Описание случая краткосрочной терапии "Принцесса на горошине"

Принцесса на горошине

Случай краткосрочной неоконченной терапии (15 встреч)

Ко мне обратилась подруга с просьбой помочь ее знакомой, которую зовут Лера. Описывала потенциальную клиентку как обеспеченную холёную даму, недавно приехавшую в Минск. Рекомендация обратиться к терапевту была вызвана необходимостью лечить кожную проблему, т.к. медикаменты не помогали избавиться от нее в корне, давая лишь временное облегчение. Из рассказов подруги о Лере у меня родился образ худенькой холеной блондинки, капризной и экзальтированной, и я с нетерпением ждала встречи с ней.

Когда Лера появилась у меня на пороге, моему удивлению не было предела. Образ, рожденный у меня в голове, настолько не совпадал с реальностью, что от изумления я не сразу поняла, что это именно тот человек, который мне звонил, чтобы договориться о встрече.

 Выбирая этот случай для анализа, я долго думала, как мне описывать его и пришла к выводу, что не стану «причесывать» свои ощущения, а напишу все именно так, как чувствовала и переживала в тот момент. Забегая вперед, скажу, что именно к этой клиентке я испытывала наиболее сильные чувства, пережитые мною когда либо в терапии.

 И вот появилась ЛЕРА. Не Лера, не Валерия, а именно ЛЕРА. Описываю ее так, как я восприняла впервые: дама очень габаритная –100-110 кг, размера примерно пятидесятого. Одета она была довольно странно, на мой взгляд: несочетающиеся между собой детали, цвета, странный выбор фасона при ее габаритах.

Я была не просто удивлена, я была поражена. Образ в моей голове вообще прямо противоречил тому, что я увидела в реальности. Я наблюдала за тем, как она пробежала в комнату, где должна была проходить терапия. «Бегемотик на цыпочках», - я словила себя на этой мысли, и мне стало стыдно и неловко.

Мы познакомились, и я предложила рассказать о том, что привело ее ко мне. Манера Леры говорить совершенно не вязалась с ее внешностью. Она тянула слова, надувала губы, жеманничала и выглядела, как маленький избалованный ребенок.

У меня в голове внешний образ совершенно не вязался с манерой разговора. Пока Лера рассказывала о себе, я рассматривала ее. Внешность совершенно ничем не примечательная – маленькие глазки с короткими, еле заметными ресницами, тонкие губы и большой курносый нос на крупном лице, скудные, какие-то бесформенные волосики, больше похожие на бесцветный пушок. Крупные руки с дорогим маникюром на толстеньких пальцах, маленькая грудь на массивном торсе, толстые бесформенные ноги-колоды.

Я испытывала стыд, смотря на Леру. Мне было непонятна причина этого чувства. Происходящее повергло меня в сильное смятение, и я поставила себе задачу непременно разобраться с тем, что со мной приключилось.

Лера говорила о себе: родилась и выросла в Гродно, вышла замуж. Муж занимается бизнесом, довольно успешно. Жили несколько лет в Москве, Лера работала там в Польском консульстве. Имеет двоих детей, мальчиков. Один из них учится в школе (1 класс), младшему 1.5 года. В Минск переехали полгода назад – выбирали, где купить квартиру, остановились на этом городе. Муж работает в Москве, приезжает по выходным. Лера очень скучает по нему и ждет его приезда. С ней постоянно находится свекровь, т.к. Лере нужна помощь с детьми. Со свекровью отношения нормальные, но она постоянно лезет в дела Леры, чем сильно ее раздражает (надувает губы). Ко мне пришла потому, что у нее проблемы с ногой.

В этот момент Лера встает, задирает юбку и начинает стягивать колготки. Я в ужасе. Молча наблюдаю за ее действиями, испытывая сильное отвращение, вплоть до тошноты, и сильную брезгливость. Меня настолько поразили ее действия, что я была просто парализована. Сказать что-либо в тот момент я не смогла.

Лера демонстрирует мне «проблемы с ногой». В этот момент у меня перед глазами все начало расплываться, казалось, что меня сейчас просто стошнит. Терапия проходила в небольшом помещении, и ее голые телеса колыхались прямо у меня перед носом. Продемонстрировав расчесанную воспаленную кожу, покрывшуюся неприятной коркой («до мяса»), Лера преспокойно заправила свою целлюлитную плоть в колготки и юбку и села напротив.

- Я ничем не могу вылечить эту ногу. Она постоянно чешется, зудит. Я даже ночью просыпаюсь от того, что не могу удержаться и не почесать ее.

Я смогла справиться со своими ощущениями и «вернулась» из персонального ужаса в пространство сессии.

Ощущения были сильными, я поняла, что это имеет прямое отношение к моей истории. Во-первых, были очень жестко нарушены мои границы: я совершенно была не готова к тому, что человек, которого я впервые вижу, будет раздеваться в первые 10 минут нашей сессии. Второе – меня ужаснуло, что Лера так запросто показывает свое тело человеку, от которого услышала только приветствие. В третьих, меня все еще тревожила мысль о том, что мое представление о клиентке совершенно не попало в соприкосновение с реальностью.

Лера высказала требование: «Ты должна помочь мне и вылечить мою ногу. Мне никто до сих пор не смог помочь. Поэтому я пришла к тебе», - дует губы, тон требовательный.

Я рассказываю о том, что мне приходилось работать с психосоматикой прежде. Результаты были, но гарантировать успех единолично не могу. Я объяснила, в чем суть терапии, про обоюдный вклад и мотивацию. Затем рассказала о специфике процесса, обоюдном вкладе в результат, о необходимости регулярных посещений и определенных усилий, которые клиент должен предпринять, чтобы наступил эффект. После этого приступили к обсуждению контракта. Договорились на одну встречу в неделю.

Первая встреча прошла очень неровно для меня: я испытывала сильные переживания. После ухода клиентки, я анализировала все, что произошло. Клиентка вызвала во мне сильные чувства: удивление, отвращение, страх, желание дистанцироваться. Я словила себя на мысли, что не испытала ни одной приятной эмоции, связанной с ней. Это заставило меня обратиться к своей внутренней реальности и поискать, что такого во мне реагирует на Леру так отрицательно. Конечно, в тот момент сложно было осознать, что именно вызывает эти реакции, но в процессе дальнейшей терапии многое стало понятным.

На протяжении примерно четырех месяцев с перерывами в 1-2 недели продолжался первый этап терапии. Клиентка выстраивала со мной контакт на основе манипуляции: часто опаздывала на встречи, затем требовала продлить время сессии на то кол-во минут, на которое опоздала. Несколько раз она звонила за полчаса до назначенного времени и отменяла встречу, ссылаясь на неотложные дела. Однажды поздно вечером накануне встречи, назначенной на утро следующего дня, я получила от нее смс с констатацией факта отмены встречи.

Очень сложным было выстраивание границ. К своим потребностям и границам Лера относилась очень трепетно: единственный раз, когда у меня возникла необходимость перенести встречу из-за болезни, Лера восприняла как личное оскорбление. Она буквально отчитывала меня по телефону, выговаривая, что я поломала весь ее тщательно продуманный график и т.д. В то же время, работая с ней, я никогда не могла быть уверенной в том, что она придет к назначенному часу. Мы неоднократно оговаривали этот момент, посвящая ему на встречах много времени, но ситуация никогда не менялась. Лера все делала только так, как ей было удобно. Я испытывала злость в связи с ее необязательностью, проговаривание этих моментов лишь отчасти снимало возникающее напряжение. В какой-то момент я предпочла смириться и отпустить ситуацию.

Манипуляции клиентки не ограничивались только временным аспектом. В процессе работы она часто настаивала на одобрении ее поступков, о которых шла речь. Лере было важно нравится и быть одобряемой как мной, так и окружающими. Если она не получала одобрения от меня, в конце сессии она неизменно заявляла, что терапия бесполезна, и она вообще не понимает, зачем тратит на меня свое время.

Главными темами, которые поднимались на сессиях, были (по уровню значимости и частоты обсуждения):

1)              отношения со свекровью

2)              отношения с мужем

3)              отношения с детьми

4)              отношения с матерью и отцом.

Свекровь являлась главной фигурой в нашей терапии. Лера испытывала сильные и разнообразные чувства по отношению к ней. Работа с их отношениями была наиболее интересной для меня, т.к. в сессиях было много энергии, Лера выражала себя очень ярко, проявляя себя с разных сторон. Фигура свекрови позволяла вытащить на поверхность глубокие переживания, связанные с родительской семьей, собственными детьми. В целом, благодаря обсуждению отношений со свекровью, мы вышли на обсуждения брака клиентки, ее материнства и детско-родительских отношений.

Я решила излагать эту историю не в той последовательности, как она разворачивалась передо мной со слов клиентки, а уже собранную из фрагментов логичную версию, т.к. это наверняка быстрее приведет к пониманию целостной картины.

Лера встречалась со своим будущим мужем Сашей со времен студенчества. Она рассказывала про их знакомство и последующий роман с удовольствием, возбуждением и некоторой долей хвастовства. Из ее уст эта история звучала как красивая сказка: познакомились, влюбились, встречались, ходили в кино, целомудренно целовались и обнимались. Сексуальная жизнь началась только после брака, т.к. для мужа было важным сохранять чистоту их отношений. История невероятного романа была рассказана с придыханием, складываем ладоней в молитвенном жесте, и вызывала во мне много недоверия.

Т.к. и Лера и Саша родом из Гродно, там они и познакомились, в этом прошла пора их свиданий и заключение брака. Затем, недолго прожив в Гродно, они уехали в Москву, т.к. Саша там нашел хорошую работу.

Первый ребенок случился не совсем запланировано, Лера была к этому не готова. Однако ребенку в семье были очень рады, все принялись помогать молодой мамочке растить внучка. Родители обоих супругов боролись за возможность понянчить внуков. Лера рассказывала, как было тяжело с маленьким Владом: бессонные ночи, мужа нет рядом, т.к. он серьезно занимался бизнесом и прочее. На помощь всегда приходила мать Саши – свекровь.

Через несколько лет, когда Влад подрос и стал более самостоятельным, Лера вышла на работу и стала вновь наслаждаться жизнью. Она с упоением рассказывала о времени работы в Посольстве. Там была возможность демонстрировать наряды, заигрывать с мужчинами. Лера купалась во всеобщем внимании, ее все любили.

Вторая беременность также стала неожиданностью. Лера даже плакала, когда поняла, что ждет ребенка. «Я только снова начала жить в полный рост, у меня появился вкус к жизни, я нравилась сама себе, а тут снова это». Муж был рад увеличению семьи, Лера смирилась и стала готовиться к новому этапу своей жизни. Рожать Лера приехала в Минск, где заблаговременно искали по знакомству опытного врача. К своей персоне Лера относится весьма трепетно – ей нужно только лучшее.

После родов в скором времени было принято решение о покупке жилья в Минске. Купили квартиру, сделали ремонт, и Лера с детьми переехали туда. Саша по-прежнему жил и работал в Москве, т.к. это выгоднее с точки зрения финансов. Вместо Саши в помощь Лере была свекровь, которая практически все время жила в ней. Лера объясняла ее жизнь со свекровью необходимостью помощи с детьми: ей самой было очень тяжело одной их растить и воспитывать. Муж приезжал в Минск каждые выходные. Таким образом, свекровь жила с Лерой практически постоянно с момента переезда в Минск.

Лера со свекровью часто конфликтовала. Это было темой нашей терапии большую часть времени. Неоднократно всплывал вопрос о границах: Леру не устраивало, что свекровь ставит не туда кастрюли, не так раскладывает вещи, готовит не то, что Лере хотелось бы, балует внуков и т.д. К свекрови у Леры была масса претензий: не так образована, другое мировоззрение, в быту неряшлива, воспитывает детей не так, как хотелось бы Лере, встревает в отношения с мужем и т.д.

Моей стратегией работы с клиенткой было поэтапное продвижение от периферии вглубь. Лера способна к контакту, и это очень помогало в процессе терапии. В каждой сессии были моменты эмоциональной близости, я чувствовала ее. Мне удавалось сочувствовать каким-то моментам в ее истории, о чем я непременно сообщала. Многие факты вызывали удивление. Мне всегда удавалось, не считая первую встречу, размещать свои реакции в контакте, что служило нашему сближению и созданию атмосферы доверия в отношения с клиенткой.

На первых трех сессиях Лера очень много говорила. В какой-то момент я переставала слушать, мое сознание переключалось, внимание рассеивалось и становилось невозможно концентрироваться на сути сказанного. В эти минуты я останавливала клиентку и просила сосредоточиться на чем-то одном. Информации было слишком много, Лера буквально «грузила» меня фактами, эмоциями, перескакивая с одной темы на другую. В течение трех сессий мы совместными усилиями пришли к оптимальному ритму работы, комфортной для нас обеих, хотя вначале Лера воспринимала мои остановки в штыки. Она обижалась, дула губы, говорила, что я совсем ее не слушаю, предпринимала попытки «наехать»: «Я плачу тебе за то, чтобы ты меня слушала».

После того, как был найден комфортный темп, и Лера стала реагировать на мои остановки спокойно, началась работа. Я предложила ей вернуться к первоначальному запросу: соматике. Мы поговорили о ее симптомах. Проблемы появились после рождения второго ребенка. Лера связывала их с тем, что ей приходится постоянно подстраиваться под других: мужа, свекровь, детей. От этого становится очень дискомфортно и начинает чесаться нога.

Работать с симптомом я решила в русле эксперимента: предложила Лере почувствовать свою ногу, стать ей и говорить от ее лица. Получилось примерно следующее: нога говорила с хозяйкой в обвинительном тоне, высказывала претензии, жаловалась.

- Ты не любишь меня. Ты заставляешь меня ходить туда, куда я не хочу, делать то, чего я делать не хочу. Ты плохо со мной обращаешься, мне не нравится то, что происходит.

Лера была очень расстроена. Она быстро вжилась в роль своей ноги и даже заплакала, когда говорила от ее лица.

- Почему ты плачешь?

- Мне жалко себя. Я только что поняла, как много делаю того, чего делать не хочу. Я постоянно вынуждена поступать так, как хотят другие. От этого я болею, моя нога болеет. Именно от этого я чешусь и раздираю свою ногу. Я так протестую.

На вопрос, какие действия вынуждена против своей воли делать клиентка, получен ответ: меня напрягает свекровь, мне не нравится то, что муж редко бывает дома, мне тяжело с двумя детьми, не остается времени делать то, что я хочу.

Задаю уточняющие вопросы, чтобы лучше увидеть картину происходящего. Клиентка сама создала ситуацию, в которой и стала заложницей: чтобы справляться с детьми, она вызвала из Гродно свекровь, но смириться с совместным проживанием ей сложно. Раздражают привычки свекрови, то, как та воспитывает внуков, отношения напряженные, и это напряжение выливается в соматику. По ответам на вопросы становится ясно, что каждая из женщин старается гнуть свою линию, им сложно уступать друг другу, что приводит к вялотекущему конфликту, который порой выливается в стычки и взаимные обвинения. Мне не совсем понятно, почему в такой дискомфортной ситуации Лера продолжает жить со свекровью, а не сделает выбор самостоятельно справляться со своими детьми и не отправит бабушку домой. На это Лера отвечает, что не обязана одна воспитывать двоих детей. Эти дети не только ее, но и мужа. И поскольку он сам отсутствует, его мать обязана помогать в воспитании детей. Позиция клиентки вызывает у меня злость. Я во время этого разговора попеременно ставлю себя то на место свекрови, то на место самой Леры и испытываю целую гамму чувств.

Предлагаю клиентке посмотреть на ситуацию со стороны. Сначала описываю, что чувствую, ассоциируя себя с клиенткой: усталость, раздражение, напряжение, злость, усиленный контроль. Все эти чувства относятся к двум объектам: свекрови и мужу. Говоря об этом, выражаю клиентке свое сочувствие, говорю, что была в схожей ситуации и знаю, что такое – жить с матерью мужа на одной территории. Затем предлагаю ей взглянуть на ситуацию со стороны свекрови: меня просят помочь невестке в воспитании внуков. Я соглашаюсь. Я уезжаю из собственного дома, оставляю мужа и еду в чужой, по сути, дом. Я готовлю, убираю, стираю, отвожу внуков в детский сад и школу, сижу с ними дома, пока невестка уходит по делам, гуляю с ними. За это я получаю постоянные замечания, упреки в том, что я многое делаю не так. Мне сложно постоянно находиться в напряжении и конфликтовать с невесткой. Я чувствую обиду, злость, раздражение и сильное напряжение.

Лера смотрит на меня вопросительно. Я ожидаю ее реакции на мои слова. Ответ: «Я нахожусь у себя дома и не обязана подстраиваться под свекровь. Я у нее дома не переставляю местами вещи, не устанавливаю свои порядки».

- Но она и не зовет тебя к себе домой, чтобы ты помогала ей.

Я вступаю в конфронтацию с целью показать Лере, что в этой ситуации возможен компромисс: позиция клиентки крайне эгоистичная. Она считает, что буквально все, кто находится рядом с ней, так или иначе должны участвовать в ее жизни: помогать с детьми, внимательно относится к ней и ее потребностям, уступать ей и стараться делать ее жизнь как можно более комфортной.

В это момент у меня впервые рождается метафора «Принцесса на горошине». Я решаюсь сказать об этом клиентке:

- Сейчас я вижу в тебе избалованную капризную маленькую девочку, которая топает ногой и дует губы. Ты для меня сейчас – капризная принцесска, которая видит только себя и свои «хочу», как будто другие люди со своими проблемами и сложностями просто не существуют.

Лера смотрит на меня удивленно. Затем говорит то, что стало ключом к разгадке феномена принцессы:

- Я с детства мечтала быть принцессой. Я всегда хотела быть самой лучшей, чтобы у меня было все самое лучшее. Когда появился Саша, он стал для меня прекрасным принцем. У нас в отношениях всегда было много романтики, он до сих пор каждые выходные дарит мне цветы. Я стала принцессой, которой всегда мечтала быть. И я имею на это полное право.

Во время своей речи клиентка была сильно возбуждена, говорила очень эмоционально, настойчиво, будто убеждая меня в своих словах. Лицо ее покраснело, дыхание сбивалось. Я стала прояснять, что за эмоции вызвали такую реакцию. Лера сказала о том, что злится на меня, обвинила меня в непонимании. Я предложила поработать с метафорой, изучить, что такого вызывает столь сильные чувства клиентки. Лера озвучила свою проекцию: «Ты как будто обвиняешь меня в том, что я такая, какая я есть, а я считаю, что не обязана нравится ни тебе, ни кому-то еще. Я хочу быть принцессой и буду, и мне не важно, что ты или кто угодно другой думает на этот счет».

Благодаря озвучиванию родившейся у меня метафоры, мы вышли на важный момент в терапии: работе с Personality клиентки. Она рассказала о том, как сложился ее стиль поведения, представления о себе и окружающем мире. Лера создала в своем воображение сказочные образы: она – Волшебная Принцесса, муж – Сказочный Принц, свекровь – Злая Мачеха. Я предложила Лере в качестве домашнего задания придумать и написать сказку о своей жизни, которая позволит прикоснуться к ее внутренней реальности и больше понять про нее.

На следующей встрече мы работали со сказкой, сочиненной Лерой. Представляю краткое содержание. Волшебная Принцесса и Сказочный Принц живут в Прекрасном Королевстве. Задача Принца – всячески потакать прихотям Принцессы, обеспечивать ее и сражаться со всеми Драконами, которые норовят испортить их жизнь.

Я предлагаю клиентке проанализировать свое творение. Она говорит о том, что получила в процессе сочинения сказки много удовольствия. Я озвучиваю свои ощущения: сказочная сказка, где у Принцессы все прекрасно, а Принц из последних сил сражается за то, чтобы у Принцессы не было ни малейшей возможности столкнуться с правдой жизни. Моя интерпретация заинтересовала клиентку и она попросила прояснить, что именно я имею ввиду. Я сказала, что в Лериной сказке все выглядит так же, как и в ее жизни. Она не готова столкнуться с реальностью и всячески избегает этого.

Personality клиента состоит из инфантильных интроектов, усвоенных с детства, которые включают долженствования партнера. Из этих представлений следует, что всю ответственность за жизнь клиентки должен нести мужчина: зарабатывать деньги, обеспечивать безопасность, заниматься планированием семейной жизни. Задача клиентки при этом – быть Принцессой и красавицей. В этом состоит ее главная задача и предназначение. Дети в семье обязательно должны быть, но когда им появляться и как их воспитывать, клиентка четкого представления не имеет. Есть набор интроектов о воспитании, представление о том, каким должен получиться «готовый продукт», т.е. воспитанный ребенок, уважающий своих родителей, послушный и всесторонне развитый. Как этого достичь, представление фрагментарное. То есть, анализируя вышесказанное, у меня сложилось представление о том, что в реальности имеется диффузия идентичности и рассогласование идеального и реального в жизни клиентки. Все ее действия направлены на то, чтобы жизнь максимально соответствовала идеальной картине. Когда происходит столкновение с реальностью, клиентка ощущает беспомощность, злость и обиду на мужа за то, что тот не смог обеспечить необходимый уровень комфорта. Категория собственной ответственности касается сферы ожиданий, желаний и потребностей. Клиентка имеет доступ к сфере Id, но он также односторонний: осознаются потребности, связанные с материальными ценностями, потребности духовной сферы заблокированы. Таким образом Self клиентки оказывается заложником Id и Personality. Она несвободна в выборе моделей поведения, т.к. ригидная функция Personality и частичный доступ к Id диктуют инфантильную модель поведения, исключающую личную ответственность за свою жизнь. Игнорирование иных потребностей, кроме материальных, приводит к реакциям тела. Я интерпретирую психосоматику как сигнал тела, говорящий о том, что есть что-то еще, на что клиентка предпочитает не обращать внимание.

Впоследствии мы много работали над образом себя. Я использовала различные методики: рисование образа себя, работа с метафорой, работа с телом, анализ сновидений. Лера была очень восприимчива и с энтузиазмом воспринимала мои предложения. Ей нравилось исследовать себя, узнавать что-то новое, открывать ранее неведомые грани своей личности.

Я оцениваю свою работу на этом этапе как весьма продуктивную, т.к. удалось исследовать многие моменты, относящиеся к Personality клиентки. В ходе работы она постепенно пришла к пониманию того, что не желает впредь оставаться инфантильной безответственной девочкой. Клиентка приняла свой возраст (30 лет), осознала, что настало время становиться взрослой и самостоятельной. Для нее стало очевидным, что детство должно закончиться. Она по-новому осознала свою материнскую роль, признав, что должна взять на себя ответственность за заботу о своих детях и перестать перекладывать эти функции на свекровь.

Моя стратегия работы заключалась в том, чтобы познакомить Леру с различными гранями ее личности, рассмотреть детально ее социальные роли и собрать воедино целостную личность, части которой не будут рассогласованы и изолированы друг от друга. Предполагалось, что детальное рассмотрение каждой части приведет к осознанию того, что с момента формирования представления о себе, в жизни клиентки произошли значительные изменения: сменились социальные статусы, появились новые роли. По моему плану, предстояло познакомить Леру с этими ролями и статусами, помочь осознать и принять тот факт, что «костюмчик Принцессы» стал тесноват и несколько неуместен.

Часть работы была посвящена ее представлению о себе, как о женщине (работа с женской идентичностью). В процессе открылся интересный феномен: у клиентки сохранялось представление о себе, как о хрупкой худенькой девочке, которая профессионально занималась танцами, а затем была фитнес-тренером. Факт того, что в настоящем габариты Леры далеки от ее представления о себе, поверг ее в шок. Оказалось, что она частично осознает, что носит одежду на 3 размера больше, чем раньше, вес также значительно увеличился. То есть, она понимала, что в процессе вынашивания и рождения детей ее фигура изменилась, но представление о себе осталось как о худышке и стройняшке. Когда мы работали с этой темой, Лера испытывала много эмоций: ужас от осознавания того, что реальность отлична от ее картины, боль, страх, разочарование. Это была очень интересная работа, которая помогла мне лучше понять свою клиентку и испытать к ней сочувствие, понимание и симпатию.

Я придумала эксперимент с фотографиями: предложила принести самую любимую фотографию и самую последнюю в полный рост, а затем проанализировать то, что Лера увидела на этих фото. Примечательно было то, что вначале Лера говорила о деталях: цвете волос, глаз, позе, одежде, описывала моменты, в которых были сняты фото, рассказывала истории из своей жизни. В общем, получала удовольствие от эксперимента. Потом я попросила посмотреть на эти фото глазами другого человека и сравнить двух разных женщин, которые сняты на них. Благодаря этому Лера смогла увидеть отличия и рассмотреть себя как целостную фигуру, а не как набор деталей внешности. Увиденное ее поразило. Этот эксперимент дал возможность осознать, как она изменилась с момента первой фотографии, оценить физические перемены, произошедшие с ней. Эта работа дала мне ответ на вопрос, почему я изначально представляла ее другой. Лера вела себя, говорила и позиционировала, как юная девушка, стройная и тоненькая, тогда как на самом деле давно такой не являлась. Также этот эксперимент дал возможность доступа к работе с женской идентичностью: Лера стала обращать внимание на то, как она одевается, в течение наших последующих встреч я стала замечать, что она носит украшения, старательно подбирает детали гардероба. Лера постоянно акцентировала мое внимание на своих успехах. Она с упоением рассказывала о том, что хочет вернуть фигуру. В привычном графике появились такие пункты, как фитнес, массаж, Лера стала планировать велопрогулки на весну и другие способы активного досуга.

Удивительным было то, что такой эффект дал единичный эксперимент с фотографиями. Достаточно было «ткнуть пальцем» и заставить смотреть на себя со стороны, чтобы это дало толчок к изменениям. Позже я поняла, что залог успеха крылся в том, чтобы по-прежнему обыгрывать персонаж Принцессы. Это увлекало клиентку и раньше, но она предпочитала не задумываться о внешнем соответствии, а теперь, когда несоответствие было выявлено, силы были брошены на устранение этого недоразумения. Часть работы с женской идентичностью была самой насыщенной в плане эмоций: Лера испытывала подъем, с радостью относилась к своим открытиям и была готова к изменениям. В период этой работы остальные проблемы отступили в фон. В физическом самочувствии наступила положительная динамика: перестала чесаться нога, совершенно исчезли беспокоящие ранее симптомы. Это очень радовало клиентку и она выражала мне много благодарности.

С внутренними изменениями дело обстояло сложнее. Мы работали с образом матери, обращаясь к воспоминаниям детства. Я предложила Лере рассказать о своих родителях, о детско-родительских отношениях. Мать клиентка описывает как властную женщину, которая всегда достигала успехов – у нее была хорошая должность в городской администрации (сейчас она на пенсии). Мать много времени посвящала продвижению по службе, вела безукоризненный образ жизни. Леру и брата воспитывала в традициях порядочности, честности, достижения успехов. Всегда стремилась к тому, чтобы дети выглядели опрятно, аккуратно, были хорошо одеты, накормлены, чтобы у них было все необходимое. Особой душевной близости с родителями у Леры не было. Отец – сложная фигура в жизни клиентки. К нему испытывает сложные чувства. Отец пил, чем причинял много страданий своей семье. Лера очень стыдилась отца, не принимала его пьянство. Часто ругалась с ним и не воспринимала как воспитателя. Несколько лет назад отец серьезно заболел и умер. В первый раз, когда была затронута тема родительской семьи, клиентка неохотно говорила об отце, больше о матери. В тот раз она лишь вскользь упомянула о нем. Позже от нее поступил запрос на проработку темы отношений с отцом.

Исходя из полученной информации о семье Леры, я предполагаю, что в ее семье женщины занимают доминирующую позицию и подавляют мужчин. Мать очень доминантна, по сей день Лера очень зависит от оценок матери, хочет ей нравиться и соответствовать ее ожиданиям. Старается не говорить о тех моментах, которые могут быть расценены матерью как неудача. Общение у них дистантное, мать не принимает активного участия в жизни Леры, общаются больше по телефону. Брат Леры не очень счастлив в семейной жизни – у него второй брак, первая жена была очень истеричной, их брак распался. От первого брака брат имеет двоих детей, общение с которыми сведено к минимуму. Второй брак также вызывает вопросы. По мнению Леры, его вторая жена также руководит мужем и диктует свои условия. Проводя параллель, отмечаю, что Лера переняла модель матери, а ее брат – модель отца. Себя Лера оценивает как более успешную из детей, гордится тем, что более соответствует ожиданиям матери.

Дальше прояснения фактов о семье Леры мы не двинулись. Энергии в сессиях было немного, Лера говорила о семье без проявления эмоций, эта тема не особо ее затрагивала. Я сделала вывод, что либо мы еще не в той стадии проработки, когда необходимо «копать» в этом направлении, либо у клиентки нет необходимости туда углубляться.

Работа с отношениями отец-дочь также свелась к рассказу клиентки о своем детстве, болезни отца и его уходу из жизни. Озвучивалась тема стыда: Лера испытывала стыд в отношении отца перед друзьями, тема злости на отца за то, что он алкоголик. Лера жаловалась на то, что из-за алкоголизма отца она не могла привести домой своих друзей, что причиняло существенные неудобства. Глубинных переживаний и чувств по отношению к отцу отчетливо не проявилось. Клиентка сказала, что ей важно проговорить эту тему и больше о ней не вспоминать.

Работая с детско-родительскими отношениями, мы вышли на тему представления Леры себя как матери. Эта тема была предложена мной, т.к. она была обозначена мною в качестве важной в рамках выбранной стратегии. Примечательным оказалось то, что для клиентки крайне важно выглядеть хорошей матерью для окружающих. Она прилагает много усилий для поддержания положительного образа: водит старшего сына в музыкальную школу, на танцы, на кружок английского. У ребенка практически нет свободного времени. Лера с восторгом рассказывает о том, что все хвалят ее, говорят, какая она хорошая мама, так занимается ребенком и т.д. Я предполагаю, что главным мотивом поведения клиентки является получение одобрения от окружающих. Именно это важно. Так она чувствует себя хорошей матерью. Когда я спрашиваю про отношения со старшим сыном, Лера удивленно смотрит на меня и говорит: «Я же тебе сказала, я очень много делаю для него, - начинает снова перечислять все занятия ребенка, - Разве этого недостаточно?». Таким образом, для Леры важно, чтобы ребенок получал хорошее образование и воспитание на занятиях, в школе, на кружках. Она хвастается успехами сына, и неизменно в тексте фигурирует собственная значимость. Я задаю уточняющие вопросы, чтобы понять, что именно вызывает мое раздражение и правильно ли я понимаю, что между ней и ребенком практически нет непосредственного общения, которое заменяется любыми другими действиями. Лера подтверждает мое предположение. Ребенок выступает в качестве эго-расширения матери. Она стремиться сделать все возможное, чтобы мальчик во всех сферах, куда его определила мать, был лучшим. Это позволяет выставлять напоказ его успехи и получать одобрение окружающих.

- Владу нравится то, чем он занимается?

- Думаю, ему нравится играть на скрипке.

- Он говорил тебе об этом?

- Он занимается очень старательно. Для него важна похвала педагога. Поэтому он занимается по нескольку часов в день. Иногда, конечно, он говорит, что устал и не хочет заниматься, но я каждый раз напоминаю про педагога, и он идет заниматься.

- Чем интересуется твой сын?

- В смысле?

- Что ему интересно, нравится?

- Странный вопрос. А почему ты спрашиваешь?

- Я спрашиваю потому, что мне кажется необходимым знать увлечения ребенка, его желания, потребности.

- Чем занимается, то и интересно…

Я обращаю внимание клиентки на то, что все занятия для ребенка она выбрала сама. Говорю о том, что важно спрашивать, чего хочется самому ребенку, а не только придумывать для него разнообразные увлечения.

- Так он же еще ничего сам не понимает.

Делаю вывод, что контакт между матерью и ребенком опосредуется деятельностью, придуманной матерью в качестве воспитательной работы с ребенком. В процессе этой работы испытываю смешанные чувства, по большей части злость на клиентку, жалость по отношению к ребенку, раздражение от того, что она не замечает очевидного.

- Вы разговариваете с сыном?

- Ну, да, конечно.

- О чем?

- Обо всем. С утра я подробно рассказываю ему о планах на день, куда он должен пойти, что сделать. Я проверяю всегда, как он одет, как собран портфель. Я часто говорю ему о том, что он должен быть опрятным мальчиком.

- Он делится с тобой тем, что происходит в школе?

- Да, я проверяю у него уроки.

- Влад рассказывает о том, с кем он дружит?

- У него особенно времени нет дружить. Сразу после уроков его забираю я или свекровь, у него кружки, музыкалка.

Говорю клиентке о том, что мне грустно. Грустно от того, что у Леры с Владом нет доверительных теплых отношений, что у Влада нет в школе друзей, что он загружен занятиями.

- Я так росла, я всегда была занята. Это же очень хорошо. У ребенка не должно быть свободного времени, чтобы он шатался по подворотням.

Лера применяет в своей жизни усвоенную с детства модель воспитания: мать-функция и загруженный до предела ребенок. Завышенные требования к сыну, воспитание невротической личности, стремящейся к достижениям и похвале от окружающих, лишенной теплых доверительных отношений в семье.

- А что не так? Что, по-твоему, я должна делать?

- Я уверена, что интерес к собственному ребенку всегда полезен. Попробуй спросить у сына о том, что ему нравится, какие из своих занятий он любит больше всего. Спроси о его мечтах, желаниях.

Позже Лера рассказывала о том, что осуществляла попытки общаться с ребенком, в результате которых выяснилось, что ему не нравятся танцы. Влад признался, что с него смеются одноклассники из-за того, что он ходит на танцы. Затем он попросил маму разрешить ходить на рисование. Оказалось, рисование очень нравится ребенку, и он давно хотел попросить у мамы заменить им танцы, но боялся, что мама расстроится. Лера с удивлением констатировала, что «метод работает» и сказала о том, что будет больше общаться с сыном впредь.

Глубокой работы с образом матери также не получилось. Лера изъявила остановиться в моменте эксперимента с общением. Объяснила это тем, что нужно время, чтобы привыкнуть к этому. Мне было искренне жаль, т.к. мне казалось это наиболее важным из всего того, что происходило в нашей работе. Однако, для клиентки оказалось куда важнее работать над своим образом.

Второй этап работы над женской идентичностью пришелся на момент очередного запроса клиентки. Лера пожелала рассказать мне историю своей влюбленности в коллегу по работе в Москве. Ее желание было продиктовано моментом. Как раз в этот период клиентка много говорила о трениях с мужем. У нее было много претензий к тому, что муж никак не переезжает в Минск. Задержку с принятием решения муж объяснял шаткой ситуацией в бизнесе. Экономически целесообразнее было пока оставаться в Москве. Лера, в свою очередь, обижалась и злилась на мужа, изливая все накопившиеся чувства в выходные, когда он приезжал домой. Обстановка в доме стала натянутой, взаимные претензии росли, как снежный ком, часто случались вспышки раздражения и гнева со стороны Леры. Затем начался период взаимных претензий и обид. Клиентка рассказывала мне на каждой встрече о происходящем, но не ждала от меня какой-то реакции. Для нее было важно озвучивать ситуацию. Рассказав о муже, Лера тут же обозначала запрос на терапию, поэтому темой нашей работы эти отношения не были.

В один из моментов, когда Лера пребывала в состоянии переполнения негативом по отношению к супругу, она решилась рассказать историю о своем романе. Это было несколько лет назад, в период жизни в Москве до беременности вторым ребенком. Коллега с работы стал проявлять к Лере внимание. Для Леры очень важен был брак, верность являлась большой ценностью. Но флирт доставлял много удовольствия, и Лера окунулась в приключение, дав себе обещание все контролировать и не допустить ситуации неверности. Она с большим восторгом рассказывала о своих переживаниях, тайных встречах, милых подарках того мужчины. Описывала себя парящей, порхающей, воздушной. Во время этого рассказа она светилась от удовольствия. Было очевидно, что воспоминания очень приятны для нее. Этот роман был красивой Лериной тайной сказкой, которую она бережно хранила в своем «пряничном домике». Я снова видела в ней ту маленькую Принцесску, которая пришла ко мне в начале терапии. Снова я почувствовала недоверие к ее рассказу, как и в первый раз, когда я слушала про отношения с мужем. Судя по всему, излишняя романтизация и ослащавливание отношений – специфический для клиентки способ контакта с реальностью. Она видит в мужчине, прежде всего, сказочный персонаж. Отношения приукрашиваются желаемыми деталями и подаются в том виде, в котором их себе придумала Лера.

Эта тема была важной, на мой взгляд, т.к. для клиентки жизненно необходимо питаться «энергией чуда». Мы говорили о том, какой себя видит Лера в этих отношениях, почему они имеют такое значение. Для нее было важно подтверждение своей женской привлекательности, сексуальности для другого мужчины. Муж – единственный мужчина в жизни клиентки. Поэтому так важно было понять, что другой мужчина испытывает к ней интерес и сексуальное желание.

Особенностью работы с Лерой являлось то, что она очень быстро забывала о том, что происходило на предыдущих сессиях. Мы практически никогда не работали с одной темой несколько сессий подряд. Я могу охарактеризовать нашу работу, как прыжки по болоту с одной кочки на другую. Мои попытки вернуть клиентку в тему предыдущей сессии встречались недоумением и заявлением, что сейчас важно вовсе не это, а что-то другое. Я некоторое время тревожилась из-за этого, а когда поняла, что попалась на манипуляцию (я хотела соответствовать, быть хорошим терапевтом), перестала напрягаться и работала с тем, что приносила клиентка.

До сих пор мне сложно понять, что так злило меня на протяжении всей нашей работы. Понимаю только то, что для меня сложно было осознавать ограниченность и зацикленность Леры на себе. Меня потрясала ее уверенность в себе и в том, что она неотразима. Пару раз я даже ловила себя на мысли, что завидую Лере в этом смысле. Ведь по отношению к себе я чрезвычайно критична и требовательна.

Мне было сложно работать на поверхностном уровне, постоянно хотелось «копнуть поглубже», но я каждый раз останавливала себя, т.к. от клиентки не поступало таких запросов. На мои попытки продвинуться в исследовании какой-то темы, Леры высказывала удивление и просила дать ей время на осмысление произошедшего. Предполагаю, что у Леры имеются сильные защиты, которые не позволяют проникнуть глубоко.

Вероятно, тема детско-родительских отношений весьма ресурсна в терапевтическом плане. Уверена, что подавлены сильные чувства к отцу и матери. Тема супружеских отношений очень заряжена, но Лера не пускает в нее, т.к. есть очевидный страх обнаружить, что тщательно охраняемая сказка не так уж и прекрасна.

Тема отношений с детьми сложная. Мне было очень непросто сдерживать злость к клиентке во время работы с этой темой. Вероятно, меня затрагивала личностно мать-функция, которой абсолютно неважно, что чувствует, хочет и думает ее ребенок.

Лера очень способна к контакту. Каждая сессия ознаменовывалась нашей «встречей». Легче всего Лера входа в контакт, если речь шла непосредственно о ней самой. «Дверью» в контакт всегда было одобрение или похвала в адрес клиентки, слова, что я понимаю ее, сочувствую и поддерживаю.

Это была первая моя достаточно длительная работа с клиентом, не мотивированным на глубокую проработку. Как правило, люди, пришедшие за быстрыми ответами и готовыми решениями, уходили после трёх, максимум пяти встреч. Здесь, я уверена, сыграло свою роль любопытство, а также победа над телесным симптомом. К концу нашей работы нога перестала беспокоить Леру вовсе. Я оцениваю это как положительный результат.

Лера – контролирующий клиент, яростно охраняющий свои границы. Не все предлагаемые мною эксперименты были поддержаны. Она включалась в процессе работы только в то, что ей нравилось, обесценивая методы, казавшиеся ей неправильными.

Работа была для меня сложной, но интересной. В плане моего развития как терапевта, было полезно исследовать свои границы в отношениях с клиентом, переживание сильных чувств в контакте также было свежей струёй, т.к. в течение многих лет работы я довольно ровно воспринимала людей, приходящих ко мне. Проект был сложным и потребовал от меня повышенной концентрации и значительных усилий. Мне порой непросто было удерживаться от оценочных суждений, проекций, иногда даже осуждения. Я очень старалась не быть для Леры цензором и педагогом. Мне многое дала работа с Лерой в профессиональном плане: исследование своих границ, как терапевта, размещение эмоций в контакте с клиентом, непосредственно связанных с его историей, переживание сильных чувств. Однако, могу с уверенностью сказать, что я была рада, когда она ушла из терапии).