Открытие бессознательного: ассоциации

Со свободных ассоциаций начинался психоаналитический метод. И это неслучайно: становление молодой науки психологии в конце XIX – начале XX века было связано в том числе с появлением интереса к внутренней связанности и целостности психической жизни. Психологи стали интересоваться вопросом: почему возникают те ил иные мысли, чувства, являются ли они простой случайностью или закономерны и находятся в русле причинно-следственных связей? Если мысли и чувства появляются случайным образом, то мы не сможем придать им определенное направление, пусть не прямо, но даже косвенно не сможем этого сделать. В таком случае невозможна практическая психология и психотерапия, а человек будет вынужден всегда претерпевать, и никогда не станет автором собственной жизни.

Однако еще со времен античности философы (фактически – первые психологи, психотерапевты и, по совместительству, физики, астрономы и биологи) достигли значительных высот в управлении своим внутренним состоянием, с помощью «разговора с душой», через путь к правильному мышлению некоторые из них достигали добродетели. Именно тогда, несколько тысяч лет тому назад, Аристотель открыл логику, а через нее – системность мышления, его законы и правила. Логика – это красота правильного мышления, она подобна точности математики.

И только с появлением научной психологии стала открываться иррациональная сторона психической деятельности: с помощью ассоциаций устанавливаются связи между логически не связанными между собой мыслями. Так, полиграф («детектор лжи») стал следствием идей К. Г. Юнга по словесным ассоциациям, которые он развивал еще в начале XX века. Юнг диагностировал неосознаваемые, аффективно заряженные представления («комплексы») по изобретенному им тесту словесных ассоциаций. Для этого подбиралось около ста слов и испытуемому предлагалось давать ассоциацию (первое, что придет на ум) на каждое слово.  При этом с помощью секундомера отмечалось время реакции на каждое из слов; кроме того, фиксировались особенности дыхания, длительность вдохов и выдохов, задержки дыхания. Чем дольше была задержка реакции на то или иное слово, тем вероятнее наличие того или иного комплекса. Затем те же слова зачитывались еще раз, и фиксировалась разница в ответах и невербальных реакциях. Из нескольких фраз, Юнг, будучи прекрасным диагностом и знатоком человеческой души, мог составлять целую историю жизни человека:

«Много лет назад, когда я был еще молодым доктором, пожилой профессор криминологии спросил меня об эксперименте, выразив свое недоверие. Я предложил ему попробовать тест на себе. Он согласился, однако после десяти слов устал, и мне пришлось довольствоваться ими. Я сказал ему, что совсем недавно его беспокоили денежные дела, что он боится умереть от сердечного приступа. Возможно, он учился во Франции, там у него было любовное приключение. И, как это часто бывает, когда человеку приходят в голову мысли о смерти, память приносит светлые воспоминания из далекого прошлого. Как я мог это знать? Это мог понять даже ребенок! У человека семидесяти двух лет слово «сердце» ассоциировалось с «болью», «смерть» с «умирать»; естественная реакция, вызванная боязнью смерти. На слово «деньги» он отреагировал обычно – «слишком мало». Следующие ассоциации поразили меня: на «плата» он, после некоторого раздумья, ответил «La Semeuse». Это известное изображение на французской монете. Мы говорили по-немецки, почему же он употребил французское «La Semeuse»? Пришла очередь слову «поцелуй», была долгая реакция и ответ – «красивый». Теперь я мог представить события связно. Он ни за что бы не использовал французский, если бы это не было связано с определенными ощущениями. Какими? Неприятности с французским франком? Нет, в те дни о девальвации франка не было и речи. Я сомневался – любовь или деньги, – что послужит ключом к разгадке, но реакция «поцелуй» – «красивый» убедила меня в том, что причина – любовь. Он был не из тех, кто ездит во Францию в зрелые годы. Он был в Париже студентом-юристом, учился, возможно в Сорбонне. Теперь я мог с легкостью «соорудить» историю».

З. Фрейд использовал метод свободных ассоциаций следующим образом: пациент ложился на диван и открывал доктору свой «поток сознания», в то время как психоаналитик, сидя вне зрительного поля внимал ассоциациям. Таким образом, пациент как бы освобождался от любого, даже минимального, давления со стороны психоаналитика, который не вмешивался в поток ассоциаций.

В настоящее время существует целая батарея проективных тестов, помогающая выявлять подсознательные ассоциации. Например, известный многим тест Роршаха, когда, глядя на пятна, человек говорит о возникающем у него образе.

У ассоциаций есть свои разновидности:

- Ассоциации по сходству, при которых явления связываются на основании общих признаков. Например, мы видим постороннего человека, и он напоминает нам того, кто нам хорошо знаком. Ассоциации по сходству позволяют создавать целостную картину мира, когда один предмет или явление связывается с другим. Однако могут возникнуть проблемы, когда проявляются те или иные симптомы. В частности, паническая атака, произошедшая в метро, впоследствии будет возникать чаще и в других местах (явление генерализации). В этом случае может действовать множество ассоциаций по сходству: большое количество людей в любом общественном месте автоматически приводит к воспоминаниям о случившимся прежде, так же, как и миллион других запомнившихся условий, вполне нейтральных в обычной жизни, может провоцировать панические атаки. То же самое касается любых привычек, образа жизни.

- Ассоциации на основании прошлого опыта. Пожалуй, являются самыми важными для развития личности. Любая история успеха («я делал это раньше и у меня получится в дальнейшем»), и неудач («никогда такого не было и вот опять») – из личного опыта. Все убеждения, образ мыслей и черты характера, словно дом из кирпичей, складываются с помощью ассоциаций. Естественно, нужна определенная временная последовательность, ведь для того, чтобы построить дом, нужно сначала заложить фундамент, а не начинать его возведение с крыши или стен. Таким образом, последовательность ассоциаций может сформировать такую прочную конструкцию, как характер. Для того, чтобы осуществить переоценку или переформатирование уже существующих «глубинных убеждений» или черт характера, требуются время и усилия.

По сути, оба этих вида ассоциаций используются в психотерапевтической практике. Техник психотерапевтического использования ассоциаций, бесчисленное множество. Одни из самых «ходовых» - вопросы, однако они должны быть профессионально заданными, а не проистекать из обычного любопытства. В этом состоит искусство клинической беседы, которое приводит к поразительным результатам диагностики. Могут использоваться и метафоры, психотерапевтические истории. В настоящее время практически любой человек имеет биографию – связанное и целостное представление о собственной жизни. Всего несколько веков назад, в силу необразованности, биографию имели лишь некоторые. Соответственно, история, рассказанная психологом, может оказать полезный эффект в силу ассоциаций по сходству: клиент подсознательно идентифицирует себя с героем рассказанной истории, либо он сам рассказывает историю своей проблемы и начинает обретать представление о сути проблемы и путях ее решения.

Можно использовать ассоциации и для снятия сопротивления. Например, Милтон Эриксон иногда просил пациента сесть на одно кресло для перенесения на него всего сопротивления (таким образом, это конкретное кресло ассоциировалось с отрицанием). В то время, как для гипнотической работы он просил пересесть на другое кресло в момент, когда человек становился открытым для психотерапии.

Таким образом, в сознательном состоянии у человека осуществляется постоянный поток ассоциаций. Из множества возможностей, в каждый конкретный момент времени, возникает та или иная ассоциация. Если пустить этот процесс на самотек, то, скорее всего, он приведет к тому или иному симптому или проблеме. Однако с помощью воли к целенаправленной деятельности можно менять направление этого потока.