что жизнь его сейчас висит на волоске, вдруг страстно желает жить, так влюбленные, понимая, что разлука неизбежна, хотят остановить время. Познавательный интерес и ощущение объекта как недоступного, труднодоступного или даже запретного делают его желаемым.

Дуккха

В буддийской доктрине есть такое понятие - дуккха. Хотя этот термин часто переводят как страдание, более уместно и верно переводить его как “неудобство”, “дискомфорт” или “неудовлетворенность”.  Дуккха - это вечное, знакомое каждому без исключения чувство неудовлетворенности: мне хорошо, но вот если бы я сейчас оказалась на пляже у кромки воды, то было бы лучше; у меня есть хорошие отношения с мужчиной, но мне скучно, и мы часто ссоримся; у меня нет никого, и было бы лучше, чтобы кто-то был рядом. Человек никогда не бывает удовлетворенным. Состояние неудовлетворенности лежит в основе человеческой жизни. И это, конечно же, оправдано: ведь если бы мы были удовлетворенными, мы бы не имели желаний, и это не толкало бы нас искать новые земли, новые методы производства, новые возможности автоматизации процессов и так далее.

Безответная любовь Пабло к Хуану - иллюстрация дуккхи. Ответная любовь казалась недоступной, недосягаемой и оттого такой желанной. Ослепленный этим желанием он не в состоянии увидеть, что уже обрел то, чего так хотел - быть любимым. И только тогда, когда пришло осознание конца, тогда, когда счет пошел на минуты, Пабло понимает, что объект его желания рядом, но снова ускользает. Чем скоротечнее, тем острее. И в этот момент ты, кажется, больше ничего не хочешь, только бы продлить это хотя бы на несколько минут, это лихорадочное, горькое счастье, исполненное мукой и болью.

О дуккхе по-христиански: райские яблочки

Вспомним о христианском мифе про первое желание человека. Человек жил в раю, в абсолютном счастье и покое, но ему захотелось соврать яблоко с запретного дерева, и с этого момента он был проклят и обречен на вечные муки (страдание, дуккха). Думаю, причины возникновения такого желания понятны: интересно, что будет, если нарушить запрет, к тому же, запрет сам по себе помещает объект в фокус нашего внимания. Не думай о белой обезьяне, не открывай эту маленькую дверцу на чердаке, не ходи за ворота и так далее. В этом мифе есть еще один фигурант - змий - соблазнитель (танха, о которой ниже), образ того, что подталкивает к желанию. Образ змеи содержит в себе яркую двойственность: с одной стороны - это мудрость и спокойствие, с другой - коварство и опасность.

Танха

Согласно письменным изложениям учений Будды, дуккха возникает из состояния танха, то есть, тяга или жажда. В Тибете этот термин понимают как схватывание или цепляение. Термин танха отражает стремление к постоянству, присущее каждому человеку, и игнорирование нестабильности и неустойчивости. Основной аспект страстного желания - это неведение, то есть, склонность считать относительные понятия (“я” и “другой”, “хорошее” и “плохое” и другие дихотомии) существующими независимо. Это примерно то же самое, как полагать, что надпись на пакете с молоком и есть молоко. Два других аспекта - это привязанность, фиксация - стремление приобрести и сохранить то, что мы считаем приятным, и неприязнь - стремление избежать, освободиться от того, что мы считаем неприятным. Примечательно то, что неприязнь представлена в образе змеи.

Буддисты называют неведение, привязанность и неприязнь тремя ядами, порождающими умственные и эмоциональные привычки: ревность, тревожность, перфекционизм, горе и фрустрацию. Разумеется, отказаться от этих привычек, крайне сложно. Будь это легко, все мы давно стали бы Буддами.